Страница 26 из 70
Не согласиться же на этот пост, как и отказаться от него, что, собственно же, одно и то же – было бы слишком глупо… Да и грубо! Тем более и из-за меня. Да и вот как мне бы стоило прийти с этим к нему? Попросить об этом и тут же отказать же ему в этом? Перетянуть и перенять все его внимание на себя любимую? Сколько же он уже и так со мной провозился, чтобы еще столько же, если не больше, возиться в дальнейшем. Да и для чего? Для чего… Плохо же в этом только то, и для меня, что это я его почти не помню. Как и мать. Которой у меня как таковой и не было же… Да и нет до сих пор! Но как ни странно его я, в отличие и от нее же чувствую и ощущаю как поддержку и помощь… внешне… А вот от нее и… она. Мертва ли она? Я думала об этом. Как и о том, что с уходом кого и чего бы то ни было связь с ним и этим… ослабевает. Мельчает же со временем… Становится все тоньше и тоньше… После чего и вовсе же пропадает. Исчезает!.. Но я же верю, помнишь? Надеюсь на лучшее и… Не суть! Придерживаюсь же пока второго варианта. Как и с худшим. Что и она где-то есть. Как и все, да, сейчас? Вроде есть, а вроде и… Нет же и его со мной! А раз так… и с этим… Так он будто и… есть. И не будто… Есть! Просто не выходит на связь и… А вот: почему? Уже другой вопрос. И… готовясь же к худшему… Я ощущаю же его как внутреннюю силу. Связь… И как же энергию… Но и в этом нет ничего необычного, знаешь. Ничего удивительного! Опять же, как и говорил Александр. И пусть же моему отцу и было запрещено, как и всем же членам Совета, чаще, чем обычно и… всегда видеться с родными и близкими… друзьями и знакомыми… с оставленной семьей… все же сохраняя, продолжая и соблюдать некую… некоторую дистанцию меж мирами и… временами… подчиненными и подчиняющими… законом и… порядком… но он будто, несмотря же на это и вопреки всегда же был со мной, следил и держал связь… Что и продолжает же делать по сей день. Ну а придерживаясь и людских же пониманий вопроса, вроде: «Небо все видит и небо же все знает…». Он действительно видел… Видел и знал… Как и Александр. Что тоже видел, знал и… принимал участие. А отец… И как обычно же, как всегда вместе же с ним. Когда и позволяя же ему самому, когда и сам и через него же… Можно сказать, что и руками господа папы римского папа-то действовал. А где и какой? Разве важно? Важно, что тут уже он прям и ругался. Александр. Демон же все-таки! И высший! И пусть если даже не по его душу… Но я же представляла себе это так. Ведь он, как я уже и говорила, был как никто и ничто мне близок… куда ближе же ко мне и по мне, чем кто-либо и что-либо… И как он же уже и сам мне говорил, что время от времени я и сама даже путалась. И его называла «папой». Но… вряд ли! Вряд ли не «не папой», а вряд ли что путалась. Я же не путалась! И пусть и была ребенком да и есть, но и говорила и говорю же так, как есть. Глаголя же истину буквально! Кого видела – про того и пела. Что видела – то и писала… Не в обиду же, конечно, и своему же отцу… Старалась все же и все равно, приписывала же, уточняя, «крестный». Ему и… всем. Но он и не обижался. Ведь и сам понимал, более того знал и сам же к этому подталкивал, поддакивая. Будучи чуть ли и не инициатором того, что Александр был чуть чаще в моей жизни, чем он же сам. Совершенно же не боясь, что то мог заменить его же и собой для меня. Опять-таки зная, что Александр был и остается всегда честным! Честь же и достоинство для него были же превыше всего. А тем более перед другом, доверившим такое… «сокровище». Я же себя таковой не считала! Но он все равно продолжал называть меня принцессой. А я же его, коль и такая пьянка, крестным отцом. Если уж и не феей! Хоть и для принцессы… Что шло ему, как ни крути и ни посмотри… Ни попиши! Тем более же, если припомнить же все тот же самый фильм и не забыть вдруг о его же собственной высшей демонической сущности… А еще и о его излюбленном же взгляде из-под бровей – снизу вверх. И неважно – с сарказмом, иронией или злобой… с яростью или гневом… с теми же его ямочками или нет. Отбрасываемая тень, что так, что этак, делала свое дело. Забирая всех чертей и демонов из ада и перенося же их сюда под покровительство все того же одного лишь… демона! Не скромно. Но и… однако.
Кстати! С отцом они были не только одного возраста, но и почти что одного роста. Папа лишь был на пять сантиметров ниже тех… других ста восьмидесяти пяти. И по тому же все спортивному крепкому телосложению они почти что и не отличались: начиная же довольно-таки, при их-то годах и веках, накачанным торсом, широкими плечи и грудной клеткой и заканчивая узким тазом и сильными ногами. Но и с некоторым же все же уточнением к «почти». Как и исключением. Если у Александра последние были еще и длинными, как и худыми. Как и руки же с длинными и тонкими, «художественными» пальцами. Будто и именно же под кисть. То у папы, как и у меня, с этим были небольшие траблы. Связанные, конечно же, с короткостью и небольшой полнотой. Что зрительно их, и тех, и других, и уменьшало, будто подбивая и уплотняя, утолщая и принижая, утягивая вниз и… к земле. Зато же они были вполне натренированными и упругими, подтянутыми. Как и руки с короткими и слегка полными, «советническими» пальцами. Под ту же самую «ручку». Что и в случае же опять же со мной… Что же по именно же «исключению», то это уже было даже как-то и почти что естественно, по крайне мере, у демонов и выбравших их в смеси, связанное же с «демоническими метками». Что-то же из рубрики: «Пока Никита вторил Александру – Александр вторил Никите». Сообщающиеся же сосуды. Все проходит и возвращается же на круги своя. Если мы все еще о них и воде. В остальном же – для каждого все индивидуально. Пусть и не было у него так уж и много «наскальной живописи» и нательных же рисунков в виде «тату». Но они были. Были и не так уж и мало! Не уступая же в качестве, он не уступал и в количестве… трех! И как и в случае же с Никитой не столько разрушающих, сколько созидающих. Иными словами, не столько защитных и защищающих же, сколько красивых и дополняющих. На память! Но и совмещая полезное же с приятным, как всегда. Мелочь, а приятно. Будь это даже пусть и сохранение же левого плеча хоть и наполовину же черным пером со слетающими с него частичками – черными и белыми контурными птицами. Взлетающими по самому плечу и летящими в сторону и по левой же ключице к левой же стороне шеи. Или правого плеча от середины и всего лишь в одну его треть черным тигром с открытой пастью и лютым оскалом. Или правой лопатки и в одну же вторую, как и одновременно того же самого крыла, контурным черным треугольником. Будто ведущим и главным… Основным. Как и сама же правая рука! Но это уже, как и многое же другое, я уже почерпнула из дневника непосредственно же самого Александра и некоторых его фото, картин и фото-картин. Дополняя уже на практике теорию из собственных же пусть где-то и мутных, туманных и нечетких, но вполне же себе объективизированных и нестертых воспоминаний.
Но мы были с Александром похожи и не только в этом, в видении дневника, а еще и в том, что и на самых же началах нашего же с ним знакомства и общения мы не ощущали отдачи друг от друга. Ну… Как бы объяснить… Не было такой уж навязки и дотошности, понимаешь. Не было и привязки. Да и дюжей взаимности, в общем-то… Не чувствовали доверия мы друг к другу, вот! И оно же было вполне же понятно… Во-первых, детское сердечко все еще надеялось на лучший исход и на появление все-таки в его жизни пусть и не навсегда, но и хоть чуть на подольше, чем месяц, отца! А во-вторых… проживи я бы столько и повидай столько же, сколько и он… да даже и половину этого… не доверяла бы первому встречному поперечному вообще. Никогда! И вообще бы… Не хотела бы видеть, встречать… И даже бы на порог не пустила, случись вдруг и такой же поворот и приход… Но он пустил! И допустил же ошибку как меня к себе, так и себя же ко мне. Дважды. И не только же – как в ту и другую сторону единоразовой же акцией. Да как, собственно, и «трех же сыночков»: Никиту, Влада и… Егора. Хоть и их же – раньше… И до меня… А уже к ним и после же них самих уже и саму «лапочку дочку»… Уже повзрослевшую и более-менее же все осознавшую… Почти что и осознанную… И если мне же он был как бы отцом. И не дабы позлить настоящего! В принципе. То им и для них… он им был! Был отцом. Без «как бы» и прочих. Пусть и не являясь же настоящим. Как и в случае же со мной. Но и опять же, с кем и чем сравнивать: «Его и моего отца? Или его со своими сыновьями и его же со мной?». Конечно, с ними и к ним он куда ближе. И куда настоящий, чем же со мной. Да и мой-то все же у меня был… Да и есть… А вот у них… Не сказала бы. Не у всех. Но у всех же – был он! И это же не к лучше, чем ничего. Просто: лучше! Но и не в сравнении же с ничего. И был им Александр не столько же по виду и возрасту, сколько по сути. Пусть и не биологическим, но вполне же себе усыновившим. Когда же меня – нет… Он ведь спас их! В буквальном смысле. И всех их! Кого – от обстоятельств и людей. Кого – от себя же самого. А кого – от всего же и сразу… И да! Я обещала… И я все же расскажу… Но и постепенно! Как о каждом, так и в принципе. Но уж раз начали целиком и полностью одним – им и закончим.