Страница 29 из 46
– Может быть, уйдем отсюда?
Коктейль уже бьет мне в голову: Пригожин, это похоже на бегство, а не на выбор одной бабы из двух. Меня так и подмывает спросить:
- С чего это вдруг?
- Ну, у меня такое ощущение, что ты здесь себя неловко чувствуешь.
А-а-а, то есть ты идешь мне навстречу, а сам ты себя чувствуешь ловчее ловкого? А теперь вдруг у тебя появилось ощущение…. Вот, молодец... А до этой минуты такого ощущения не возникало? Меня весь этот МТЮЗ начинает раздражать, и я с ехидной улыбкой переспрашиваю:
- Я?
- Да.
- А ты?
- А я, что?
- Слушай, если ты меня хотел пригласить на ужин, какого черта ты позвал ее за наш стол?
- Подожди, ну она же…
- Что она?
Мне не хочется, чтобы Сергей принял мои слова за ревность, и я нахожу другой аргумент:
- Ты знаешь, что завтра весь офис будет говорить, как мы здесь с тобой зажигали!
- Да ладно, Ксюшка нормальная, никто ничего обсуждать не будет.
- Серьезно!? То есть ты ее уже хорошо знаешь, да?
- Слушай Маш, чего ты к словам придираешься?
- Это я придираюсь? Это, вообще-то, ты меня сюда..., приволок.
Резкая боль в боку вдруг заставляет меня забыть об упреках и застонать.
- Ой!
- Что, такое?
Морщусь и разворачиваюсь на стуле в проход.
- Ничего…
Пригожин заботливо уговаривает:
- Ну вот, самое время свалить. Давай, собирай вещи и пойдем.
Но меня конкретно крючит - в боку, словно шилом ворочают.
- Подожди, подожди, подожди, Сергей, чего-то в почки вступило.
- С чего это вдруг?
Хватаюсь за спину, пытаясь хоть как-то утихомирить боль.
- Не знаю!
И чуть ли не вою:
- Да что ж такое!
Мне совсем плохо. Я опускаю голову, ожидая, когда хоть немного отпустит. Как сквозь вату слышу голос Пригожина:
– Маш?
Рядом раздается громкий возглас Федотовой:
- Не одно так другое, представляете, ее гаишники тормознули, то огнетушителя нет, то…
Блин, когда же ты заткнешься! Сергей прерывает словесный понос:
- Ксюш, подожди… Мы, пожалуй, пойдем.
Чувствую его сочувствующий взгляд на себе.
- Ка-а-ак? Ребята! Время же детское.
Она присаживается к столу и смотрит то на Сергея, то на меня. И продолжает визжать:
- Да и потом, сами поели, а я тоже хочу!
Да не ели мы еще ничего, успокойся. Но, Пригожин тут же реагирует:
- Тебе заказать, что-нибудь?
Он что, надо мной издевается? Мы так отсюда еще сто лет не уберемся. Держась за бок, продолжаю смотреть и удивляться этому индивидууму. Федотова же своего упускать не собирается.
- Да, я рис буду.
Заботливый наш ищет глазами официанта и тут же машет тому рукой:
- Будьте добры, порцию этого вашего фирменного риса. Принесите нам, спасибо.
Нам! Удивительный человек. Похоже, про меня уже и забыл. Скептически окидываю взглядом эту парочку: ню - ню. Федотова продолжает щебетать:
- Сереж, а пойдем, пока, потанцуем? Пока фирменный рис там готовят.
Вот, стерва! Пытаюсь вложить в свой взгляд всю брезгливость, которая накопилась у меня за сегодняшний вечер. Пригожин посматривает на меня и на ее предложение отрицательно качает головой:
- Я не умею.
- Ты что?! Ну, такой талантливый человек и не умеет танцевать? Правда, Маш?
Отстань ты от меня. И так тошно!
- Если ты обо мне, то у меня нога болит.
Ксения с голосом полным сарказма тянет:
- Жаль!
Но очевидно, что ни капельки. А потом поворачивается к Сереге:
- А у тебя тоже, нога?
- Я, пас.
Федотова решительно поднимается, хватает Пригожина за руку и пытается тащить за собой.
- Пойдем, я тебя научу, и ты сам не заметишь, как втянешься!
С любопытством и тайной надеждой наблюдаю, что же будет дальше, наблюдаю за реакцией Сергея. Ну, сделаешь, наконец, ты свой выбор или нет?! Давай, поставь на место эту сопливую дуру! Мне так хочется побыстрей это услышать, что я его провоцирую:
- Иди, Сергей, действительно, сходи, что тут такого? Попытка, не пытка.
Мой голос натянут и наигран, я даже слышу, как он фальшив. Сергей продолжает смотреть на меня, будто чего-то ждет... Я тоже жду, и, кажется, напрасно... Блин, что тут такого сложного – выбрать одну из двух. Не то, чтобы это было мне так нужно, но дело принципа! Терпеть не могу эту выдру… Ну, выдай хоть что-нибудь, а? Рявкни на нее «Нет, я останусь!»… Или демонстративно уйди с ней… Но, только, не сиди истуканом, будто тебе все равно! Тупая Федотова, будто не замечая наших переглядываний, хватается за мои слова:
- И я о том же!
Она тянет Пригожина за собой, и он послушно, оглядываясь, плетется за ней. Ну вот… Выбор сделан…. Но это все лирика. Боль в боку не проходит. И внизу живота тоже. Может траванулся? Продолжаю прислушиваться к своему состоянию, которое мне нравится все меньше и меньше. Вот, опять отдалось, морщусь и беззвучно охаю. Как же мне хреново! Конкретно, физически хреново. И не только в боку, что-то там внизу туловища неправильно. Не так как обычно. С трудом поднимаюсь, опираясь на край стола и оставив сумку висящей на стуле, торопливо отправляюсь в туалет. Добравшись там до зеркала, навалившись животом на раковину, приближаю face к отражающей поверхности. Ну и видок! В гроб кладут краше.
- Бли-и-ин! Ну, как же мне хреново.
Нет, все-таки внизу что-то происходит. Расстройство желудка или с мочевым пузырем? Хрен знает, какие у баб болезни бывают.
- Да что ж там такое!?
Морщусь от тянучей боли, которая охватывает уже, кажется, весь низ. Отвернувшись от зеркала хватаюсь из последних сил за стену:
- Фу-у-у…
Опустив голову, пытаясь переждать и успокоиться. Но нет, только хуже. С силой бью ладонью о стену - блин, кажется, все-таки, мочевой пузырь.
- Черт, ну, на хрена я пил этот мохито?
Перехожу к другому зеркалу и тут тоже упираюсь в раковину двумя руками – меня крутит и шатает от непонятных ощущений.
- Е-мое, ну это же невозможно!
И вдруг застываю, с ужасом чувствуя, как что-то изменилось, там внизу, будто что-то потекло. Опасливо опускаю глаза... Блин, ужас, обделался что ли? Какой позорище-то будет... Отойдя от раковины, нагибаюсь, осматривая с опаской ноги. Нет, вроде внешне все, как прежде. Что же это было? Продолжаю прислушиваться к себе, опять таращусь в зеркало…. Блин! Стой, не стой, ясности не будет. Надо решиться и заглянуть правде в трусы. А, будь что будет!
- Да ну, на фиг!
Закрывшись в кабинке туалета, задираю подол платья и спускаю вниз колготки с трусами… На белье, на ногах что-то темное и липкое К горлу подступает комок рвоты. Это что за гадость? Это, кровь? Меня начинает тошнить, и голова начинает кружиться от ужаса – кажется, я умираю! У меня внутреннее кровотечение! Но откуда? И тут я понимаю, что это такое. И от того мой вопль еще отчаяннее.
- А-а-а-а-а-а-а-а!
Господи, наверно надо чем-то заткнуть. Судорожно оглядываюсь вокруг, отматываю, наверно, четверть рулона туалетной бумаги и запихиваю его в трусы. Черт, черт, черт! Торопливо натягиваю колготки вверх, одергиваю платье, открываю дверь кабинки и выползаю в раскоряку, на полусогнутых, наружу. Замираю в дверном проеме, цепляясь за него двумя руками. Затем, наклонив голову, стираю ладонью холодный пот со лба:
- Ужас! Это же кошмарный ужас….
Утыкаюсь головой в косяк двери и из груди рвется отчаяние:
- Мамочка, я сплю?
Наконец, собравшись с силами и, оттолкнувшись рукой от стены, иду в зал, где веселье продолжается своим чередом и играет музыка. Сесть уже не решаюсь. Оглядываю танцующую толпу, среди которых, где-то, Сергей и Ксения, но я их не вижу. Слава богу, их нет за столом, а то ведь стыда не оберешься. Снова прислушиваюсь к себе. Теперь это уже не так болезненно, но зато противней. Я морщусь, склонившись над своим стулом, снимаю со спинки сумку с пиджаком и вешаю ее на плечо. Потом пугаюсь - нет, так дело не пойдет, вдруг там сзади уже пятно…. Стыдобища - то. Снимаю сумку и, прикрываясь ею с тыла, отступаю к выходу, лавируя между столами и стульями.