1991

Советское школьное образование напоминало древнегреческое. Школьники знали химию, физику, серьезно были подготовлены в области физической культуры. Одноклассницы называли физкультурный день «днем в бегах». Это два урока в школе, потом два урока на лыжах за рекой и снова два в школе. Оля с Наташей Волковой любили физкультуру. Валфёд, так прозвали Валентина Федоровича, или сокращенно «Вафля» часто повторял: «Девочки, вы еще вспоминать будете эти уроки. Лес, снег, красота-то какая», – и щурился на солнце.

Оля Милоева и Наташа Волкова были подругами и конкурентками друг другу из принципа. Гордые, они сидели за одной партой и могли дать списать решение задачи любому из класса, но только не друг другу. Также и в физкультуре, они шли за реку, неся лыжи на плечах, держа лыжные палки, рассказывали анекдоты и истории по дороге, но встав на лыжню, обгоняли и догоняли друг друга. На этот раз задание было пробежать 6 километров.

– Наташ, я посчитала, мы 1 км пробегали со скоростью 7,5 минуты!

– Могли бы и быстрее. – типичный ответ Наташи. Девочки не могли остановиться в соревнованиях друг с другом и с собой, что, впрочем, не мешало их дружбе.

Возвращаться после лыжни было приятно. Снег вокруг, а девчонкам жарко, ах, эти 17 и выбившийся из-под шапки локон! Взгляд жизни упирается в горизонт, павлины в их возрасте способны летать, солнце оставаться в зените даже на закате.

– Ой, мама, часы я потеряла на лыжне, так и знала, что замочек расцепится! Слабо держал! – Оля расстроилась. «Пятерка» по физкультуре обошлась потерей часов. В семье Милоевых сложилась традиция дарить подрастающим детям часы в 13 лет. Механические часы как символ взросления. Оля вслух объявила, что на 13 лет хочет серебряные часики с голубым экраном и узорами по бокам.

– И где их сейчас искать на снежной лыжне в 6 километров? – вздохнула девочка, собирая сумку к следующим урокам, – растает по весне лыжня, а там часы в подснежниках.

Она собрала тетрадку с конспектом доклада Михаила Сергеевича Горбачёва, посвященному 70-летию Октябрьской революции от 1987ого года и вспомнила тот день, 7 ноября 1987ого. Демонстрация, на которую приходят дети со всех школ города. Там всегда было весело, включали кассетный магнитофон на батарейках и слушали «Depech mode» или «Modern talking». 7 ноября наступала зима и все приходили на демонстрацию в новых шубах, производя из идеологической демонстрацию зимней одежды.

– Мам, помнишь, «Селёдку под шубой» делали, а по телевизору показывали фильмы про Ленина: как он маскировался, будто бы у него зуб болит и его всё время прятали как самый опасный патрон революции!

– Так мы всегда 7 ноября «Селедку» делаем! А Алка у нас заливное готовит 7 ноября, – ответила Алина Алексеевна про свою сестру.

18 января в деревянном доме на улице Торфяной играло пианино. Мелодия разбивалась о ветки берез, звенящих на ветру подобно прозрачным треугольникам, разлеталась по крышам домов, забиралась в печные трубы и пряталась вместе с кошками, луком и русской тоской на палатях.

– Здравствуйте, можно? – в ворота громко постучал настройщик фортепиано. Кеша залаял, срывая голос, кошки встрепенулись, глухая Фаина продолжала подметать пол вьетнамским веником, купленным на рынке, Алексей Леонидович перевернулся на нерасправленном диване с боку на бок. Он спал после ночной смены, расправлять постель днем было непринято.

Настройщик постучал в окно, стекло звонко отразило стук: «Хозяева, есть кто дома?» Алексей Леонидович встал с дивана, удивленно посмотрел на гостя, услышав объяснение: «Настройщик инструмента я, инструмент в доме есть?»

– Какой инструмент? – с удивлением спросил Алексей Леонидович.

– Фортепиано, рояль, – ежась от холода, нервно отвечал настройщик.

– Рояль у нас не поместится, а пианино есть, – не спеша и не сочувствуя замерзшему настройщику, отвечал хозяин дома.

Уже на четверть развернувшийся мужчина поднял воротник ближе к щекам, но услышав «есть», резко повернулся обратно и почти закричал, перекрывая ветер: «Так что ж Вы мне голову морочите, у меня запись на полгода вперед, значит, Вы летом записывались!»

В это время из школы возвращались дети. Оля и Сережа шли вместе. Младший брат что-то рассказывал сестре и махал руками как рыбак, изображающий глаза пойманной рыбы размером с кулак. Сестра слушала и смеялась. Им было тепло от задора, школьного обеда и юного возраста. Завидев незнакомца у ворот дома, они переглянулись и в один голос спросили: «А Вам кого?»

«Кого, кого, инструмент мне нужен, инструмент, за полгода записывались». Оля сразу поняла, в чем дело, радостно вскрикнув: «Так Вы настройщик фортепиано? Прошу, проходите, пожалуйста! Стряхивайте снег с валенок, вот веник, пожалуйста, проходите, головой не стукнитесь, у нас потолки низкие». Все трое ввалились в маленькую прихожую, снимая варежки, шарфики, шапки. Наконец настройщик отогрел красные пальцы у печки и, осмотрев как пациента, инструмент, взял в руки отвертку, похожую на автомат. Сам он был похож на кардиолога: долго вслушивался в каждый извлекаемый звук. Пианино жаловалось и изображало кашель. Настройщик нажимал клавишу, крутил отверткой за «спиной» инструмента и снова слушал. Так врач улавливает ритмы уставшего сердца или жрец следы ушедшего дождя. «Мягкое звучание», – улыбаясь, произнес настройщик. Похоже, он любил свои инструменты, видел и слышал в них то, чего не видят другие. «В деревянном доме пианино портится от повышенной влажности и от печки», – сказал он. Установленный диагноз в дальнейшем оказался фатальным для фортепиано, но другого варианта жизни у него не было.

А потом настройщик играл! Оля в восторге молчала, Сережка прибежал посмотреть на отвертку-автомат, Алексей Леонидович слушал с удивлением и любопытством, Фаина смотрела, как быстро он перебирает пальцами по клавишам следом, за Фаиной прибежали в большую комнату кошка и собака. Фортепиано пело и улыбалось! Его почистили, настроили, протерли связки и голос открылся! «Так что ж ты мне, Олька, только на нервах играешь? Вон как можно!» – улыбнулся отец.

История появления фортепиано в доме рабочих была простой. Оля поступила в музыкальный класс. Чтобы купить инструмент, нужно было отложить сумму, равную покупке мебельного гарнитура, потом записаться в очередь и ждать приглашения на покупку по мере поступления товара.

Обычно очередь у магазина выстраивалась к шести часам утра. К открытию в 8 утра все уже были знакомы и жалуясь на истории своих детей, готовы выбирать нового жильца в дом, а иногда и члена семьи, в дом Милоевым досталось латвийское пианино. Алина Алексеевна называла его «гробом», потому что на вид оно тяжелое, из тёмного дерева и неэстетичное. Она мечтала купить пианино «Красный Октябрь», и в тот день в очереди выбрала именно «Красный Октябрь», но разговорившись с коллегой по работе, Таней Сибиряковой, Алина Алексеевна не заметила, что дала повод изменить судьбу выбранного инструмента.

«Зачем вам этот гроб в квартире?» Каково же было изумление Алины Алексеевны, когда адреса перевозки инструментов перепутали и «гроб» прибыл в деревянный дом Милоевых. Отказываться было поздно, «Красный Октябрь» уже стоял в квартире Сибиряковых на третьем этаже и улыбался. У него не было пыхтящей под боком печки.

Инструмент стоимостью 1000 советских рублей – состояние, большая покупка, ценность которой оценили позже. Органный звук преобразил дом в католический костел. Потолки показались выше, окна заискрились смальтовой мозаикой. Мягкий, вибрирующий, низкий звук заставил всех замолчать. Спасал семью от эстетической оторопи неталант Оли. Гаммы, арпеджио и аккорды грубили и строили рожицы, прячась под ее пальцами. Настройщику заплатили невиданных 50 рублей, Алексей Леонидович долго ворчал в тот вечер, что автомеханик получает меньше настройщика «пианинов», хотя машину он слушает также внимательно.

19 января. Холода в маленьком городе воспринимались как данность. «Крещенские морозы» это минус 40. Милоевы переживали по поводу того, что быстро заканчивались дрова. Обычно их закупали летом, всей семьей распиливали, перетаскивали во двор и складывали в поленницу. Семья не жила бедно, денег хватало на школьную форму и одежду, еду и дрова. Коммунальные платежи были копеечные. Однажды Оля нашла в комоде трудовую книжку Фаины и удивилась. Оказывается, в колхозах денег не платили. Ставились трудодни или «палочки». Фаина рассказывала о комбикорме и муке, которую выдавали вместо зарплаты. С 1961 года колхозникам стали начислять деньги. К примеру, за полный 1961 год Фаина заработала 51 руб. 04 копейки, а за 1962 год 94 рубля. В 1991 году средняя заработная плата уборщицы была 75 рублей, учительницы 200 рублей, инженера 300 рублей, но это в месяц, а не в год, и люди верили, что живут лучше.