Демонизация

Все произошло так быстро, что Идзуми не успела и глазом моргнуть, как дверь закрылась и она оказалась в полной темноте. Кое-как отбившись от швабры, она бросилась туда, где должен быть дверной проем, и принялась стучать, кричать и просить выпустить ее. В ответ слышала лишь заливистый смех девушек, которые радовались тому, как ловко смогли заманить ее в ловушку.

Наконец кто-то подошел вплотную к двери и произнес:

– Вот и сиди там, уродливая айноко[3]. Неужели ты думаешь, я этого не заметила еще в нашу первую встречу? Тебе не место среди нас, – услышала Идзуми полный презрения голос Огавы.

Эти слова полоснули ножом по сердцу Идзуми. Снаружи снова раздался смех, а потом звук удаляющихся шагов. Наконец все стихло, и девушка осталась наедине с темнотой.

Идзуми сползла по двери на пол и заплакала. Какой же она была дурой! Неужели она серьезно поверила, что никто не заметит ее нетипичной для японки внешности? Слишком большие глаза, светло-каштановые волосы, полные, но аккуратные губы, немного смуглый оттенок кожи. Она взяла все самое лучшее от смешения японской и американской крови и была настоящей красавицей, но для чистокровных японцев она всегда была и будет хафу[4].

Конечно, она встречалась с таким отношением и в Токио, но редко. В столице люди уже привыкли ко многому и были более толерантны, чем здесь, на периферии. Именно поэтому Идзуми так боялась этого переезда, ведь прекрасно знала о том, как большинство японцев относятся к тем, кто не похож на них. Удивительно, но родителей девушки подобный факт нисколько не заботил, ведь оба удаленно работали на американскую фирму, и заниматься поисками работы в таком захолустье, как Бибай, им просто не было необходимости.

Сидя в компании швабр и ведер, девушка никак не могла успокоиться, проклинала своих родителей и всю эту затею с переездом. Она чувствовала себя униженной, раздавленной, больше всего на свете ей сейчас хотелось обратно, к своим подругам в родной Токио, где ее принимали такой, какая она есть. Жалея себя, Идзуми не заметила, как кончились уроки.

Внезапно дверь, отделявшая ее от свободы, открылась, и она предстала перед изумленными взглядами дежурившего класса. Неприятный холодок пробежал по спине девушки, когда она поняла, что перед ней стоят ее одноклассники. Она пулей вылетела из чулана, чуть было не сбив с ног тех, кто не успел отойти. Краем глаза она увидела ухмыляющихся Огаву, Сакаки и Ноду.

Несясь со всех ног, Идзуми ворвалась в класс, чтобы забрать свои вещи и уйти домой. Ей было абсолютно наплевать, что ее могут наказать за этот уход, ведь ее класс сегодня был дежурным по школе. Однако подойдя к своему столу, девушка не обнаружила ничего из того, что принадлежало ей.

Обыск класса не увенчался успехом, и тогда Идзуми пошла обыскивать школу – в надежде найти хоть что-нибудь. Периодически ее окрикивали дежурившие одноклассники, спрашивая, не желает ли она помочь им, но девушка словно не слышала их. В глубине души она понимала, что своими действиями может настроить весь класс против себя. Но также понимала: что бы она ни делала дальше, она теперь для всех изгой.

Так и не найдя своих вещей, расстроенная Идзуми вяло поплелась к выходу из школы.

Что она скажет родителям? Почему все ее вещи исчезли в первый же день? Куда они делись? Когда девушка почти вышла за ворота школы, она вдруг увидела свои вещи. Они были выброшены в урну, словно какой-то мусор.

– Эй! Как прошел первый день в новой школе? – весело поинтересовался отец, когда Идзуми пришла домой.

Девушка проигнорировала вопрос и хотела было уже уйти в свою комнату, которую делила с младшей сестрой, как услышала мамин голос из кухни:

– Идзуми, ужин на столе. Иди, поешь.

– Я не голодна, – буркнула девушка и ушла, не дожидаясь дальнейших расспросов родителей.

Такое поведение дочери уже хоть и стало привычным для мамы с папой, но все же вызывало беспокойство.

Сейчас Идзуми было необходимо поговорить с сестрой. Девушка очень переживала за нее, и если Азуми столкнулась с таким же отношением, ей, как старшей, нужно было ее поддержать. Ведь не всё можно рассказать родителям, особенно то, что тебя не приняли в новой школе!

Однако Азуми была в отличном настроении, и Идзуми облегченно выдохнула. Конечно, ее младшая сестра тоже была полукровкой, но больше пошла в мать, поэтому ее внешность не так бросалась в глаза. Разве что разрез глаз был чуть шире, чем у чистокровных японцев, но судя по всему, ровесники малышки не обратили на это никакого внимания.

Увидев старшую сестру, Азуми весело подбежала к ней и принялась щебетать словно беззаботная птичка, рассказывая, как ей понравилось в новой школе, какие все милые и что она уже успела подружиться с несколькими девочками из класса. Идзуми ласково смотрела на сестричку. Ей и думать не хотелось о том, что с Азуми будут плохо обращаться и обижать ее.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

3

Айноко – человек, один из родителей которого, как правило, не японец. Самый ранний термин, обозначающий полукровку, сегодня рассматривается как оскорбление и является синонимом к слову «выродок».

4

Хафу – японское определение, обозначающее людей полуяпонского происхождения, то есть имеющих одного родителя не японца.