Демонизация

Однако сегодня, несмотря на то что она провела в храме очень много времени, Будда так и не повернулся к ней. Она всё ждала этого чудесного момента, а он никак не наступал. Это было так неожиданно, что Эмма, упав на колени перед статуей, отчаянно молила его хоть на секундочку обратить на неё своё божественное внимание. Но он так и не внял её мольбам. Сколько бы она ни ждала, ничего не происходило. Будда отвернулся от неё.

Эмма шла домой подавленная и мрачная. Было уже поздно, но девушка не обращала ни на что внимания. Лишь следуя каждодневному ритуалу, она не забыла зайти в магазин, чтобы купить пару порций готовой еды – на ужин и на следующий день на работу. По дороге домой она плелась нога за ногу. Случившееся, вернее, не случившееся в храме не давало покоя, Эмма до сих пор не могла поверить в это. В конце концов, решив не загоняться по этому поводу и просто прийти снова через несколько дней, она переступила порог дома и пошла на кухню, намереваясь поужинать. Но дойдя до холодильника, она просто положила туда купленную еду и захлопнула дверцу. Нет, она слишком устала даже для того, чтобы подносить вилку ко рту. Сейчас Эмма хотела только одного: поскорее лечь спать.

Поднимаясь по лестнице и устало глядя себе под ноги, девушка только на полпути периферийным зрением заметила, что наверху кто-то есть. Она резко подняла голову и увидела стоящую в коридоре второго этажа фигуру. От неожиданности она вскрикнула и чуть было кубарем не покатилась вниз, но в последний момент успела ухватиться рукой за перила.

– О! Прости, что напугала тебя, дитя! – произнёс приятный женский голос. – Я услышала, как ты вернулась, и собиралась спуститься вниз, чтобы наконец-то как следует поприветствовать тебя.

Эмма уже успела прийти в себя и поняла, что перед ней стоит хозяйка дома.

– Здравствуйте. Я, конечно, не так представляла себе нашу встречу, но очень рада с вами познакомиться, – сказала девушка, поднимаясь по ступенькам. – Меня зовут Эмма, а вы?..

– Я госпожа Осакабэ, но можешь звать меня Осакабэ-химэ, для краткости.

Когда прозвучало это имя, перед глазами девушки предстала и его обладательница. Это была величественная пожилая женщина, одетая в роскошное, богато расшитое двенадцатислойное кимоно. Её волосы были собраны в великолепную высокую причёску, а весь облик излучал такое необыкновенное могущество, что обратиться к ней просто как к Осакабэ без уважительного «госпожа» ни у кого не повернулся бы язык.

Эмма удивлённо и восхищённо рассматривала стоящую перед ней женщину, позабыв всякие приличия. Однако госпожа Осакабэ, казалось, была не против. Она позволяла девушке беззастенчиво разглядывать себя, неспешно обмахиваясь веером и, казалось, испытывая величайшее удовольствие от того, какое впечатление она произвела. В то же время Эмму не покидало ощущение, будто и сама женщина пристально изучает её, только не внешне, как сейчас она, а внутренне. Казалось, что своим взглядом хозяйка дома проникла в самые глубины сознания Эммы, и девушка чувствовала себя перед ней полностью обнажённой.

– Что ж, может быть, мы перестанем стоять в коридоре и пройдём в твою комнату, чтобы немного поговорить и узнать друг друга получше? Если ты, конечно, не против, – предложила госпожа Осакабэ, хитро прищурившись.

У Эммы сон как рукой сняло, и она с радостью согласилась. Открыв дверь, девушка пропустила госпожу Осакабэ вперёд. Эмма знала, что надетое на женщине кимоно – дзюни-хитоэ – весит довольно много, и лишь подивилась тому, с какой лёгкостью и изяществом, словно лебедь по водной глади, хозяйка проплыла по комнате и грациозно присела на краешек кровати. Сама же Эмма развернула стул и села лицом к гостье. Они проговорили с госпожой Осакабэ больше трёх часов, в течение которых девушка выложила ей всё, сама того не замечая. Она рассказала о своей жизни, обучении, страданиях и переживаниях, о том, как она попала сюда и как ей живётся в Японии. Поведала о своих желаниях, мечтах, чувствах и страхах, даже рассказала о сегодняшнем происшествии в храме. Эмма полностью обнажила душу и разум перед человеком, которого видела впервые жизни. Госпожа Осакабэ внимательно слушала, не задавая вопросов и не прерывая. Наконец Эмма почувствовала, что совершенно вымоталась, и женщина встала, собираясь уходить. В этот момент девушка поняла, что совсем ничего не узнала о самой госпоже Осакабэ, а та уже стояла в дверях.

– Так ты говоришь, что рада оказаться в Японии и в моём доме в частности?

– Да, Осакабэ-химэ. Я очень рада, что так удачно всё для меня сложилось.

Женщина улыбнулась странной, будто бы хищной улыбкой.

– Радуйся, пока можешь, – едва слышно сказала она.

– Что вы сказали? – не поняла Эмма.

– Я пожелала тебе сладких тебе снов, милая.

Она вышла и закрыла за собой дверь. Эмма, еле передвигая ноги, дошла до кровати, рухнула на неё в чём была и провалилась в глубокий сон.

Дни шли своим чередом, сменяя друг друга. Эмма всё так же была увлечена работой и учёбой и полна энтузиазма. Её отношения тоже развивались в положительном направлении и приносили много радости и счастья обоим. Томас скоро должен был окончить университет, и они подумывали о том, чтобы после этого начать жить вместе. Они много об этом разговаривали, строили планы. Договорившись, что будут снимать отдельную квартиру, – одна комната для двоих, по их мнению, была бы слишком тесной, – начали просматривать варианты. Понятно было, что к тому моменту, как они съедутся, подобранные квартиры уже будут заселены, но хотелось просто определиться, в каком ключе потом они будут вести поиски. Да и вообще, им хотелось просто помечтать, пока идёт время.

В храмы Эмма после того случая больше не ходила. Почему-то резко разонравилось в них всё, будто отвернуло. Или же просто ей больше нечего было там искать, к тому же скоро должен был начаться отпуск, во время которого она хотела поехать домой и навестить родителей.

Госпожа Осакабэ жила на этаж выше, чем Эмма, но никоим образом её не беспокоила. Они вообще больше не виделись, однако девушка отчётливо слышала её едва уловимые шаги и лёгкое шуршание кимоно по полу. Видимо, она, так же как и Эмма, не сильно жаловала человеческое общество и предпочитала проводить время в уединении. Во всяком случае девушку это устраивало намного больше, чем если бы ей ежедневно приходилось пить чай или ужинать в компании госпожи Осакабэ. Откровенно говоря, Эмма побаивалась её. Не знала почему, но внутри всё сжималось, когда она думала о хозяйке или слышала, как она ходит у себя наверху. Эта женщина излучала такую мощнейшую энергетику, что казалось, весь дом пропитан ею. И хотя до личной встречи с госпожой Осакабэ Эмма этого не замечала, теперь она не могла отделаться от этой мысли.

Несмотря на то что дом был почти в полном её распоряжении, Эмма не звала никого в гости. Во-первых, не хотела никоим образом тревожить госпожу Осакабэ, а во-вторых, при встрече забыла спросить у неё, можно ли звать в дом посторонних. Боясь прогневить хозяйку, девушка не приглашала даже Томаса. Она объяснила ему, в чём дело, и он всё прекрасно понял.

Так или иначе, уже прошёл почти год с момента посадки её самолета в японском аэропорту, и Эмма уверенно могла сказать, что это время было лучшим в её жизни. Здесь она многого достигла и гордилась собой. Недавно девушка получила повышение и теперь была помощником адвоката. Функционал немного изменился, и сама работа стала более ответственной, но Эмма прекрасно с ней справлялась, хотя иногда и допускала незначительные ошибки. Помогали и направляли старшие коллеги, поэтому она была довольна своей должностью и любила свой коллектив. Девушка верила, что жизнь и дальше будет освещена счастьем, словно солнцем, и ничто не сможет её омрачить. Для Эммы вся жизнь в этой удивительной стране была сбывшейся мечтой, и порой она сама не могла поверить в то, насколько ей повезло.

Но для Томаса эта чудесная сказка длилась недолго. Они с Эммой познакомились ещё в то время, когда она только приехала на стажировку, и практически сразу он влюбился в неё. Томас был на год старше и учился на последнем курсе. Он жил в Японии уже долгое время, переехал сюда к отцу после развода родителей. Это событие сильно его подкосило, и на семейном совете было принято решение, что кардинальная смена обстановки пойдёт Томасу на пользу. Так оно и вышло, ведь всё своё время подростку пришлось уделять налаживанию отношений со сверстниками в школе и тому, чтобы прижиться в абсолютно чужой для него стране. Это далось ему нелегко, поскольку консервативные японцы очень неохотно принимали в свой круг иностранцев. К полукровкам, каким был Томас, относились более лояльно, но не настолько, как если бы он был чистокровным японцем. Мальчику повезло, что он больше походил на отца, чем на мать, иначе его не приняли бы никогда.