Змеиные Корни

Малфой всё же поднялся из кресла и несколько раз прошёл по комнате.

— Ну, хорошо, — сказал он, останавливаясь перед камином. Его обычно не слишком волевое лицо стало жёстче, и на нём так узнаваемо проступили черты Люциуса. — Я готов сделать то, что вы просите, профессор, но у меня есть одно условие…

Но прежде, чем он успел закончить фразу, в центре комнаты воздух неожиданно пошёл рябью и серебристый патронус-кошка, опустившись на стол, произнёс голосом Минервы МакГонагалл:

— Северус, Гарри Поттер очнулся!

Лицо Малфоя дёрнулось, и в неверном свете камина Снейпу показалось, что на одно короткое мгновение его исказили обречённость и страх.

========== Глава 21. Переговоры ==========

*

Горгулья привычно отодвинулась в сторону, так и не спросив у бывшего директора пароля, и пока винтовая лестница поднимала его вверх, Снейп успел заготовить внушительную речь. Уговорить Минерву подождать будет чертовски непросто. Мерлин! Ещё сутки назад он с трудом бы поверил, что скажет нечто подобное — но как же Поттер не вовремя очнулся!

В кабинете директора было светло. На столе остывал ужин, и директор, кутаясь в клетчатую шаль из мрачного «блэк уотч»(*) задумчиво рассматривала портрет Альбуса. Дамблдор дремал, совсем по-стариковски склонившись над книгой, но Северус готов был поспорить на собственную палочку, что всего несколько минут назад два директора довольно оживлённо разговаривали. А вот его самого Альбус в последнее время беседами не жаловал…

— Как всё прошло? — спросила МакГонагалл, глядя на Снейпа поверх квадратных очков, и Северус с болезненной тоской неожиданно ощутил в ней явное сходство с Дамблдором.

— Малфой согласен, но… — начал он, отчего-то разом позабыв, с чего начиналась его так старательно заготовленная речь.

— Но Поттер очнулся, я понимаю, — сказала МакГонагалл, вновь поднимая глаза на портрет Альбуса. — Противоядие для Поттера — это ведь единственная карта, которую ты можешь разыграть?

В её голосе почему-то совершенно не слышалось вполне ожидаемой радости.

Северус кивнул, и, сообразив, что директор не смотрит на него, торопливо добавил:

— Да.

— Ну, что ж, — решительно сказала Минерва, садясь за свой стол, — тогда начинай!

*

Кингсли Бруствер внимательно выслушал подробный рассказ о всех событиях, произошедших в Хогвартсе за прошедшие сутки: о заболевших студентах, шантаже слизеринцев, Змеином зелье, отравленных монетах, Хепзибе Смит и конечно же обо всём, что им удалось выяснить о Смите.

— Слизеринцы предлагают сделку, — подводя черту, произнес Снейп. — Малфой выманит для нас Смита, согласившись стать нашей приманкой, и если всё пройдёт как надо, расследование завершится тихо и без ненужной огласки. Пойманный с поличным Смит выдаст своего сообщника, и мы с высокой долей вероятности получим наконец своё противоядие. Взамен вы пообещаете не ворошить прошлое: не станете вновь открывать старые дела и проводить повторные обыски. Все артефакты, что уже прошли проверку в Аврорате, даже если она проводилась при участии Смита, останутся у своих владельцев.

— И почему же я должен соглашаться на подобные условия? — недовольно хмурясь, спросил Бруствер.

— Из разумного прагматизма и скверного состояния Поттера, я полагаю, — со вздохом ответила МакГонагалл.

— Давайте говорить начистоту, — предложил Снейп, — наша ситуация абсолютно безнадёжна. Вы можете арестовать Смита в любой момент, но что это вам даст? Без показаний слизеринцев вам не удастся обвинить Смита ни в вымогательстве, ни в подлоге. И Смит это прекрасно понимает. И даже если в ходе расследования выяснится, что часть предметов, изъятых у слизеринцев, по правилам полагалось конфисковать, вы всё равно не сможете наказать за это Смита, ведь за проверку артефактов отвечал не он, а Гладиус Свифт.

— А отравление Поттера?

— Поттера отравили неизвестным и крайне сложным по составу зельем, к изготовлению которого Смит не имеет никакого отношения. Поверьте, министр, посредственных способностей Смита в зельеварении и знаний, полученных им из скудной школьной программы, не хватит, чтобы воссоздать зелье подобной сложности. Поэтому я уверен, что Змеиное зелье готовил его сообщник, целитель или зельевар, и если Смиту достало ума не оставлять колбу с фальшивым галлеоном в своём кабинете, а я не сомневаюсь, что так оно и есть, то вы не сможете связать Смита с отравлением. По крайней мере до тех пор, пока вы не узнаете, кто его сообщник.

— У Смита был галлеон, а значит, и мотив, и средство. Для ареста этого достаточно, — с упрямством возразил Бруствер. — Мы отследим все двадцать восемь монет и Смиту не удастся отвертеться.

— Фальшивый галлеон был и у мисс Грейнджер, и у Лонгботтома, и у большей части семейства Уизли, а также у второкурсника с Хафлпаффа Джарвиса Уитби… и ещё бог знает у кого. Наличие монеты не делает Смита сопричастным. Если вы рассчитываете, что с лёгкостью заставите мальчишку говорить, всего лишь оказав на него давление, то вы ошибаетесь. Смит далеко не так глуп. И вам понадобятся достаточно веские аргументы, когда, отвечая на неудобные вопросы «Ежедневного Пророка», вы вынуждены будете объяснять, почему из всех участников отряда Дамблдора вы арестовали лишь его одного.

— Мне совершенно не нравятся условия вашей сделки, Северус, — вздохнул министр, — и я не хочу и дальше вести этот бессмысленный спор. Я ни на кнат не доверяю слизеринцам. К тому же нельзя исключать, что все они замешаны в этой истории ничуть не меньше самого Смита. Не потому ли они так стремятся заключить сделку? А что, если сообщником Смита окажется слизеринец? Что, если отравление Поттера — это вообще дело рук кого-то из них? Ведь именно слизеринцам было выгодно, чтобы Поттер наконец перестал задавать неудобные вопросы.

— Никто не просит у вас индульгенций за преступления, о которых может стать известно во время расследования, — возразил Снейп. — Если сообщником Смита окажется слизеринец, они не станут вмешиваться. Речь идёт лишь о сохранении неких реликвий, семейных ценностей… Поверьте, Кингсли, единственная их цель — восстановить репутацию семьи, чтобы дать шанс на нормальное будущее собственным детям. Для них это не игра, они понимают и принимают правила, но и вы должны признать, что невозможно думать о будущем, когда твою жизнь постоянно переворачивают вверх дном и вытряхивают на всеобщее обозрение.

— А если я не соглашусь?

— Тогда им придётся защищаться. И я очень сомневаюсь, что Министерству удастся сохранить лицо, когда первые полосы газет запестрят заголовками о коррупции в Аврорате. Драко, конечно, не Люциус, но и ему хватит ума обратиться в прессу, и новость о том, что сотрудник Аврората вымогает у слизеринцев деньги, угрожая обысками и арестами, определенно заинтересует “Пророк”. Вы всколыхнёте общественное мнение, Кингсли. И вы должны понимать, что стоит аврорам вновь прийти хоть в одну слизеринскую семью, чтобы повторно изъять что-то из того, что уже прошло проверку в Аврорате, и пресса немедленно вас распнёт, потому что Драко заявит, что всё это последствия того, что слизеринцы отказались платить.

— Мерлин, о чём вы вообще сейчас спорите?! — не выдержав, возмутилась молчавшая всё это время МакГонагалл. — О двух десятках артефактов, умеющих предсказывать будущее, насылать подагру или воскрешать души умерших? Или о политике? Или всё же о предстоящих выборах? Потому что мне кажется, что всё же о последнем, ведь оба вы знаете, что спорить о человеческих жизнях недопустимо! И если Северус прав и показания слизеринцев помогут нам получить противоядие, то нужно договариваться. С каких это пор мы перестали ценить человеческую жизнь?

— Хорошо, — после недолгого молчания не слишком охотно согласился Бруствер, — я сделаю, как вы просите, хотя мне и не нравится ваш посыл. Что именно вы предлагаете?

— Устройте обыск в Малфой-мэноре, — сказал Снейп. — Я дам вам список того, что нужно конфисковать. Малфой считает, что часть этих вещей вполне могла когда-то принадлежать Хепзибе Смит. Все эти артефакты весьма ценны и имеют пограничные возможности использования, поэтому узнав об их изъятии, Смит наверняка предложил Малфою заплатить за их возвращение… К тому же, я уверен…