Страница 7 из 12
И тут же и правда это пожелала. До боли, до резкого спазма под самым сердцем, до раздирающего душу крика в ушах.
Прошла секунда, а затем воздух над столом внезапно пошёл рябью.
— Что вы… — начала было она и замолчала, увидев появившийся из воздуха флакон.
Гермиона осторожно приблизилась к столу, взяла флакон в руку, и боль вдруг стала невыносимой. Перед глазами, мгновенно оживая, пронеслись её детские воспоминания.
Вот отец, смеясь, подбрасывает её над головой — и, широко раскинув руки-крылья, Гермиона словно парит в небе, и ветер несёт ей в лицо опавшую листву и дымный запах костра.
Мама ведёт её в зоопарк, и слон, такой огромный и чудной, кажется Гермионе чем-то невероятным. Но ей уже шесть, а значит, она знает о слонах почти всё, и она болтает без умолку всю дорогу, пересказывая маме статьи из энциклопедии. А затем, едва не перепутав баобаб с саркофагом, страшно расстраивается от такого досадного недоразумения.
Они с родителями во Франции — горное шато, горячий глинтвейн в маминой кружке и слепящий снег на остроконечных пиках Альп. Скрипит подъёмник, медленно проползая над их головами, и Гермиона хмурится, потому что промочила ноги. И так досадно, что нельзя колдовать…
Родители на вокзале Кингс-Кросс. Хогвартс-экспресс надрывно сипит, выпуская клубы пара, и чёрные большие колёса отстукивают по рельсам знакомый ритм. Мама машет ей рукой, пытаясь рассмотреть её среди текущей сплошным потоком толпы учеников, а папа стоит, засунув руки в карманы, и первая седина на его висках напоминает Гермионе, как неумолимо летят годы. Но вот он улыбается, увидев дочь, и сердце её наполняется невероятной радостью, и время словно поворачивает вспять.
Она снова дома.
Папа! Мама!
Но этого не будет больше никогда. Всё это обман. Жестокий бесконечный самообман. Она ненавидит всех Уизли разом!
— Эта шутка зашла слишком далеко! — дрогнувшим голосом произнесла Гермиона и, стремительно развернувшись на каблуках, вышла из комнаты.
========== Часть 4. Неожиданные открытия ==========
Флакон c зельем Гермиона зачем-то засунула в карман мантии. Наверное, лишь для того, чтобы потом отправить его совой братьям Уизли с пожеланием убираться вместе со своим изобретением ко всем чертям! Это так они понимают термин “психологическая поддержка”? Впрочем, чему она удивляется, она всегда знала, что у Рона эмоциональный диапазон, как у зубочистки!
Ярость и боль душили её! Будь доставшийся ей Снейп материален, она бы, пожалуй, запустила флакон ему в голову, а так судьба лишила её даже этой, казалось бы, спасительной возможности.
В коридоре толпились дети.
— Что случилось? — спросила Гермиона, с трудом проталкиваясь сквозь плотные ряды студентов. И тут же получила вполне наглядный ответ на только что заданный вопрос.
С потолка лил дождь.
Посреди коридора, зависнув под каменным сводом, висели две мрачные тучи и, хмуро сверкая маленькими молниями, низвергали вниз потоки холодной дождевой воды. Если бы не эти тучи, Гермиона, пожалуй, решила бы, что наверху в ванной старост внезапно прорвало трубы, но тучи были вполне материальны, как и огромные лужи на полу, стремящиеся превратиться в настоящее озеро.
— Давно льёт? — спросила Гермиона у стоящего рядом шестикурсника, зачарованно наблюдавшего за проливным дождём.
Шестикурсник взглянул на часы и утвердительно кивнул.
— Наверное, минут сорок. А если попытаться под ними пройти — шарахает молнией. Не очень больно, но страшно.
Гермиона направила палочку на тучу и, не слишком надеясь на собственное везение, произнесла:
— Фините Инкантатем!
Как и следовало ожидать, заклинание не сработало. Оно и понятно — будь всё настолько легко, с тучами давно бы разобрался кто-нибудь из старших студентов.
— Эванеско! — попробовала Гемиона наудачу, и на минуту ей даже показалось, что лужи на полу стали уменьшаться, но дождь мгновенно зарядил с утроенной силой, а молнии замелькали так яростно, что в воздухе запахло озоном и гарью.
— Сердится! — испуганно воскликнул кто-то из девочек.
«Я тоже», — подумала Гермиона и собралась было уже засветить в ближайшую тучу Бомбардой Максима, но вовремя одумалась. Поединок с бог знает откуда взявшейся грозой едва ли стоило считать разумным решением, особенно учитывая, что за её спиной сейчас стояли дети.
— Ну, хорошо! — призвав себя к спокойствию, сказала Гермиона и, резко взмахнув палочкой, возвела под потолком огромный купол.
Дождь обиженно забарабанил по прозрачной преграде и заструился по выпуклым краям купола на каменные стены. Дети радостно зашумели и, перепрыгивая через лужи, побежали к противоположному выходу из коридора, стремясь как можно быстрее убраться из злополучной ловушки. Гермиона с сомнением посмотрела на купол, но решила оставить всё как есть.
«Лучше позвать директора, — подумала она, — прежде чем избавляться от странных туч, было бы неплохо понять, откуда они взялись».
Раздумывая о странном погодном явлении, Гермиона вышла к лестницам и поражённо замерла. Представшая её взору картина не шла ни в какое сравнение с только что повстречавшимся на её пути дождём.
Дождевая вода, просачиваясь сквозь деревянные перекрытия между пятым и шестым этажами, сплошным потоком лилась на хогвартские лестницы и тут же по непонятной причине замерзала. Примёрзнув друг к другу основаниями, лестницы превратились в один огромный, тянущийся до самого нижнего этажа ледяной скат, невольно напомнивший Гермионе американские горки: с собственными мёртвыми петлями, крутыми поворотами и жутковатого вида трамплинами. С перил свисали сосульки, замёрзшие волшебники и волшебницы на обледеневших картинах зябко жались друг к другу, а откуда-то сверху, с неразличимого сейчас потолка, словно стремясь завершить поистине рождественскую картину, кружась в замысловатом танце, падал снег. Кто-то из учителей или старших учеников наколдовал на лестницы мягкие брустверы, и дети с весёлым смехом спускались по ледяному скату на первый этаж, где в наспех трансфигурированной зимней шапке их ждал Невилл.
Гермиона проводила взглядом третьекурсников, с задорным улюлюканьем умчавшихся вниз, и сделала решительный шаг к ледяному спуску.
— О, Гермиона, — сказал Невилл, обрадованный её появлением, и, как истинный джентльмен, подал ей руку, помогая подняться. От бешеной скорости спуска по ледяной горке у Гермионы перехватило дыхание и на глаза навернулись слёзы.
— Что здесь происходит? — растерянно спросила она.
— Понятия не имею! — честно признался Невилл, впрочем, не слишком расстроенный своей неосведомлённостью. — Это началось где-то час назад, настоящее светопреставление! В слизеринских подземельях вообще извергается вулкан. Маленький, но он настолько сильно нагрел воду в Чёрном озере, что русалки и тритоны всерьёз напуганы происходящим. МакГонагалл сейчас на берегу, пытается их успокоить. А Флитвик в Северной башне, там землетрясение. Всех детей уже отправили вниз. В башне осталась одна Трелони, но у неё настоящая истерика, и она наотрез отказывается спускаться, грозит вселенскими проклятиями и пугает страшными пророчествами о конце света, голосит так, что слышно двумя этажами ниже. Директор велела Флитвику силой спустить её вниз или заткнуть любым доступным ему способом, чтобы она не пугала детей, но у него пока не получается. Гриффиндорцев, кстати, башня и вовсе заперла внутри. Несколько студентов застряли в библиотеке, но я уже отправил их в гостиную Хаффлпаффа, побудут там, пока всё не закончится.
Мимо со свистом пронёсся какой-то первокурсник, не сумев вписаться в последний поворот ледяного ската, и Невилл, изловчившись, в стремительном броске успел схватить его за чёрно-жёлтый полосатый шарф.
— Прости, Гермиона, — сказал он виновато, — но мне нужно проследить, чтобы все студенты благополучно добрались до своих гостиных.
Не желая мешать Невиллу, Гермиона осторожно пересекла похожий на каток холл и вышла на улицу, собираясь отыскать директора. Макгонагалл наверняка сейчас не помешали бы свободные руки, вернее, свободная палочка.