Страница 2 из 20
– Ты справишься! – Гарри отмахнулся. – А близнецы без ума от тебя. Они приходят в восторг, когда что-то взрывают.
Я скривилась при мысли о Шерли и Джоше. Эти двое были исчадием ада. Милые создания, но, бесспорно, из преисподней. Мы с Райаном никогда так не уставали… или?
– Ладно, – буркнула я и вздохнула.
Гарри довольно хмыкнул и сунул мне листок через стол. Где он только их берет?
– Вот и график. Я свяжусь с тобой, если подвернется что-нибудь еще.
– Спасибо, Гарри. – Прикусив губу, я взяла график и пересекла светлый кабинет.
– Ах, Сильвер, постой, – позвал меня Гарри, когда я уже собиралась открыть дверь.
Я удивленно обернулась.
– Как поживает твой отец? Есть какие-нибудь вести о нем? – мягко спросил он.
Уголок моего рта опустился. Тем не менее я ответила честно. Честность – одна из немногих вещей, которыми я обладаю.
– Нет. Последний раз выходил на связь три месяца назад. Отец находился в Афганистане, и было ясно, что он не вернется домой в этом году, – ответила я еле слышно и была благодарна, что у меня сжалось лишь сердце, а глаза оставались сухими. Вот и хорошо, что у меня нет ни единой слезинки. Только не для этого человека. Я давно уже не плачу из-за него.
Гарри серьезно посмотрел на меня.
– Ты знаешь, что, если тебе будет нужна помощь, ты всегда можешь вернуться к нам. В любое время, Сильвер. Миссис Маккейн всегда рада готовить для тебя.
Я слабо улыбнулась.
– Благодарю. Но я неплохо справляюсь сама.
– Да, ты всегда была такой, – негромко, но гордо сказал Гарри.
Я кивнула и удалилась. И сделала вид, что не замечаю обеспокоенного взгляда Гарри, которым он провожал меня, наблюдая за происходящим через стеклянную дверь.
Сильвер
Без задних ног я плюхнулась на дешевый диван-кровать и достала из кармана брюк чупа-чупс. Эта штука была настолько сладкой, что практически убила вкусовые рецепторы, пока я облизывала леденец. С удовольствием раскусив твердую сахарную оболочку, я уставилась в потолок, на котором болталась голая, низко висящая лампочка. Хотя уже стемнело, я не могла найти мотивацию, чтобы включить свет. На улице завывали полицейские сирены, всякий раз, когда из тоннеля выныривал поезд метро, с потолка сыпалась штукатурка. По утрам мне всегда приходилось придерживать кружку с кофе, чтобы она не опрокинулась со стола, обклеенного старыми киноплакатами.
Я перевела взгляд с темно-красного дивана на тонкие стены, которые в последние годы украшала музыкальными постерами и черно-белыми плакатами фильмов ужасов. Это было похоже на художественную задумку, хотя на самом деле я просто пыталась прикрыть пятна от воды. Рядом с диваном-кроватью стояло несколько полок, сделанных из старых ящиков от фруктов. Я забрызгала их черной краской и заполнила коллекцией видеодисков и кассет. Собрание включало в себя все классические фильмы, начиная от «Семейки монстров», продолжая хоррором «Психо» и «Ночью живых мертвецов», и заканчивая триллером «Птицы»[1]. Все это добро я украсила несколькими гирляндами. Однако главным моим приобретением служил старенький телевизор семидесятых годов, древняя рухлядь с деревянной коричневой обшивкой. Если я хотела переключить канал, мне приходилось вставать и нажимать одну из четырех белых кнопок. Оттопыренные антенны немного походили на те, что изображают на инопланетных космических кораблях из комиксов.
Единственным по-настоящему живым существом в комнате был Мистер Хайд, кактус. Я получила его в подарок от Райана, когда в двенадцать лет погубила наш общий школьный проект: подсолнух, который мы должны были вырастить. Все растения, до которых я тогда дотрагивались, умирали в течение нескольких дней. Райан вручил мне кактус со словами: «Он смахивает на тебя. Колючий, но несокрушимый. Вы понравитесь друг другу».
И мы подружились. Мистер Хайд оказался единственным, кто не погиб, он даже цвел два раза в год: продуцировал тяжелые розовые бутоны с приятным ароматом, который скрадывал сыроватый запах квартиры. Правда, Мистер Хайд должен был расцвести еще несколько недель назад, но сейчас он вроде бы ополчился, как и вся моя жизнь. Я поила его, угрожала, ставила на солнце, потом снова в тень, дулась, а он все равно не цвел.
Я вздохнула. В сущности, квартира являлась настоящей развалюхой. Зато была моей собственностью. Я оплачивала пространство, запакованное в четыре тонкие стены еще с тех пор, как в шестнадцать лет наконец-то съехала от тетки. С того момента, помимо учебы в старшей школе и дополнительных курсов, я держалась на плаву – нянчила Шерли и Джоша и подрабатывала официанткой. Иногда я проводила больше времени у Маккейнов, нежели у слабохарактерной тетушки и ее постоянно пьяных и часто меняющихся мужиков.
Я фыркнула, встала и нажала на кнопку «инопланетного» телевизора. Трубки загудели, изображение замерцало, и последняя кассета, которую я вставила в доисторический видеомагнитофон, начала воспроизведение. «Человек-невидимка»[2] – черно-белая классика. Я опустилась на диван, изо всех сил пытаясь отогнать мысли, которые заползали в голову, но…
Черт! Я действительно слетела с катушек. Я закрыла глаза, в которых ощущалось жжение, и почувствовала, как в душу закрадываются мысли об отце. Мне часто удавалось вытеснить их – и вытеснить его. Но вопрос Гарри не давал покоя. Папа, образно говоря, врывался в голову всякий раз, когда я меньше всего в этом нуждалась. Как эхо, которое иногда громко, а иногда тихо откликалось во мне.
В общем, в моей жизни тоже был человек-невидимка – мой отец. Он жив, но я его не видела. Никогда.
Я старалась не упрекать папу, хотя он оставил меня одну с тетей Меррил. Знаю, он полагал, что у него нет выбора, но я и сейчас уверена, что он мог принять другое решение.
Он и Гарри знали друг друга еще со времен военной подготовки. Парни вместе прослужили пять лет в армии, пока Гарри не открыл охранную фирму. А мой папа, напротив, остался в Вооруженных силах.
Пока я разгрызала леденец, мои пальцы инстинктивно переместились в щель дивана, где наткнулись на сложенную пополам фотографию. Я медленно вытащила ее. Снимок так часто складывали, что мелкие сгибы, будто паутина, расползлись по всей поверхности старой бумаги.
Края были обтрепаны и порваны. Экран телевизора ярко мерцал, позволяя увидеть три лица, счастливо улыбающихся с фотографии: отец в военной форме, мама с длинными, почти белыми волосами, и я – с щербиной в зубах (там, собственно, и должен был находится правый резец, который я потеряла во время катания на роликах).
Фотографию сделали летом, в мой четвертый день рождения. В декабре того же года мама умерла от рака поджелудочной железы. Папа и раньше часто уезжал, а с тех пор почти не бывал дома. Его просто выбила из колеи потеря жены и плачущий маленький ребенок. Дом превратился в застенки. Отец отвез меня к тете Меррил, у которой был талант терять работу и притаскивать в свое жилище одного паршивца за другим. Алименты, которые он присылал, никогда до меня не доходили.
Тетка не была плохим человеком, но оказалась невероятно слабохарактерна. Слишком слабовольна, чтобы защитить себя или племянницу от внешнего мира. Но это закалило меня, сделало сильнее Меррил и даже сильнее отца.
Пальцы сжали фотографию, сдавили ее так, что улыбка мамы пошла рябью. Я запихнула снимок в диванную щель. Там ему и место – под чьими-то задами. А мне нужно найти новую работу. Похоже, влияние тетушки все-таки отразилось на мне.
– Давай, Сильвер, возьми себя в руки, – проворчала я, вынимая изо рта леденец. Я решительно вошла в мини-кухню, которая состояла только из шкафа, газовой плиты и маленького синего холодильника, ласково прозванного Смурфиком.
Половица скрипнула и слегка приподнялась. Меня настигло чувство спокойствия. В тайнике находилась копилка, а в ней хранилась моя зарплата почти за два года. Теперь оставалось только найти нового клиента и повкалывать еще месяцев десять, чтобы погасить долги, накопившиеся за время обучения у Гарри. Я уже почти это сделала. И доделаю. Несмотря ни на что.
1
Имеются в виду американские кинокартины (а также кукольный мультфильм студии «Laika» — «Семейка монстров» (2014), режиссеры – Энтони Стакки, Грэм Эннэбл): хоррор «Психо» (1960) знаменитого режиссера Альфреда Хичкока; культовый фильм «Ночь живых мертвецов» (1968), режиссер – Джордж Ромеро; триллер «Птицы» (1963), режиссер – Альфред Хичкок. (Здесь и далее прим. ред.)
2
Речь идет об американском фильме 1933 года, режиссер – Джеймс Уэйл.