Страница 7 из 16
Но после все ж отошла, может, и не простила до конца, но как-то оттаяла постепенно.
А Михаил еще долго потом раздумывал над смыслом поговорки, что, вроде как, благими намерениями выложена дорога в ад. Вот только чьими намерениями? И чья дорога?.. Зато что такое ад, он уже представлял себе достаточно подробно.
07.04.2021 г.
Бабуся
Тяжело опираясь на кривую палку, по просторам новомодного супермаркета медленно шла старенькая, сгорбленная бабушка. Подойдя к витрине «деликатесов», что была выгорожена в супермаркете отдельно, остановилась, внимательно сквозь толстые линзы очков стала разглядывать названия диковинных продуктов. Девушка-продавец, стоявшая за витриной, наклонилась, спросила:
– Бабуся, вам что-то отрезать?
– Да куды там, милочка, – печально ответила старушка, – я тута как в мавзолее. Тольки посмотреть.
– А что так?
– Так ить на нашу пензию токмо поглядеть и можно. На десятку-то ноне чаго купишь? Пока коммунальные заплатишь, покуда лекарств наберешь… Че останется? Тольки поглазеть на энту красоту.
– А что ж у вас пенсия-то такая маленькая? – участливо спросила продавщица, выходя из-за прилавка.
– Так вот, ага, так получилось. Муж-то мой, царствие ему небесное, лесничим служил. Ну, он-то при деле, а я возле него. Жили-то, ага, в тайге. Дитев рОстила, дом обихаживала. Огород, скотина. А не числилась нигде по бумагам-то. Потом Ваню моего медведь заломал, переехала я с дитями в поселок, что при заводе. Пошла в завод робить. То поднеси, это подай. Таскала там чугуняки всякие, ага. Вот спину-то и изнахратила. Не замогла в заводе-то робить. Потом в школу пошла. Поломойкой. Классы-то школьники сами мыли, а коридоры, актовый зал, учительская – энто на мне все. А кака у поломойки зарплата? На пензию-ту выходить стала, а стажу-то годов мало, да и зарплата-то нищенская, ага. Так хоть это назначили, и на том спасибо.
Бабушка тяжело вздохнула, поправила платок на голове и зашаркала вдоль прилавка с деликатесами к кассе. Народа в магазине было немного. Очень старательно и аккуратно старушка выложила на ленту половинку хлеба, пакет молока и небольшой кусок ливерной колбасы.
– Сто тридцать пять рублей с вас, – бесцветным голосом бросила девушка на кассе.
Бабуся достала из старого, потрепанного кошелька тщательно сложенные купюры: пятьдесят рублей и несколько десяток. Стала выгребать и считать мелочь. Позади начала образовываться очередь – две девчушки, солидная женщина средних лет и мужчина с благородной сединой на висках, одетый в строгий черный костюм и в черную же рубашку.
Девушка кассир протянула руку:
– Давайте все сюда, я посчитаю.
Старушка послушно ссыпала все деньги.
– У вас не хватает. Надо сто тридцать пять, а у вас сто двадцать восемь. Еще семь рублей с вас.
Бабушка растерянно оглянулась.
– У меня больше нет, – тихо и огорченно произнесла она.
– Тогда убирайте что-нибудь. Вот молоко, например.
– Нет, молоко нельзя убирать. Как это – молоко? Мнучок ко мне обещал приехать, я печенюшки хотела ему постряпать. Как без молока-то?
– Ну, не знаю, – кассирша начинала нервничать, люди в очереди нетерпеливо переминались с ноги на ногу, – может, тогда хлеб?
– Да как я без хлеба-то? – старушка растерялась в конец, опять зачем-то заглянула в опустевший кошелек в надежде, что может быть, все же завалялась там еще какая-нибудь монетка. Но нет, кошелек был пуст. Она опять оглянулась, виновато улыбаясь.
– Бабуся, давайте уже побыстрее, – строго не то сказала, не то приказала солидная дама из очереди.
Бабушка вся сжалась, махнула рукой:
– Ладно, колбасу убирай, милочка, чего уж…
Кассирша потянулась за колбасой. Девчушки услужливо схватили сверток, подали кассиру: «Вот, заберите»!
Тут из конца небольшой очереди протиснулся тот самый мужчина в черном, с сединой на висках, протянул кассирше банковскую карту:
– Вот, возьмите с меня за бабушку.
– Не надо, – робко прошептала старушка.
– Да у нее хватает, если без колбасы, – взглянула на него вопросительно девушка-кассир.
– Отбейте, говорю. За все. И за колбасу.
Кассирша вернула колбасу на место, приложила карту к терминалу.
– Спасибо вам, спасибо, – старушка хотела, но не знала, что еще сказать, чтобы выразить свою благодарность.
– Не надо, не говорите ничего, – мужчина неожиданно продолжительным взглядом посмотрел на бабусю с неизъяснимой печалью и невероятной нежностью, словно разглядев в ней какого-то своего очень родного и близкого, но уже навсегда потерянного человека – давайте, я помогу вам в пакет все сложить.
Он ловко открыл смятый бабусин пакет, лежавший тут же, на ленте, рядом с покупками, аккуратно уложил туда все, подал бабушке. Вернулся на свое место в очереди, подняв с пола свою корзинку, в которой лежала бутылка дорогой водки и большой кусок карбонада.
Шаркая старческими ногами, бабуся выбралась из магазина, долго и тщательно укладывала кошелек со своими деньгами в карман, взяла свою палку сначала в левую руку, а пакет с продуктами в правую. Поняла, что так ей неудобно, поменяла местами. В это время из двери вышел тот самый мужчина, аккуратно обогнул старушку, сел в машину. Через мгновение машина скрылась за поворотом. А бабушка все смотрела и смотрела ей вслед, тихо повторяя: «Спасибо, милок! Спаси тебя Христос»!
28.03.2021 г.
Заявка сантехнику
В студенческие годы подрабатывал я в котельной родного политехнического дежурным слесарем-сантехником. Дежурили мы, студенты, с 16-00 до 8-00, то есть, получается, вечер и ночь. Днем же спокойно посещали занятия в институте. Но по субботам и воскресеньям выпадали смены и с утра. А в субботу-то занятия! Ладно бы лекции, а то ведь и практика зачастую бывала, как назло. Вот в одну из суббот, – у меня смена с 8-00. А в тот день, случись же так, очень важная лекция второй парой и потом практика по языкам программирования. Ну, никак пропустить нельзя! Что делать? Решил я так: приму смену в котельной, первую пару, Бог с ней, пропущу, а на две других быстренько сбегаю, да и обратно взад, на работу. Словом, пришел я утром в котельную при всем параде: костюм, галстук, портфель системы «дипломат» с тетрадками. Принял смену, выждал время. Все, пора. Рванул, было, в институт, но уже в дверях меня застал телефонный звонок. Не хотел сначала отвечать, но это могла быть проверка со стороны нашего начальника, Сергея Ивановича Лисицина. Мужик он был строгий, умный и хитрый. Соответствовал, прямо скажем, своей фамилии. Я на всякий случай снял трубку. Оказалось, это не Лисицин, а самая настоящая заявка. Так не вовремя! Но делать нечего, зафиксировал заявку в журнал. Надо устранять. Суть заявки состояла в том, что в подведомственной институтской бане сорвало кран горячей воды. А там люди! Могут быть ожоги или еще что. Побросал я быстренько в свой «дипломат» прокладки резиновые, подмотку, инструмент кой-какой и помчался в эту чертову баню. Захожу и спрашиваю бабушку-билетершу:
– Сантехника вызывали?
– Ну, вызывали. Тебе-то что?
– Так вот я и пришел.
Бабуся – божий одуванчик – посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Всем же ясно, что сантехник – это подвыпивший мужик в робе, с тросом в одной руке и вантузом в другой. А тут студент в строгом костюме, в галстуке и с «дипломатом»!
– Может, ты помыться пришел? – с надеждой на здравый смысл переспросила бабушка.
– Послушайте, я очень спешу, – начал я раздражаться, – если вы отменяете заявку, то я ухожу.
– Ладно, ладно, идем, – сдалась бабка.
Заходим в раздевалку. Шкафчики там, скамейки, людей нет никого.
– Раздевайся, – приказала бабуся.
– В последний раз повторяю: я пришел не мыться. И не париться! Я – сантехник. Где уже кран, который сорвало?!
– Жарко ведь там, – озаботилась старушка.
– Ничего, я потерплю. Кран где?
Бабушка фыркнула, открыла дверь в моечное отделение и зычно крикнула: