Только с тобой

– Ты почему бабулю не слушаешься? – упрекнула сына Оля.

– А что она пристает! Ешь кашу, ешь кашу, большой будешь! – передразнил Венька бабушку, которая наконец, задыхаясь от спешки, приблизилась к ним.

– А разве это неправда? – погладила по голове мальчика Оля. – Смотри, тебе уже пять лет, а ростом ты ниже своих друзей. Все они едят утром кашу.

– Б-е-е-е… невкусная, с соплями, – скривил лицо ребёнок.

Оля посмотрела на маму.

– Обычная каша, геркулесовая, – пожала плечами Галина Семёновна. – Ты совсем его избаловала. Все позволяешь, вот он и ведёт себя, как хочет.

– Мама, не ворчи. Потерпи немного, скоро осень, откроется садик, и тебе легче станет. Ты же знаешь, я не могу бросить работу.

Галина Семёновна молча отвернулась, на глазах появились слезы. Сердце Оли болезненно сжалось: последние несколько лет ангелы-хранители отвернулись от их семьи. Нападение на Олю на выпускном вечере запустило целую цепочку трагических событий, и, казалось, что череда неприятностей и горя не закончится никогда.

***

Варвара Петровна умерла осенью того же года: изношенное сердце не пережило второго инфаркта, вызванного известием о беременности Оли.

Если бы мама не жила так лихорадочно в последние месяцы, возможно, как более опытная и взрослая, она бы заметила первые признаки новой беды. Олю тошнило по утрам, иногда кружилась голова. Некоторые запахи просто сводили с ума. Она сначала резко похудела, а потом поправилась на несколько килограммов, хотя внешне выглядела стройной, как тростинка. Часто болел живот, но, занятая уходом за бабушкой, работой в стационаре, поступлением в медицинский колледж, девушка не обращала внимание на эти боли.

Оля загружала себя работой, чтобы отключить голову и избавиться от отчаяния. «Не думать, не вспоминать, не мечтать, не планировать», – это был новый лозунг ее жизни.

День прошёл, и ладно.

Наступил новый – отлично.

На улице жарко – значит, лето.

Идёт дождь – близится осень.

Бабушка съела две ложки каши и улыбнулась – счастье.

      Простая жизнь, примитивные чувства.

Не жизнь, а выживание.

В ноябре Оля заметила, что к тянущим болям в животе прибавилось странное ощущение: будто кто-то постоянно щекотал брюшную стенку изнутри. Любимые джинсы застегивались теперь с трудом. Если раньше она бегом спускалась по лестнице, то сейчас поймала себя на мысли, что двигается осторожно. Организм включился в работу по защите новой жизни, а сознание ещё не догадывалось о ее существовании. Раскрыла глаза на проблему, как всегда, баба Аня.

Однажды, когда Оля бежала к бабушке в больницу через сквер возле дома, она услышала своё имя и остановилась. Оглядевшись, она увидела стайку пенсионерок, сидевших на скамейке. Наклонив головы к бабе Ане, они внимательно ее слушали.

– Олька Звонарёва. Вот шалава! Сначала жизнь Шереметовым испортила, а теперь ещё и дьявольское отродье в пузе носит.

– Ладно тебе, Анюта, хватит девчонку клевать! Не лезь сама в чужую жизнь и к тебе никто не полезет, – заступилась за Олю старушка с узлом седых волос на голове.

– А откуда ты знаешь, что она беременная? – поинтересовалась другая.

– Да ты на неё посмотри. Грудь в лифчике не помещается, джинсы на животе того и гляди лопнут. Лицо отечное, один нос торчит. Ясно дело, залетела.

Оля на ватных ногах вышла из кустов и побрела обратно. С ребёнком своё состояние она никак не связывала. Даже мысли такие ей в голову не приходили. После изнасилования в качестве профилактики нежелательной беременности ей сделали массаж матки и вкололи какое-то лекарство. Они с мамой успокоились, а тут… на тебе… получи новый подарок судьбы.

На полдороге она остановилась и поехала в больницу. Сразу направилась к главврачу, который так по-отечески отнёсся к ней в начале лета и даже помог с поступлением, и рассказала о ситуации. Он молча выслушал ее, а потом позвонил знакомому врачу. Из кабинета гинеколога Оля вышла в полуобморочном состоянии. Как приехала домой, совершенно не помнила.

У себя в комнате Оля разделась и подошла к зеркалу. Все выглядело так, как сказала глазастая баба Аня. Втянутый ранее живот и правда слегка округлился. Лицо отекло и покрылось темными пятнами. Изнутри Оля опять почувствовала щекотание и положила руку на это место. Кто-то стукнул в ладонь.

Девушка села на диван и уставилась в чёрный экран телевизора. Слез не было, мыслей тоже. Она тупо пыталась осознать новую информацию и отказывалась в неё верить. В этом положении и застала ее Галина Семёновна.

– Ты почему меня не сменила? – упрекнула она дочь и прошла сразу на кухню.

– Мама, я беременная, – выпалила Оля, – что делать будем?

– Что? Это ты о чем сейчас говоришь? – Галина Семёновна вышла из кухни и остановилась в дверях с хлебом и ножом в руках.

– У меня ребёнок будет.

– Какой? Откуда? Когда успела? – все ещё не понимала мать, а потом охнула и без сил сползла по стенке на пол. Хлеб и нож выпали из ослабевших рук. – Ол-я-я-я! Как же так? – в голос завыла она.

– Не знаю.

– Вставай, пошли в больницу. Надо избавиться от плода.

– Я уже была у врача. Срок большой. Почти шесть месяцев. Мальчик. Он шевелится, – заплакала Оля, уткнувшись лицом в подушку.

Бабуле сообщила о беременности внучки все та же словоохотливая сплетница Аня, когда пришла ее навестить. Варвара Петровна схватилась за сердце, потеряла сознание и к вечеру умерла, не попрощавшись с родными. Хоронили ее всем домом, в котором она прожила без малого семьдесят пять лет. Галина Семёновна добросовестно провела поминки и девятый день, а к сороковому попала в больницу: ноги отказали, нервы не выдержали напряжения последних месяцев.

Вот так на руках у Оли осталась полупарализованная мать и крикливый и шустрый мальчишка с синими глазами. Сначала она перебивалась, как могла, цеплялась всеми силами за привычный образ жизни, старалась совмещать учебу с работой и уходом за сынишкой и больной мамой. А потом плюнула на городские муки, сплетни и косые взгляды, продала их большую трехкомнатную квартиру в городе и купила домик в пригородном посёлке. Здесь же устроилась на работу в местную районную больницу.

Жизнь потихоньку налаживалась.

***

Оля из-под руки посмотрела вдаль: по дороге к больнице приближалась скорая.

– Мама, забирай Веньку и иди домой. Мне работать надо. И ещё… перестань звать его «бисовым семенем».

– А что тут такого? – обиделась мать. – Он такой и есть.

– Семя, может, и бисово, но в мальчишке половина и нашей крови. Пока Венька не понимает, что эти слова означают, но скоро подрастёт. Что будешь делать, если спросит?

– Ладно! Не буду! Иди уже, – махнула рукой Галина Семёновна. – Венечка, – залебезила она перед внуком, – пойдём домой. Я тебе яичницу сделаю. И какао с молоком.

– А конфету дашь? – тут же поинтересовался хитрый мальчишка.

– Ну, что с тобой делать, пострелёнок, дам, конечно.

Галина Семёновна взяла внука за руку, и они медленно пошли обратно. Оля смотрела на них любящими глазами, в которых стояли слезы, и внезапно ощутила такой прилив счастья, какой не испытывала вот уже шесть долгих лет.

Скорая уже показалась из-за последнего поворота, поэтому Оля побежала в приемный покой.

– Кого везут? – поинтересовалась она у врача, полноватого и вечно потного разводящего терапевта, Владимира Владимировича Зотова.

В обязанности врача входил первичный осмотр больных и распределение их по степени тяжести и срочности. Будучи очень осторожным человеком, доктор Зотов не брал на себя большую ответственность, а вызывал нужного специалиста для лечения пациентов. В перекладывании своей работы на чужие плечи ему не было равных. Но держали его в приемном покое не за лень и ненадежность. Как раз наоборот: в экстремальной ситуации доктор никогда не паниковал, чётко отдавал распоряжения и умел принимать сложные решения. Оля недолюбливала его за стойкий запах пота, вызывавший у неё плохие ассоциации, но уважала как высококлассного специалиста.