Первый

Бернадотте отобрал у неё руку почти сразу, не позволяя разойтись, или ей так показалось, и перехватил покрепче бедра. Здорово, что кто-то из них контролировал себя сейчас хотя бы на минимально допустимом уровне. Серас запрокинула голову и выгнулась, когда он начал двигаться в ней. Из груди вырвалось то ли мычание, то ли рык, наверное, не слишком соблазнительный, но что есть, то есть. Впрочем, разве ему не было хорошо и со всеми этими минусами? Было. Было. Она чувствовала.

Ковер и пол опять пострадали, но цепляться за капитана Серас справедливо опасалась. А вот он коротко, на выдохе выругался и грубо сжал колыхающуюся при каждом толчке грудь. Из наемников выходили отличные кавалеры, да. Но её уже затягивало в воронку из своих и его, их ощущений. Все же в бытии вампиром были свои плюсы: теперь только удовольствие (и кровь) влекло её дальше, за грань.

Она опередила его на пару секунд, «украв» часть впечатлений из воспоминаний, но личный опыт все равно оглушил её. Капитан попытался было отстраниться, но Серас лишь напрягла ноги, удерживая его. Чего нежити опасаться? И синяки на бедрах не страшны — сойдут за пару минут, если не быстрее.

Может, это было всего лишь замещение, с точки зрения вампирской физиологии, но в этот момент она почувствовала не только удовлетворение, но и окончательную сытость. Огонь жажды потух и остались лишь тлеющие угли. Она вдохнула, чувствуя запах крови Бернадотте, его пота и — щеки вспыхнули — спермы, но желание вгрызться в шею лишь маячило где-то на краю сознания.

— Я… — речь возвращалась тяжело, хотя ни сбитое дыхание, ни усталость ей не мешали, естественно. — Господин Бернадотте, вам надо перевязать руку.

Капитан рассмеялся, слезая с неё и на ходу застегивая ширинку — здесь все равно негде было привести себя в порядок. Серас тоже села, и он набросил ей на плечи свою куртку.

— Для тебя — Пип, детка.

— Тогда уж Серас, — она поджала губы.

— Точно, — он опять улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь?

Она смутилась. Он все ещё считал её человеком или около того.

— Хорошо, — звучало как-то плоско и неинформативно. — Что-то изменилось…

Серас задумалась и приоткрыла рот, пытаясь проанализировать свое состояние. От Алукарда и его сил она все ещё была чудовищно далека, но как будто раздвинулись границы. Капитан поймал её в охапку и поцеловал.

— Сладкая девочка, — он разглядывал лицо, — и опасная.

— Я могла убить вас, — согласилась она. — О чем вы… ты думал?

— Тучи сгущаются, Серас. И время нас поджимает.

Она нахмурилась, не понимая его до конца, и Пип поцеловал её снова.

— Хотя стоило бы позаботиться о тебе получше. Правда, в казармах слишком много лишних глаз.

— А мой гроб одноместный, — пробурчала Серас, но робко улыбнулась.

— Такое огромное поместье, а уединиться негде, — выдохнул он и аккуратно прижал её к себе.

— Тут есть свободные гостевые спальни на втором этаже, — вспомнила она.

Ей приходилось приводить себя в порядок там после заданий: мыться, переодеваться — в подвале не было уборных. Интересно, а сейчас она сможет?..

— Мне не проводили экскурсию по жилым… — Пип прервался.

Её разбросанная по полу одежда расползлась черными кляксами, слилась в общий поток и мягко обволокла тело, возвращаясь к прежней форме. Бернадотте провел пальцами по «регенерировавшему» воротнику кителя.

— Как мы будем объяснять, что случилось с ковром? — быстро переключился он.

Перед внутренним взором Серас встало строгое, но отчетливо ехидное лицо Уолтера. Конечно, не заметить её пылающие красным глаза и побагровевшую форму было довольно сложно.

— Думаю, сейчас гораздо важнее позаботиться о твоей руке, Пип.

*

— Так ты завалил девчушку, капитан? — «гусь» оскалился, позади него раздались смешки.

— Я тебе сейчас хлебало завалю, Рико, — Бернадотте оперся о крепления двуярусной койки и достал сигареты.

— Давай, колись, начальник, — капрал тоже скабрезно ухмылялся.

— Не ваше дело, шакалы. И только посмейте к ней пристать с этим вопросом, — зажигалка, как всегда, сработала сразу.

— Да что её спрашивать, все и так понятно — ходит светится да глаза прячет, — Рико улыбнулся почти дружелюбно. — Видно, не так уж ты и плох, капитан. А девчонки в Банжуле, помнится, всякие ужасы рассказывали…

Он заметил взгляд Бернадотте и поднял руки в шутливом жесте, затыкаясь.

— Клейморы установили? — в голосе звучало раздражение.

— Все по расписанию, начальник. Гранатометы уже доставили.

— Вот и занимайтесь делом, а не суйте носы в чужие дела.

— То есть мы на плацу должны корячится, пока ты с дамой развлекаешься? — капрал с первого раза не понял.

— Прости, я не расслышал. Ты сейчас отказался уходить в увольнительные до конца года? Какая верность делу, Райс, да тебе премия положена! — он глубоко затянулся.

— Господин Бернадотте? — Серас стеснялась называть его по имени при других, зато вдруг оказалось, что проходить сквозь стены не так уж и трудно. — Можно вас на минутку?

Пип потушил сигарету о железную перекладину и бросил её в консервную банку, стоящую на столе, будто в поместье не было нормальных пепельниц.

— Конечно, детка, — ему пришлось воспользоваться дверью.

Серас отвела его в свою комнату, надеясь, что будет чувствовать себя увереннее там, но замялась ещё на пороге, выдав наобум:

— С тех пор, как хозяин отправился на тот корабль, я его совсем не чувствую.

— Это странно? Он же далеко, — Пип положил ладонь ей на спину и провел вперед, прямо к гробу.

— Не знаю, наверное, так и должно быть, просто… Я беспокоюсь.

— Как и все мы, — он обнял её сзади и прижал к себе. — Не зря Хеллсинг отдала приказ держать оборону.

— Её долго нет, — Серас безотчетно гладила его пальцы, почему-то сегодня они оба были без перчаток. — За госпожу я волнуюсь тоже.

— Эта женщина может за себя постоять, — Пип хмыкнул.

— Сэр Хеллсинг — человек, — опять она слишком часто для мертвой дышала. — Как и ты.

— Все ещё очень мило.

— И мне нужно быть сильнее, чтобы защищать всех вас.

Бернадотте отобрал у неё руки и взялся за бинт, скрывающий от сторонних глаз следы укусов.

— Нет, — Серас остановила его и развернулась. — Нет. Я бы, конечно, очень хотела, — она немного покраснела, — но не думаю, что делать это так часто разумно.

— О чем конкретно мы разговариваем? — капитан хмыкнул.

— А, сейчас!

Она бросилась к гробу, отодвигая крышку. Ей все ещё было неприятно спать в нем, но, кажется, частая необходимость в этом отпала. На бархатной обивке лежал пакет с кровью, который Серас взяла с собой ещё днем, но так и не выпила.

— Я просто не могу, — она мяла в руках пластик, трубка была пережата дозатором. — Она меня совсем не привлекает, такая мерзкая. Не то что…

Серас залилась краской. В который раз. Пип прищурился, разглядывая её.

— Все дело в запахе. Он такой стерильный, что кажется, что кровь ненастоящая.

— Как искусственный заменитель, — он кивнул. — И чем я могу помочь?

— Я подумала, что если будет пахнуть тобой, то я смогу себя заставить.

— Понял, — Бернадотте выхватил у неё из рук пакет и, как и в прошлый раз, сдернул заглушку зубами.

— Я не это, — она втянула воздух в легкие, — имела в виду, — кровь опять оказалась в его рту.

Но на этот раз он её не проглотил. Серас смотрела на губы, перепачканные красным, на ярко-алый язык, которым Бернадотте провел по зубам, на струйку жидкости, стекающей по подбородку, и не знала, возмущаться ей или благоговеть. Она ему что, птенец? Детеныш кровососущей летучей мыши? И все же это сработало именно так, как он хотел. Жажда, у которой не было дна, вновь охватила её.

Она скорее облизывала его, чем целовала, и так сильно тянула к себе, что капитану пришлось буквально упасть на колени, прямо на холодный каменный пол. Вторая порция, третья. Наконец, Серас разорвала пакет и осушила его целиком, пачкая чужой кровью и Пипа, и себя и опять впиваясь в его губы, чтобы обмануть свои чувства. Правда, делала она это уже просто на инстинктах, не особо задумываясь.