Дикарь

— Я не желаю её видеть и сюда не приглашал, — отчеканил я. — Да и как бы она тут оказалась? Это не моя мать, это какая-то мошенница.

— Ты сначала посмотри, а потом уже выводы делай.

— Я же сказал: не хочу видеть, даже если это она.

— Может, отец твой хочет.

— Вряд ли.

— Тим, это несерьёзно. Представляешь, какой путь она проделала?

— Думаю, не больший, чем туда, когда бросила нас с батей. И потом, я тут причём? Я её не звал.

Юра покачал головой:

— Ты же взрослый человек. Глупо лелеять обиды столько лет.

— Я ничего не лелею, просто не желаю общаться с людьми такого сорта.

— Неужели в тебе нет ни грамма жалости к пожилой женщине?

— Пожилой женщине очень повезло — в тебе явно есть жалость, за нас двоих хватит. Вот и забирай её с собой. Пожалей там как следует.

— Пи**ец, — выругался Юра, что бывало с ним редко. Вынул стик из айкоса, бросил прямо на землю и пошёл к машине. Тем временем ворота открылись, за ними показалась фигура женщины, которая нерешительно переминалась с ноги на ногу. Она посторонилась, пропуская серебристый автомобиль, а потом их закрыл от моего взгляда коричневый профлист. Сердце отчего-то бешено колотилось. Я не видел ЕЁ много-много лет…

Дверь за моей спиной щёлкнула, заставив меня вздрогнуть, а уже через секунду моих пальцев коснулась маленькая нежная женская рука. Я крепко сжал её, предчувствуя надвигающийся звездец.

— Тим…

Молчу.

— Тим, пожалуйста… просто выслушай…

Похоже, пора искать нового партнёра — этот что-то начинает зарываться.

— Думаешь, она может сказать что-то, что оправдает её в моих глазах?

Ника вздохнула:

— Вряд ли. Но мне кажется, что это нужно тебе самому.

— На кой ляд?

— Чтобы… ну, закрыть гештальт, как сейчас говорят.

— Я не верю во всю эту лабуду.

— Тогда… сделай это для меня, Тим.

Удар ниже пояса.

— Зачем тебе это, Ник?

— Потому что у меня уже нет такой возможности — выслушать маму, — её голос перешёл в шёпот.

Я не выдержал — повернулся, притянул её к себе за талию, уложил голову к себе на плечо. Ника судорожно вздохнула, уткнулась носом мне в шею, с бешеной скоростью разгоняя мурашки по телу. Я погладил её по голове, прошептал:

— Не думаю, что твоя мама была похожа на мою. Но если ты просишь — ладно. Пусть зайдёт.

Тонкие, но энергичные руки обвились вокруг моей шеи, мягкие губы ткнулись в щёку. Ещё, пожалуйста, ещё!..

— Спасибо, Тим! — девушка подрагивала от нетерпения.

Я обречённо кивнул, выпустил её из объятий и стал с тяжёлым чувством наблюдать, как она почти вприпрыжку бежит к будке привратника.

Вероника

Эта женщина на вид не вызывала отторжения: ещё не старая — намного моложе бывшего супруга — в меру молодящаяся, достаточно ухоженная. Не стройняжка, но и не толстая — обычная дама среднего возраста. Я бы не назвала её красивой или даже симпатичной, но и ничего уродливого в её лице не было. Короткая стрижка, еле заметный макияж.

— Здравствуйте! — сказала она мне очень приветливо и вместе с тем как-то жалостливо. — Меня зовут Галина Дмитриевна, а вы, наверное, Вероника?

Она мельком оглянулась на Юрия, как будто ища поддержки — он мигнул в ответ.

— Да, — ответила я, — всё верно. Рада с вами познакомиться, — не то чтобы очень, но вежливость никто не отменял. — Пойдёмте в дом.

Юрий последовал за нами, и я не посмела его остановить: всё-таки я тут не хозяйка. Однако Тимур, который всё ещё ждал нас на крыльце, не преминул сделать партнёру замечание:

— Опять ты здесь! С какой целью на этот раз?

— Защищать слабых женщин, раз уж у тебя не водится к ним жалости, — дерзко ответил тот. С матерью Тимур поздоровался, но холодно, даже не подал руки. На ответ Юрия поскрежетал зубами, но промолчал.

Мы вчетвером вошли в дом. В арке стоял Илья Петрович, выглядел очень взволнованным.

— Галя! — пробормотал он растерянно. — Как ты здесь оказалась?

— Я… — она замялась. — Я давно пыталась связаться с сыном, но никак не получалось — вот и решила…

— Удивительно! — воскликнул Тимур. — "Меня не желают слышать. Пойду покажусь — может, это сработает!" Железная логика.

— Если человек очень сильно хочет чего-то, то делает всё возможное, — холодно заметил Юрий. — Разве ты не так поступаешь, Тим?

— Тебе пока лучше помолчать, Юр, — угрожающим тоном ответил Тимур и решительно

направился в гостиную. Мы все поплелись следом.

Он сел в то самое кресло, на котором три дня назад боролся за мою прайваси, и это воспоминание вызвало у меня невольную улыбку. Я тут же случайно поймала его взгляд, и мне показалось, что и он подумал о том же самом. Илья Петрович занял кресло напротив сына, Галина Дмитриевна и Юрий опустились на диван. Я немного пометалась взглядом и, заметив у ног Тимура небольшую банкетку, присела на неё, нервно крутя в руках телефон.

— Вы будете конспектировать для своей летописи? — одобрительно улыбнулся Юрий. Тимур нахмурился и тоже глянул на меня. Я удивлённо вытаращила глаза и замотала головой:

— Нет, что вы! Конечно, нет. Я… вообще, наверное, пойду.

— Останьтесь, — настойчиво попросил Тимур. — А вот тебе, Юра на этом собрании делать нечего.

— Чем я хуже журналистки? — возмутился пронырливый бизнес-партнёр.

— Сынок, — вступилась за него Галина Дмитриевна, и Тим вздрогнул от этого обращения, — пожалуйста, разреши ему остаться…

— Чтобы что? — недовольно уточнил он.

— Просто. Я тебя прошу.

— Я пока не услышал ничего, что давало бы тебе право просить.

Женщина потупилась. Мне стало неловко. Не то чтобы он не прав, но это так жестоко…

— Знаете, что? — я решительно поднялась с банкетки. — Я считаю, наше с Юрием присутствие здесь неуместно. Это дело семейное, мы будем только мешать. Пойдёмте, — я внушительно посмотрела Юрию в глаза. Конечно, он тот ещё фрукт — может и проигнорировать, но если Тим меня поддержит…

Он понял и поддержал. Мы с Юрием вышли во двор.

— Он всегда такой, — сказал мужчина, доставая из кармана пиджака своё дымное устройство и заправляя в него сигарету. — Нетерпимый, упёртый, эгоцентричный. Весь мир обязан вращаться вокруг Тимура Алексеева, а если вдруг кто-то против…

— Вы говорите глупости! — перебила я его. — Причём тут весь мир? Это родная мать, которая столько лет отсутствовала в его жизни… Он имеет полное право на обиду.

— Откуда вы знаете, сколько лет она отсутствовала? Он называл вам точную дату, когда она впервые попыталась с ним связаться?

— Нет, точных дат не называл, но вряд ли кто-то стал бы ей препятствовать, если бы она сделала это в первые 18 лет его жизни.

— Вы бывали в местах, по которым Илья таскал Тимура? Что называется, две недели на оленях. Ни связи, ни дорог.

— И они совсем не бывали на большой земле? Так ведь не может быть…

— Да откуда ей знать его график?

— Позвонить в университет!

— Она не суперагент — обычная женщина.

— А он не чужой мальчик — её родной сын!

Юрий посмотрел на меня с осуждением.

— Я смотрю, вы тоже не даёте людям второго шанса.

— Даю. Вопреки всему. Но выставлять Тимура в этой ситуации злодеем друг бы не стал. Юрий усмехнулся:

— А вы его друг?

— Однозначно. Наши отцы дружат — почему бы и нам не делать так же?

— Помнится, ещё недавно всё совсем не так радужно начиналось.

— Недоразумения случаются в жизни. Скажите, Юрий, зачем вы стараетесь очернить Тимура в моих глазах?

— Отнюдь! Вам показалось! На самом деле, я тоже его друг. Самый настоящий. И как настоящий друг стараюсь уберечь его от разочарований.

— Это каких, например?

— Например… от разных. Не лезьте, пожалуйста, в наши с ним отношения. Вы закончите своё интервью и уедете в Италию. А нам ещё работать. Понимаете?

На что это он намекает? Что я вскружила Тимуру голову и вот-вот брошу? Какие глупости! Он с самого начала в курсе, что я обручена. Он слишком разумен и практичен, чтобы увлечься… Я глубоко и горестно задумалась над такой возможностью, как вдруг парадная дверь распахнулась и из неё вылетел предмет моих мыслей. Желваки его играли, глаза бешено горели — не дать ни взять, дикарь.