Еврейская сага

Выпускной бал в школах по обыкновению проходил в конце июня. Друзья договорились в этот день встретиться в шесть часов во дворе дома и пойти в школу вместе. Впервые родители купили им костюмы, рубашки и галстуки и они от непривычки, одев их, вначале чувствовали некоторую неловкость. Но потом освоились и, подтрунивая один над другим и обмениваясь шутками, направились в школу. Она находилась недалеко от телебашни Шухова, которая одиннадцать лет была для них привычным объектом городского пейзажа. Из окон классных комнат и из школьного двора они видели утром, днём и вечером её ажурный металлический конус с несуразными антеннами наверху, и теперь осознали, что проститься придётся не только с одноклассниками и учителями, но и с ней, немой свидетельницей их школьных лет.

Во дворе школы их ждали многочисленные сюрпризы: девушки в длинных платьях, в туфлях на высоких каблуках и новых причёсках были красивы и загадочны и они с трудом узнавали в них своих одноклассниц. То же было и с парнями, одетыми в новые костюмы, и они с юношеским пылом обнимались с ними и дружески похлопывали их по плечам.

Прозвенел звонок, и выпускники со школьного двора неохотно потянулись в классы. Сидя за партами, они оживлённо переговаривались между собой, тая глубоко в душе грусть и сознание того, что многих своих одноклассников они, возможно, видят в последний раз. Потом, когда вошли классные руководители, они шумно, скрепя партами, поднялись навстречу им. Так происходило много лет, но сегодня многих охватило щемящее чувство разлуки и одиночества.

Ромка и Илюша учились в классе «А», а Санька – в классе «В», и после прощального урока друзья встретились в коридоре. Они собрались уже идти в актовый зал, когда из учительской вышел преподаватель математики Штейн. Увидев ребят, он подошёл к ним.

– Здравствуйте, Даниил Матвеевич, – почти хором сказали они, почувствовав некоторую неловкость от своей неудачной выходки.

– Здравствуйте, друзья, – ответил пожилой учитель. – А чего вы смутились? Очень даже смешно получилось. Вы знаете, теперь я могу говорить об этом открыто, мне очень жаль с вами, еврейскими ребятами, расставаться. У вас прекрасные головы и вы могли бы многого добиться в любой свободной стране. Я хочу, чтобы вы получили хорошее образование. Особенно ты, Александр, у тебя хорошие математические способности. Да и у вас, Роман и Илья, тоже всё в порядке.

– Даниил Матвеевич, мы знаем, кто мы, – произнёс Илья, – и очень благодарны Вам за совет. Нам, чтобы преуспеть в жизни, нужно стать лучшими. Я никогда не забуду ваши уроки.

– Спасибо, Илья. Я верю, что вы будете хорошими людьми, – закашлялся он, скрывая за очками выступившие на глазах слёзы. – Вы заходите, я буду рад вас видеть. А сейчас я должен идти.

Он повернулся и направился по коридору в сторону актового зала. Ребята, постояв несколько секунд, двинулись за ним. В актовом зале были рядами расставлены жёсткие деревянные стулья, а на сцене возвышался длинный стол, покрытый скатертью из зелёного сукна, на котором в привычном порядке стояли графины с водой и гранёные стеклянные стаканы. Почти все места уже были заняты и они с трудом нашли три рядом стоящих свободных стула. Девушки с интересом поглядывали на них. Их души ещё не были отравлены ядом антисемитизма, и их привлекал загадочный дух этих еврейских парней. Санька смотрел по сторонам, ища взглядом Катю, и она, увидев его, махнула ему рукой.

– Успокоился? – ехидно пробасил Ромка.

– А ты нашёл Катю? – с иронией произнёс Санька.

– Потом найду. Илюша тоже ещё свою не видел, – оправдался Ромка.

Вскоре появился директор школы в сопровождении завуча и классных руководителей. Он подошёл к трибуне и заученными за много лет словами поздравил учеников с окончанием учёбы. Потом выпускников вызывали на сцену, каждому жали руку и вручали аттестат зрелости. Закончилась официальная часть и все разбрелись по школе в предвкушении бала.

Санька увидел Тимофееву в кампании девушек. Ему уже не было смысла скрывать их отношения. Она это поняла тоже и, кивнув удивлённым подружкам, подошла к нему.

– Ты сегодня очень красивая, Наташа, – восхищённо сказал Санька. – Сегодня нас никто не осудит. Я буду танцевать только с тобой.

– Многие девочки мне завидуют. Ты думал, что ничего никому не известно, но ты просто не знаешь женщин, – заметила она. – Они это чувствуют всем своим существом.

Наташа чуть подтянулась и чмокнула его в щеку. Он обнял её, уже никого не стесняясь, и неумело поцеловал в губы.

Катя Масленникова сама нашла Ромку и подошла к нему.

– Рома, поздравь своего милого друга, – выпалила она с лукавой улыбкой, – он уже целуется с нашей красавицей. Ты, кажется, искал меня?

– Да, Катя, – усмехнулся он, – правда, я не такой красавец.

– Но я же не дура, чтобы кидаться на шею смазливым дуракам, – усмехнулась она. – Ты умный и симпатичный парень, и ты мне нравишься. Пойдём танцевать.

Зазвучал «Школьный вальс» и пары потянулись в середину зала.

Илья увидел Яну, сидевшую за столом в углу, и подал ей знак. Она грустно улыбнулась, и он направился к ней.

– Что ты такая невесёлая? – спросил Илюша. – Закончили школу. Теперь вся жизнь впереди.

– Ты понимаешь, что говоришь? Это у тебя всё впереди. А меня с моей биографией ни к какому институту не допустят, – обречённо ответила Яна.

– Но мы живём в непредсказуемой стране. Где-нибудь тебя примут. А может быть, завтра вы получите разрешение? – Помнишь, я тебе рассказывал о нашем соседе Гинзбурге?

– Помню, но тогда время было другое. А сейчас у нас с Америкой холодная война. Эмиграцию заморозили, – произнесла она. – Ладно, милый, пойдём изображать веселье.

Она поднялась, статная и вдохновенная, и потянула за собой Илюшу. Они прошли мимо смотревших на них с любопытством сверстников и закружились в вихре вальса.

После танца все разошлись по местам к столам, на которых стояли бутылки шампанского, керамические вазы с фруктами и тарелочки с шоколадными пирожными. К столу, где с девушками сидели друзья, протиснулась Вера Абрамовна.

– Мои дорогие, если б вы знали, как мне грустно с вами расставаться, – произнесла она. – Семь лет прошло, как будто это было вчера. Сегодня я хочу признаться, что люблю всех вас. Правда, Роману я поставила четвёрку, но в сочинении он сделал много ошибок. Рома, ты не обижаешься на меня?

– Нет, Вера Абрамовна, я рад, что хоть четвёрку. Видно, русский язык – не мой конёк, – заулыбался он. – Вот математика и физика – другое дело.

– А Вы присаживайтесь к нам, – спохватился Саня.

– С огромным удовольствием, да не могу, я должна быть там со всеми. Ну, вы понимаете меня, – ответила она. – Илюша, я вот только хотела попросить тебя сыграть что-нибудь. Я слышала от подруги, что ты очень способный мальчик.

– Да я как-то не думал об этом, Вера Абрамовна, – нерешительно произнёс Илья, но потом спохватился и поднялся со стула. – Мне очень нравились Ваши уроки, и я сыграю для Вас.

Он направился к стоящему в конце зала роялю и, придвинув к нему стул, сел, подняв переднюю крышку. Минуту он смотрел на чёрно-белые клавиши, стараясь сосредоточиться и разминая пальцы. Ему пришло в голову, что нужно сыграть вещь, отвечающую его чувствам к Яне. Он посмотрел туда, где она сидела в кругу его друзей и подруг, перехватил её устремлённый на него взгляд и сразу понял, что играть. Его пальцы коснулись прохладных клавиш, и мелодия заполнила зал. Когда он закончил, в зале зааплодировали. К нему подошла заплаканная Вера Абрамовна.

– Спасибо, дорогой, ты так прекрасно сыграл. Тебе нужно обязательно поступать в консерваторию. Поверь мне, старой женщине.

Она обняла его и, вытерев платочком катившиеся по щекам слёзы, вернулась к столу, где сидели учителя. Илья шёл, и девушки улыбались ему, а парни жали руки. В эту минуту он вдруг ощутил лёгкое дуновение славы, но тут же вспомнил о Яне и, увидев её печальные глаза, осознал, что честолюбие сегодня не уместно.

– Молодец, душевно сыграл, – похвалил Ромка. – Мы вот посовещались и решили двинуться к Кремлю. Ты согласен?