Ассорти(р)

Каковым его считала не только Елена, но и Юлия. Особенно – когда самолёт Елены растаял в небе и Лёша, истерично ностальгируя, понял, что ему все эти долгие без неё два года необходимо будет с кем-нибудь перекантоваться. И как только у него опять не получилось заниматься стяжанием духа, окончательно поняв, что на берегу всё это бесполезно, пошел на уступки матери и её подружке, которая жила с Юлией в коммуналке в одной секции. И после того, как Лёша навестил Юлию, перестала названивать его матери. Решив на общей кухне, что тот попался.

Но Лёша, не считая минет началом для отношений, чувствовал себя абсолютно свободным. Ведь секса у них небыло? И стоя на трапе во время ремонта на своём судне, снова занялся стяжанием. От нечего делать. В основном – ночью, когда всё начальство разбегалось по домам и у него для этого появлялось время. Вся ночь.

Но из-за того, что его занятия были не регулярными, примерно через месяц он снова не выдержал и позвонил Юлии.

Чтобы поехать с ней на сопку, на которую он уже давно мечтал попасть. Ещё в объятиях Елены. Глядя несколько раз на крутую дорогу, ведущую наверх, как только выполненная заявка оставляла его рядом. Понимая, что именно там он ещё ни с кем «не отмечался». И нашел Юлию неплохим поводом, чтобы осуществить свою давнюю мечту. Пусть и с другой, менее привлекательной героиней этого своего сериала. Наивно думая тогда, что меняет не героиню, а всего лишь одну актрису на другую. Когда прима временно улетела от него «в тартарары». Ведь шоу должно продолжаться! Настаивало его тело. Уже всё сильней и неотступней. Предлагая ему сложный выбор: либо рукоблудие, либо Юлия? «Третьего не дано», настаивала заповедь из философского словаря и, ударяя его по рукам, заставляла выбрать «меньшее из зол».

Но споткнувшись снова о её «критические дни», Лёша искренне рассмеялся над тем, что:

– Бог не хочет, чтобы наши отношения спускались с вершин минета! – и довольный, с улыбкой снова предоставил Юлии своё тело для экзекуции минетом.

Согласившись после этого, из сострадания к ней, окончательно бросить уже эти занятия «по стяжанию» ровно до тех пор, пока не уйдёт в рейс. Чтобы начать с ней встречаться на регулярной основе. Пообещав заехать к ней как минимум через неделю. Ну, две. Максимум. Побуждая её к тому, чтобы она за это время начала худеть.

– Ну, хотя бы для того, чтобы наш секс был как можно более приятным. Уже неплохо, да? Тем более что если ты для меня не похудеешь, то мне придётся тебя «поматросить и бросить. Если ты не возьмешься за голову. А не своей головой – за мою головку.

Он вполне мог себе позволить столь отвлечённо от её не самого привлекательного тела говорить ей так после Елены. Настолько он создал её Прекрасной. Надеясь и из Юлии сотворить нечто подобное. Подобно опытному уже скульптору, отсекая от неё всё лишнее. От этой глыбы, молча усмехался он, на которую она реально была похожа. Хотя Елене было всего двадцать один, когда они начали встречаться, и двадцать два – когда он наконец-то взялся за работу над этим неподатливым материалом. Который всё спешил непослушно ускользнуть от него – в чужие объятия. Когда снова вернулся к ней из Города, уговорив себя по телефону с ней быть.

– В качестве кого? – не понял он. Точно ли ей всё это нужно? Нести всю эту ересь.

– В качестве моего парня. А возможно и – будущего мужа.

И был весьма польщён. Наивно думая, что она наконец-то подошла к тому, чтоб распустить гарем. И стать серьёзнее.

А Юлии – уже двадцать шесть. Не самый юный возраст. Но он решил вновь попробовать. Сотворить и из неё тоже настоящее произведение постельного искусства. Доказав и ей и всему миру то, что он уже Художник не только Слова, но и Дела.

И надо его поздравить, у него это получилось! Правда, не сразу. Поздравляя и поздравляя его снова и снова своими изменами по мере того, как у него это всё лучше получалось.

Не понимая ещё того, что эти измены были, на самом деле, лишь стимулами, подгонявшими Юлию к тому, чтобы она худела всё быстрей и быстрей. Для него! Дурашки.

Даже не догадываясь о том, что Бытие, таким образом, просто дарит ему очередной подарок. Правда, его же руками. Прекрасно понимая, что иначе ему будет с ней неинтересно. Даже – в это играть. Побуждая Лёшу играть с ней в «развивашку». Показывая на этом фоне, какой он умный! На самом деле. Чтобы она могла мгновенно плениться не только его будущими деньгами, ожидая лишь, когда же он уже придёт из рейса, так сказать, полюбив его авансом, но и – его умом. А это – дольше.

Показав ему, за всё это время, что она и сама «не лишь бы что». Если этого захочет. И буквально заставит его себя хотеть! А она могла, она это знала. И умела. Оставалось только ему это показать. Наглядно продемонстрировав ему: Кто она такая – на самом деле!

И через неделю он действительно за ней заехал. Чтобы дать ей такой шанс. Застал её дома и, сразу же после секса, пригласил её в бильярд. Насладившись во время секса не столько её промежностью, это так банально, что не стоит и упоминать, сколько затем и её слегка необычно большой грудью, которую уже давно хотел использовать во время секса и так и сяк. И – между ними. Тут же «заглядывая» своим «кием» в её довольный рот. Забив, в итоге, в эту лузу… Предложив, с ухмылкой, и далее «погонять шары». Вспомнив, как она смеялась:

– Мужики мне всегда на работе говорили: «Вначале заходит грудь Юлии, а за ней заходит и она сама!»

Но к его позору и удивлению оказалось, что Юлия играла гораздо лучше его. Как и Елена. Но с Еленой он ещё мог тягаться, а с ней – нет. Благо, что Братки, игравшие тогда в группе «Экспиреактор», держали ещё и салон. Где можно было и смотреть фильмы по проектору и играть в бильярд, плату за который бралась только на входе. Один раз. «И навсегда», шутили Братки над тем, что играть можно сколько угодно. И так как Лёша их уже сто лет как знал – по музыкальной линии, будучи и сам однажды арт-директором группы Хапера – их общего друга, то входил к Браткам, «как к себе домой» – по «контрамарке дружбы» и играл там с Юлией часа по три. Пока им обоим это полностью не надоедало. Смотрели фильмы и просто общались со всеми друзьями Лёши, которые охотно и столь же бесплатно навещали чуть ли не каждый день Братков. Устроив там «тусовку», как смеялись Братки. Оба однояйцовых и как две капли воды похожих друг на друга брата встречались тогда с двумя симпатичными субтильными курсистками, одна из которых была даже красива и тоже с большой грудью, но с осиной талией, так как ей было всего восемнадцать лет, а другая просто очень симпатичная и столь же молода. Поэтому Джон, заметив рядом с Лёшей громоздкое туловище уже пожилой по сравнению с ними Юлии, уличив минуту, пока она ходила в дамскую комнату, совершенно искренне его спросил:

– Елена была моложе и гораздо лучше, с ней ты выглядел как мажор, но для чего ты сменил её на это? – не мог или не хотел подбирать Джон слов.

– Мама попросила, – лишь отмазался Лёша, сказав ему истинную правду. Не зная, что ему и соврать.

– А, ну тогда понятно, – вздохнул Джон, посочувствовав Лёше. – Мама – это святое.

Мол, заставили.

Поэтому, как только через пару дней Лёша заявился к ним с Юлией снова, Джон презрительно бросил:

– Что, снова мама попросила?

И Лёша не знал уже, что ему сказать.

И потому, когда они вернулись к ней и переспали, Лёша сказал ей:

– Всё. Если ты срочно не похудеешь, можешь обо мне забыть!

Стесняясь уже выводить её в общество. Своих друзей. Пока она не похудеет до приемлемого Братками стандарта. И звонил ей не чаще, чем один раз в неделю. А то и – две. Периодически натыкаясь на то, что когда он ей звонил, Юлия была с другим, придумывая Лёше всякую ерунду.

Он подъехал к Юлии к её кафе, увидел, что кафе уже давно закрыто и позвонил ей:

– Ты же сказала, что будешь работать до двух часов? Ты где? – посмотрел он на часы и увидел, что только первый час ночи. Поняв, что их отпустили сегодня пораньше, так как было мало клиентов. Как это уже не раз делали. Закрывая кафе в двенадцать.