Дикарь

— Не могу, — замотал он головой, обращаясь ко мне. — Прости, но я не могу. Сидеть там как ни в чём не бывало, слушать её, делать вид, что меня это всё не злит, не напрягает…

Он даже не заметил присутствие Юрия и не обращался в связи с этим ко мне на вы. Я тоже не стала больше ломать комедию. Мягко погладила Тимура по плечу, пробормотала:

— Хорошо, не сиди. Отвлекись. Может, тебе на фабрику сходить? Наверняка там есть какие-то дела…

Он глубоко вдохнул и тяжело выдохнул.

— Ладно. А ты?

— А я… если позволишь, поговорю с ней немного и объясню, что на первый раз хватит.

— А можно сделать так, чтобы второго раза не было?

Я пожала плечами.

— Не зарекайся. Это жизнь, тут всякое случается.

Он качнул головой, наткнулся взглядом на своего партнёра. Бросил ему коротко:

— Пойдём в офис, — и быстрым шагом направился в сторону фабрики.

Я вернулась в дом. Илья Петрович и Галина Дмитриевна всё ещё сидели в гостиной с чашками чая в руках, между ними повисла напряжённая тишина.

— Можно поговорить с вами наедине? — спросила я у женщины, и она с готовностью последовала за мной на задний двор.

— Мне так неловко, что вам пришлось стать свидетельницей наших семейных разборок… — пробормотала она.

— Не стоит. Я и разборок-то никаких не наблюдала.

— Спасибо вам, я знаю, что получила эту возможность только благодаря вам.

— Тимур так сказал?

— Да. — Она вдруг схватила меня за руку. — Вероника, ну скажите, хоть вы-то меня понимаете? Я слышала, вы тоже скоро выходите замуж и переезжаете за границу…

Не скажу, что мне была приятна её осведомлённость о моей жизни. Я мягко, но уверенно освободилась от её рук и покачала головой:

— Простите, но это совсем другое дело. — Бросить сына это не то, что бросить папу. Папа уже взрослый и самостоятельный. — Италия меня не привлекает как место жительства — только сам жених. Но если бы здесь у меня был ребёнок…

Галина Дмитриевна горестно зажмурилась:

— Легко рассуждать об этом, глядя со стороны! Даже представить трудно, что за чувства к тому иностранцу владели мной… такому страстному. И это после нескольких лет брака с холодным, вечно отстранённым Ильёй. Не говоря уже о его постоянном отсутствии.

— И что же, вы были счастливы в браке?

Признаться, эта тема занимала меня совершенно искренне.

— Какое-то время, — невесело кивнула женщина. — Потом всё испортилось. Знаете, чужой менталитет — потёмки. Я как могла сохраняла брак, но увы… Когда у мужа начался кризис среднего возраста, он нашёл себе девочку помоложе, — она достала из маленькой сумочки белый платочек и принялась аккуратно промакивать им уголки глаз.

— Давно это случилось?

— Несколько лет назад.

— Но вы остались жить там?

— В Польше, да. Здесь меня никто не ждал.

Странно, с чего бы?

— У вас есть дети от второго брака?

— Дочь. Клара. Чудесная девочка. Ей двадцать два, она учится в Варшаве. Я даже хотела взять её с собой — ну, познакомить с Тимурчиком…

— Хорошо, что не взяли.

Это могло иметь непредсказуемый эффект.

— Вы думаете? Возможно… Правда, мне казалось… я надеялась… что у Тимура доброе сердце, и он не откажется принять ни в чём не повинную сестру.

— У Тимура доброе сердце, — уверенно ответила я. — Но вы, уж простите, дали ему очень мало, а взвалить хотите слишком много.

Она покачала головой, уже не пряча слёз, которые мокрыми дорожками бежали по щекам:

— Да разве я многого прошу? О, Вероника, мне живётся очень тяжело! Я много лет сидела дома, заботясь о семье, воспитывая дочь, и к тому же не знала язык. В итоге время прошло, я растеряла все свои знания и навыки, что могли бы пригодиться на работе — и теперь живу на пособие, а это такие крохи! Даром, что мы состоим в Евросоюзе — мне еле хватает на самое необходимое!

Я невольно окинула взглядом её наряд — не заношенный, но в самом деле весьма скромный по качеству.

— Почему вы не устроитесь на работу, где не требуется специальных навыков?

Галина Дмитриевна фыркнула:

— Дворником? Уборщицей?

— Консьержкой, няней, соцработником…

Слёзы женщины мгновенно высохли, лицо исказилось от гнева и презрения:

— Помилуйте, да я умру на этой работе! А заплатят мне немногим больше, чем пособие. Понятно. Да, теперь вполне ясно, чем вызван прилив любви к заброшенному сыну. С такой матерью неудивительно, что он не доверяет женщинам! И слава богу, он не поверил её слезам. Ещё одно разочарование, наверное, навсегда убило бы в нём надежду на счастье.

Глава 10. Романтический ужин Тимур

— Давай поговорим начистоту, — предлагаю я Юре, усаживаясь в своё директорское кресло.

— Давай, — охотно соглашается он, пристраивая свою тощую пятую точку прямо на мой директорский стол.

— Ты решил со мной поссориться?

— Да нет же, Тим, что за чушь? На кой чёрт мне с тобой ссориться? Мы идеальный тандем!

— Вот и я не понимаю. Что за ху…рма происходит?

— Согласен, по-дурацки всё как-то складывается. Но честное слово, у меня нет ни одного дурного намерения! Просто… эта твоя журналистка выбила меня из колеи…

— Ещё раз упомянёшь её в какой-нибудь гадкой басне — и мы поссоримся прямо сейчас!

— Всё-таки она тебя зацепила? — смотрит хмуро.

— Не твоё дело. Так вот, если ты прямо сейчас подхватишь мою любезную маман и укатишь вместе с ней в Москву — я, так и быть, забуду про твой непрошеный приезд, неоправданные россказни и попытки вмешиваться в мои отношения с родственниками.

Он вздохнул:

— Дай мне два часа.

— Даю тебе время до вечера. Буду здесь до пяти. Делай что хочешь, но чтоб когда я вернусь домой, там не было никого, кроме отца и Вероники.

Он уверенно кивнул. Я на всякий случай подождал до шести — и действительно не застал ни партнёра, ни эту женщину. Отец постучался ко мне в комнату, когда я уже вышел из

душа — так хотелось смыть с себя этот идиотский день. Потерянный день, который я мог провести с Вероникой, если бы не эти дурацкие гости.

— Сынок, — заговорил отец. Я отчего-то решил, что он станет сейчас вести беседу о своей бывшей жене, но родитель удивил: — Я подумал… вы с Вероникой, наверное, устали от нашей шумной компании, и позволил себе приготовить для вас небольшой… эмм, сюрприз. Ну, поужинать в тишине, отдохнуть от волнений, понимаешь?

Он выманил меня из комнаты и повёл в сторону террасы. Там творилось какое-то волшебство: был накрыт небольшой столик для двоих, горели свечи, играла тихая музыка, а со стороны улицы стоял направленный обогреватель, который разбавлял вечернеосеннюю прохладу. Выглядело это всё на редкость романтично. Чёрт, похоже, мой отец мыслит намного яснее и быстрее, чем я. Впрочем, ничего удивительного: говорят ведь, что влюблённые люди глупеют, и я, судя по всему, уже превратился в форменного идиота. Одна эта попытка объяснить свои чувства простым плотским томлением чего стоит… Нет-нет, я вляпался намного серьёзнее. Как говорят, по полной. Утонул по макушку, и без всякой надежды выплыть.

Ужин был назначен на семь часов, и я лично отправился пригласить на него Нику. Она выглянула из комнаты, как растревоженная птичка — взъерошенная, будто только что проснулась, в компьютерных очках, хорошенькая до невозможности.

— Слушай, там мой батя… устроил нам ужин на балконе… ты как, не против?

— На балконе? Шикарно! Люблю свежий воздух! А то приехала в деревню и сижу целыми днями в помещении… Форма одежды?

— Парадная, — ответил я на автомате.

— Серьёзно? Будет кто-то ещё?

— Нет, только мы.

— Втроём?

— Вдвоём.

— А папа?

— У него… голова болит.

Не люблю врать, но мне было совершенно необходимо затащить её на это мероприятие.

— Хм, ну ладно…

Я не стал сильно наряжаться: ясно, что фрак и бабочка тут будут не к месту, но надел приличные брюки и облегающий пуловер. Саран говорит, что у меня очень красивая фигура. Надо этим пользоваться, сейчас каждое преимущество на счету.