Страница 5 из 7
Дух неповиновения в сердцах учителей всё увереннее поднимал голову. Профессор Синистра впервые возразила Долорес Амбридж, когда её личные комнаты решили обыскать, а профессор Спраут под предлогом поставки удобрений для своих теплиц контрабандой ввезла около сотни навозных бомб и потихоньку раздавала их теперь особо доверенным хаффлпаффцам исключительно с целью улучшения агрокультурного ланшафта в Хогвартсе.
Кабинет директора Дамблдора постепенно становился настоящим символом тайного учительского сопротивления.
И лишь Снейп, сохранявший видимость лояльности к Министерству, по-прежнему, казалось, сторонился всех.
*
Поздно вечером они стояли в вестибюле первого этажа перед факультетскими часами — два декана двух вечно враждующих факультетов — и разговаривали.
— Нацепи немедленно своё самое кислое выражение лица, — тихо велела МакГонагалл, — пусть все думают, что мы ругаемся.
Снейп послушно скривил губы в мерзкой ухмылке и так же тихо ответил:
— Твои студенты, Минерва, стали крайне нерасторопны. Я слышал, близнецы ещё на прошлой неделе планировали взорвать в коридоре восьмого этажа душильный газ.
— Думаю, из-за постоянной проверки почты у них возникли некоторые проблемы с поставкой ингредиентов.
Снейп окинул неприязненным взглядом проходящих мимо гриффиндорцев и, дождавшись, когда они начнут подниматься по лестнице, продолжил:
— Я сварил уже три порции прекрасного душильного газа и выставил их в классе зельеварения на самом видном месте, а вчера вечером даже забыл запереть заклинанием дверь. Если бы они были чуть менее безалаберны и чуть более сообразительны…
— Между прочим, ты мог бы уже что-нибудь предпринять и сам! — возмутилась Минерва.
— Если хочешь я отравлю всех её кошечек на блюдечках, — с нескрываемым сарказмом в голосе сказал Снейп.
— Даже не смей… — прошипела МакГонагалл.
*
— Как там наша горгулья? — спустя пять дней тихо спросил Филиус.
— Чары всё ещё держатся, но думаю, сегодня ночью они развеются. В обед я специально прошла мимо горгульи и мне показалась, что я заметила одно ухо. Оно немного попарило в воздухе, а потом исчезло.
— Ничего, я что-нибудь придумаю, — пообещал Флитвик.
========== Часть 5 ==========
*
Как и предвидела Минерва, голова горгульи вернулась на прежнее место на рассвете шестого дня. Сначала проявился горбатый нос, затем длинное треугольное ухо, и, наконец, из воздуха материализовались два настороженных глаза, с явным неодобрением взиравшие на всех, кто появлялся в коридоре восьмого этажа.
Известие о том, что голова горгульи находится там, где ей и положено быть, достигло ушей Амбридж в половине седьмого утра.
— И что с ней на этот раз? — желчно спросила Долорес Амбридж, традиционно начиная свой день в Хогвартсе с визита к кабинету директора школы. Ну, то есть, к бывшему кабинету бывшего директора Хогвартса.
На этот раз горгулья не икала, не дышала прокисшей штукатуркой и даже не теряла головы.
Однако теперь она была совершенно неприлично жёлтая, вся: от кончиков крыльев до мощных лап и маленького драконьего хвоста.
— Она что-то съела? — брезгливо поморщившись, уточнила Амбридж.
— Это каменная желтушная лихорадка, — расстроенно ответил Флитвик, со странным подобием швабры в руках суетившийся вокруг каменного изваяния. — Мне сказали, что кто-то на прошлой неделе облил её ледяной водой и даже не удосужился просушить. А затем эта странная история с головой… Для натуры с такой тонкой душевной организацией это невероятный стресс.
— Вы издеваетесь? — с сомнением спросила Амбридж, тараща на профессора заклинаний свои выпуклые глаза. Из всех профессоров Хогвартса Флитвик был единственным, кто всегда был с ней крайне любезен.
— Что вы, директор, я абсолютно серьёзен. С ней даже находиться рядом небезопасно!
— И чем, позвольте вас спросить, этот жёлтый цвет может помешать ей открыть мне дверь?
— У неё же жар, она не в себе!
Амбридж недоверчиво протянула руку с маленькими пухленькими пальчиками, коснулась каменной статуи и тут же испуганно взвизгнула.
Рука пошла красными волдырями от ожогов.
— Ай! — пискнула Амбридж, прижимая повреждённую руку к груди.
— Я же вас предупреждал! — расстроился Флитвик. — Как неосмотрительно! Вам стоит обязательно показаться мадам Помфри — каменная желтушная лихорадка крайне заразна!
*
Спустя четыре часа, в самый разгар педсовета, вся кожа директора Хогвартса Долорес Амбридж стала горчично-жёлтой.
*
— Что значит, вы думаете, что это каменная желтушная лихорадка? — с сомнением переспросила мадам Помфри, осматривая Долорес Амбридж в Больничном крыле. — Где вы умудрились её подцепить? Ей же никто не болеет уже лет двести!
— Это всё горгулья — у неё был жар! — плаксивым тоном пожаловалась Амбридж.
Кожа на её руках покрылась волдырями, а из носа при каждой попытке чихнуть то и дело вылетали золотистые искры.
— Горгулья? Жар? — удивилась мадам Помфри, однако спустя пару секунд на её озадаченном лице промелькнуло понимание. — Это так неосмотрительно с вашей стороны, нельзя приближаться к горгульям, когда у них жар. Так недолго заразиться и драконьей оспой! Горгульи ведь ближайшие родственники драконов, разве вы не знали?
И, поймав встревоженный взгляд профессора Амбридж, успокаивающе добавила:
— Не волнуйтесь, Долорес, главный симптом драконьей оспы — это чесотка, так что я уверена, что всё обойдётся.
*
— Чем вы её покрасили, Филиус? — с любопытством спросила мадам Помфри, спустя какое-то время присоединяясь к коллегам за ужином. — Такой насыщенный цвет, я уже голову сломала — ума не приложу как его свести!
— Кого покрасили? — удивленно спросил Флитвик.
— Профессора Амбридж, разумеется.
— Это не я, — с усмешкой ответил Флитвик, с завидным аппетитом уплетавший мясную запеканку, — это Северус. Он подлил ей в чай печёночный бальзам из спор огневиц. Абсолютно безвредная штука, но зато какая устойчивая!
— А что вы сделали с горгульей? — с не меньшим любопытством спросила мадам Помфри, накладывая в тарелку брокколи.
— А это уже близнецы Уизли — ночью они два часа натирали её жгучей наперстянкой, пока я очень старательно отвлекал Филча.
— Думаю, я подержу её в Больничном крыле пару-тройку дней, — задумчиво сказала мадам Помфри. — Пусть на каникулах школа от неё немного отдохнёт.
*
К вечеру, несмотря на все усилия школьной медсестры, вся кожа Долорес Амбридж начала адски чесаться.
========== Часть 6 ==========
— На этот раз я попаду в этот кабинет, чего бы мне это не стоило, — нарочито ласковым голосом пообещала профессор Амбридж, решительно поднимаясь на восьмой этаж. — Даже если мне придётся пробить дыру Бомбардой Максима.
Накануне вечером мадам Помфри внимательно осмотрела её порядком побледневшую, но всё ещё немного отдающую желтизной кожу, и неохотно, но всё же признала её здоровой, и лишь накопившиеся за время болезни многочисленные дела не позволили Амбридж отправиться к кабинету Дамблдора немедленно.
Всё время, пока они поднимались по лестнице, профессор МакГонагалл пребывала в прескверном расположении духа. Амбридж была настроена крайне решительно, и можно было не сомневаться, что никакая икота, жар или иная болезнь не остановят её и не изменят её решения. И хотя в их личном противостоянии с Долорес это уже мало что меняло, кабинет всё таки было жаль. Слишком долго он оставался их опорой, символом их веры, оплотом неповиновения. И сегодня Мирерве предстояло всё это отдать…