Страница 10 из 98
Глава 4
Сделав плавный взмах, кисть правой руки отправила дротик в цель. Свистнув в воздухе, снаряд должен был угодить в центральный сектор. Но вместо этого, он в самый последний момент резко отклонился в сторону и вонзился в самый край мишени. Удовлетворенно хмыкнув, Лунь взялся за экспандер и со скрипом принялся его сжимать ладонью.
— Наконец-то получилось!
Голос Евы преисполнился искренней радостью, глаза девушки расширились, а на секунду назад еще собранном и максимально сосредоточенном лице, заиграла победоносная улыбка. Увидев ее ликование, разведчик испытал чувства, что принято называть отцовской гордостью.
— Умница, дочка!
Весь тот месяц, что Лунь провалялся в лазарете Флюгера, Европа регулярно навещала его, не позволяя падать духом и скучать. С подачи девушки они совместили тренировки разведчика, которые ему прописал Монах, для разработки восстановленной кисти, с ее собственными. Дело в том, что знахарь в первую очередь форсировал восстановление правой руки, а уже только потом принялся за ногу, обосновав это тем, что одновременно ускоренно регенерировать обе конечности слишком нагружает еще не до конца освоившийся в Стиксе организм свежака. Поэтому, первой подвижность обрела именно правая рука.
И вот теперь, когда рука вернула себе частичную функциональность, а нога еще ощущалась чужеродным куском плоти, не позволяя ему покинуть опостылевшую за эти недели кровать, Лунь регулярно гонял экспандеры, возвращая работоспособность регенерировавшим нервным окончаниям и нетренированным мышцам, а для улучшения координации играл в дартс, швыряя дротики в мишень. Ева же, с самого первого дня регулярно заходившая к нему в палату, скрашивала его больничный разговорами, а так же взяла на себя роль носильщика дротиков. А спустя несколько дней, когда ее здесь застал заглянувший на осмотр своего пациента Монах, он посоветовал девушке присоединиться к метанию дротиков, с помощью своего дара тонкой кинетики пытаясь сбить снаряды с траектории, дабы превратить праздное времяпрепровождение в занятие с пользой.
Задачка оказалась не из простых — для того, чтобы применить направленный импульс к быстро летящему в воздухе снаряду, нужна была предельная концентрация и отменная скорость реакции. Первую неделю девушка вообще не могла привести поставленную знахарем задачу в исполнение и начала считать, что это просто-напросто невозможно, а Монах просто над ней некрасиво пошутил. Но потом, к огромной радости девушки, у нее все же вышло и с тех пор она все чаще повторяла этот фокус, сбивая с траектории летящие дротики.
Правда, тут стоит внести небольшую поправку, что стоило Луню метнуть дротик на ускорении, применив краткосрочно собственный дар на сверхскорость, шансы девушки на повторение этого трюка сразу стремились к нулю — уследить за дротиком на такой скорости она уже не могла.
Лунь был очень признателен Еве. После схватки со своим крестным (вернее, с зараженным, захватившим его тело), разведчик оказался прикован к постели, превратившись в инвалида. И происходи это не в Улье, на его жизни в этот момент можно было бы поставить крест. Но Стикс милостив, и восстанавливает утраченные конечности. А универсальное лекарство Улья вкупе с регулярными приемами гороховой настойки и процедурами, что проводил знахарь, колдуя над Лунем, дополнительно ускоряли этот процесс.
Тем не менее, первую неделю разведчик пребывал в очень мрачном настроении духа, грозившим перейти в настоящую депрессию. Столкновение с Голодом нанесло Луню не только физические увечья. Он очень остро переживал случившееся с его крестным и винил себя за слабость. Если бы он был достаточно проворен, то смог бы избежать увечий, и не превратился в балласт для нимфы. Накручивая себя все больше, прикованный к больничной койке Лунь, погружался в это состояние все сильнее.
И если бы не Ева, внезапно решившая регулярно его навещать, кто знает, куда бы его завели подобные мысли. Девушка в свободное время могла часами сидеть в изголовье его кровати, развлекая разговорами и вырывая охотника из цепких лам собственных невеселых дум.
Но сейчас, когда его лечение уже было практически завершено, все это осталось позади. И разведчик испытывал неподдельную признательность перед Европой.
Скрипнула дверь, пропуская внутрь сухопарую фигуру знахаря, традиционно обряженную в свою темную рясу. Он скинул с плеч рюкзак, прислонив его к стене, кивнул в знак приветствия, после чего принялся за ставший уже привычным осмотр. Задрав одеяло, он принялся ощупывать восстановленную ногу, проверяя работоспособность мышц, и колол кожу небольшой иглой, тестируя чувствительность нервных окончаний.
— Ну, похоже, что моя работа тут окончена. Твоя рука уже в полном порядке, с ногой тоже никаких проблем нет. Какое-то время еще будут преследовать локальные онемения и временная потеря чувствительности, но это пройдет. Дальше физические нагрузки окончательно сведут на нет все неприятные ощущения, и вернут конечностям былую форму. Так что, мой дорогой друг, пришла нам пора прощаться.
— Спасибо за заботы, уважаемый! Значит, я могу уже перебраться отсюда в гостиницу?
Знахарь на мгновение задумался.
— Ну, согласно принятой оплате за курс лечения, ты можешь здесь оставаться еще в течение трех суток. Но я думаю, тебе уже это местечко порядком опостылело, верно? Потому, если желаешь перебраться на постоялый двор к Дине или в «Чайку» Дикса — не вижу причин тебя останавливать. Если появятся какие-то вопросы, можешь обратиться к моей ученице. Отныне она заведует всеми делами в этом стабе. Ну а мне пора в дорогу, караван не будет меня ждать!
— Хорошей дороги!
Новость об отбытии знахаря из стаба не была шокирующей — сегодня утром девочки в баре Дины все только об этом и говорили. Монах пожал на прощание руку Еве и Луню, и, не утруждая себя лишними разговорами, покинул больничные покои, разминувшись в дверях с Греком.
Начальник караульной службы Флюгера проводил его спину долгим взглядом, после чего присел на скрипнувший под его немалым весом стул. Поприветствовав девушку и разведчика, он некоторое время задумчиво наблюдал за сборами Луня. Тот, обрадованный новостью о своей выписке с энтузиазмом принялся паковать собственные вещи, опустошая тумбочку возле кровати от всяких, скопившихся там за время вынужденного отлеживания боков, бытовых мелочей.
— Вижу, ты уже окончательно встал на ноги?