Страница 5 из 47
«Задавайте ему вопросы до тех пор, пока не будете знать все, что знает он!»
Неожиданно для самой себя она опустилась на ближайшую к выходу кровать и сказала, словно ни к кому не обращаясь:
— Я посижу тут, пока Гарри не уснёт, — и в её взгляде было столько мольбы, что мадам Помфри не смогла ей отказать.
========== Глава 4. Омут Памяти ==========
Ей снился сон: она шла по пустым коридорам Хогвартса и слышала, как в трубах над её головой с шуршанием и шорохами движется огромное тело змеи.
— Это василиск! — испуганно воскликнула Гермиона. — Гарри, нам нельзя здесь оставаться! — она обернулась, собираясь схватить друга за руку, и замерла. Гарри смотрел на неё странными болезненно-жёлтыми глазами и почему-то не спешил уходить.
— Гарри, нам надо бежать, — сказала Гермиона, растерянно дергая Гарри за рукав мантии.
Желтые глаза распахнулись, и Поттер, широко раскрывая рот, с низким шипением произнес:
— Даас шаахан сах…
«Я знаю», — в ужасе поняла Гермиона.
*
— Просыпайтесь, просыпайтесь же наконец, мисс Грейнджер! — кто-то большой и сильный бесцеремонно тряс её за руку. Гермиона открыла глаза, стараясь понять, что происходит. Вокруг было темно, она лежала на больничной койке, из широкого прямоугольника за её спиной в комнату заглядывал неяркий свет, а рядом, склонившись почти к самому её лицу, стоял профессор Снейп.
— Ну же, — произнес он осуждающе, — вы спите как пятилетний ребёнок, хоть Бомбарду взрывай.
«Просто я очень устала», — хотела сказать Гермиона и, тут же вспомнив события последних часов, резко села на кровати.
— Что-то случилось? — спросила она испуганно. — Что-то с Гарри?
— Вы должны немедленно его разбудить, — ответил профессор, выпрямляясь, — у нас мало времени.
Гермиона невольно опустила глаза и увидела, что на полу возле ног профессора стоит большая каменная чаша — Омут Памяти. Не задавая лишних вопросов, она поднялась с кровати и направилась в другой конец Больничного крыла, где за небольшой ширмой, укрытый от любопытных глаз, тихо спал Гарри. Пока она будила Поттера, Снейп поставил Омут Памяти на прикроватную тумбочку и кончиком палочки зажег свечу. Гермиона успела заметить, что на профессоре не было привычной мантии, только удлиненный жилет, а рукава его белой льняной сорочки оказались завернуты до середины предплечья. Судя по его уставшему лицу, этой ночью он напряжённо работал и все еще не ложился спать.
— Почему вы принесли его сюда? — окончательно просыпаясь, спросила Гермиона, удивленно глядя на Омут. — Почему бы просто не собрать воспоминания в пустой флакон?
— Потому, мисс Грейнджер, — ответил профессор Снейп тихо, — что мысли вашего друга сейчас скоротечны и нестабильны, они развоплотятся и распадутся даже раньше, чем я выйду с ними в коридор.
Повинуясь указаниям профессора, Гермиона потрясла Гарри за плечо, но он лишь заворочался во сне, не открывая глаз. Руки его и лоб были слишком горячими.
— У него жар! — воскликнула Гермиона, поднимая на профессора Снейпа встревоженный взгляд, — Очень сильный! Надо разбудить мадам Помфри!
— Не сейчас, — возразил Снейп.
— Гарри, — настойчиво позвала Гермиона, — Гарри ты меня слышишь? — и снова затрясла друга за плечи.
Покрытое яркими красными пятнами, воспалённое лицо Поттера лишь на мгновение оторвалось от подушки и тут же без сил опустилось обратно.
— Саахээ ашааа дашаахен саххх, — повторил он несколько раз во сне.
— Он бредит! — ахнула Гермиона, — Я все же позову мадам Помфри!
— Не сейчас! — оборачиваясь к ней, повторил профессор и, словно надеясь внушить ей хоть каплю разумности, взял её за руку. — Соберитесь!
Рука профессора была тёплой и странно успокаивающей. Другой рукой он приподнял Гарри одно веко, затем второе, пощупал пульс и с досадой сказал:
— Вы правы, он бредит, придётся пробовать так!
Помедлив, он все же отпустил её руку, и Гермиона сразу почувствовала себя странно осиротевшей. Палочка профессора коснулась виска Гарри, и Снейп произнёс заклинание. Белые нити воспоминаний, тоненькие, рваные, скользнули из растревоженного сознания Гарри, пытаясь уцепиться за волшебную палочку, но почти сразу поблекли, так и не добравшись до плотной спасительной древесины.
— Дьявол! — зло выругался профессор Снейп.
Он вновь взмахнул палочкой, и новое заклинание заставило Гарри задергаться, извиваясь от боли. Гермиона закусила губу и вцепилась пальцами в край простыни.
— Наши шаанаххат салем шалехан, — забормотал Поттер.
— Он говорит — не дайте ему закончить начатое, — перевёл профессор.
— Вы знаете парселтанг? — ахнула Гермиона.
— Нет, — покачал головой Снейп.
С величайшим трудом ему удалось наконец собрать несколько белесых нитей, и профессор осторожно перенес их в Омут Памяти, удерживая мечущегося в кровати Поттера за плечо.
— Подержите его, — велел он, отпуская плечо Гарри, и тут же, наклонившись, опустил голову в стоящий возле кровати Омут.
Но не прошло и минуты, а он уже медленно выпрямился и, глядя на призрачное зеркало Омута Памяти, сказал спокойным и ничего не выражающим тоном:
— Ничего. Оно не оставило нам ничего.
В зеленоватом свете Омута бледное расстроенное лицо профессора Снейпа казалось Гермионе похожим на лицо мертвеца.
*
Гермиона все же разбудила мадам Помфри, и та без лишних вопросов принялась хлопотать вокруг Поттера, применяя охлаждающие заклинания и с ловкостью опытного целителя вливая в него микстуры и зелья из хрупких разномастных флаконов. Взволнованно наблюдая за ее уверенными движениями, Гермиона пожелала остаться в Больничном крыле, но профессор, не слишком церемонясь, вытолкал её за дверь.
— Вы пойдёте со мной, — сказал Снейп не терпящим возражения тоном, и Гермиона послушно поплелась следом, с трудом сдерживая зевоту и протирая глаза. Спать хотелось до ужаса, она не знала, сколько сейчас времени, но, судя по неяркой полоске света, поднимавшейся над озером, в Хогвартсе занимался рассвет. Утром ее ждали занятия с третьекурсниками, проверка домашних заданий и целая дюжина цесарок, не желавших трансфигурироваться в летучих мышей, но сейчас ей казалось, что стоит ей добраться до подушки, и уже никому не под силу будет её разбудить.
— Что вы имели в виду? — спросила она у профессора, стараясь не отставать от его широкого шага, — когда сказали, что «оно не оставило нам ничего»?