Страница 24 из 70
Как комната же, она мало чем отличалась от других таких же, равно как и от его же собственной… Наверное… И можно было же вполне подумать, что они – одно и то же помещение. Но, право дело, не будет же он спать на полу?! Хотя, думаю, в своей комнате он именно на нем и спал. Ведь кровать наверняка тоже была завалена произведениями искусства… Его же творчеством и… созиданием. Вместе же со стенами и всеми их углами… Полом и подоконниками окон… Свободным разве что мог оставаться только потолок. И то если оставался! Но и искусством, как и творчеством, творениями не только себя любимого и своего же «я», но и мирового… мирского… и, конечно же, вселенского масштаба! Куда ж и без масштабности творческой души? Если он в чем-то и был ограничен, то точно не в книгах, картинах и скульптурах… Будь то начало, процесс или конец… Он же мог переделывать и перечитывать днями и ночами напролет!.. Но ты же наверняка уже понял, что я там, в его комнате, не была. Не была… К сожалению. Но и пока! Не могу и не хожу же по чужой частной собственности без разрешения и приглашения. И да, почему бы и нет? Если это единственное, более-менее адекватное, что можно перенять у вампиром – манеры! Но думается же мне, что там все так. Хоть меня Никита и убеждал, что у него все по стилю и соответствует же времени… Порой и перенося одно время, свое и то, в другое, нынешнее и сейчас, подстраивая… Да и проецируя гостиную… Только и без камина… Но! Мне хотелось думать, что там все застыло… Вот как было, так и осталось – под стать его же душе и с тех еще времен… Такое же немного заношенное и затертое… Но и свое. Как с дневником! Его пользованием и использованием… Так и по непользованию же комнатой. Словно же дневник – его душа… Что так и есть, если подумать… Да, наверное, как и у всех… А комната – его тело. Как внутренний и внешний склад. Архив… Архив прожитых лет! Старинный такой и в кожаной обложке… В случае же с первым… И такая же старинная, но уже и в деревянной обложке… В случае же со второй. Но давай же все-таки о том, что мы знаем! О дневнике! Вернемся все же…
Он привлек же мое внимание сразу же. И так и манил прочесть себя, ведь… Сколько бы там могло быть всего! Сколько и было всего! Сколько истории и… историй! Людей и мест! Мечт и желаний! Его мыслей… Снов и реалий… Слов и действий! Грехов и пороков… Но я держалась! Держалась до последнего, победного и из последних же сил, пока он лично не разрешил мне это… О-о-о! Он любил издеваться надо мной, это да. Но не из самого издевательства… Скорее – интереса! Понаблюдать… считать эмоции… чувства и ощущения… на то или иное его слово… действие… А я и не обижалась. Ведь тоже получала от этого свое – видела этот его мальчишеский, даже какой-то и детский еще взгляд… И прям же так и представляла, как он передается и передался же Никите… Не прямым и не естественным путем… Конечно. Но да! Мы же все копируем повадки? Отзеркаливаем друг друга? Почему же и тут нет? Но и я вряд ли выглядела лучше, ведь никогда не походила на свой возраст. И могла легко сойти разве что за пятнадцатилетку… И это же еще максимально! А то и за тринадцатилетку… Будучи все же и еще с маленьким ростом… какими-то вечно выпученными глазами… с хвостами или косами на голове… По одному или одной… А там и по два или две… По бокам или на затылке… А уж и с «заячьими-то» зубами… И того ведь меньше! И это же я сейчас уже вроде как и более-менее выросла… Распустилась. А там… Та «я» и тогда вот-вот же готова была закапать слюной веками сложенное творение… Да уж. Долго же он смеялся над этим. Как и надо мной! Правда, и со мной, но и наедине. В его же все мастерской. И не злобно. Весело! С ним было весело… С ним же я чувствовала свое… Себя и его как свое и саму же себя… Но и немудрено! Если так посмотреть, он был мне почти крестным. Крестной феей! И хмурился, почти что и злился, на это мое ему недопрозвище. Но и ямочки же его, как и весьма выдающаяся же его черта, его же и выдавали с головой… С потрохами… Не говорили, кричали, что это не так и… Ему нравилось! Как и то, что у него была «лапочка дочка». Не сразу, правда… и появилась… Отец долго скрывал меня, почти что и все мое детство… как и отрочество… наверху. Да-да. Привет тебе из Туманного Альбиона! Я все та самая невеликая дочь того самого великого отца – одного из членов Совета. Готовя в какой-то степени к этой же жизни внизу. И периодически же лишь доверяя, вверяя же меня в руки Александра… А я этого не помню, представляешь! Лишь знаю и все с его же слов. Но, и чего уж там, я и вчера своего не помню. Так что… Нормально! И Александр же сам уверял меня, что отец достаточно положил на меня и вложил же в меня… А он сам уже после подбавил и дополнил от себя… Чтобы уже тот и со спокойной душой смог… отказаться… От меня и в принципе. И в общем, как от семьи… К сожалению ли, к радости… кому как… но да, вот не сюрприз… Совет был неукоснителен… непреклонен… по части же семьи. Прямо как церковь. В какой-то же степени… Ну, правда же? Рай и церковь… Все дела… Когда кого-то принимали и повышали до их уровня и статуса, сана, те, в свою очередь, должны были отринуть… пусть не полностью и не совсем… не с концами и не навсегда… но частями же и частично… отречь все блага и дары, что были до… которыми они же и были связаны с тем… уже должным стать и забытым же миром… в том числе и семью… оставив преемника или преемницу среди… и не своего же… вида. Как связующее, но и не привязывающееся звено. Как противоположность и противопоставление… И как возможность же дать им, как и себе же самим, но и все же еще через них, взгляд со стороны. Под другим углом и его же преломлением… Взращивая и выращивая тем самым в будущем не прошлое, а настоящее. Лояльность и толерантность! А не расизм и нацизм. И все же это, чтобы не быть прочно связанными же с ним, тем миром, самим… Будто в нем и изначально не должны были быть. И вовсе же не были! Как и не казались. Не являлись… Погрузившись уже в другой мир и такую же жизнь… В другую и вселенную! Отныне лишь со стороны смотря за тем и… всем. Будучи лишь второй стороной вопроса и таким же все миром… Только иногда позволяя себе играть на двух… да и за две же стороны. В единичном же случае: и вашим и нашим. Подсказывая, вбрасывая что-то временами и третьей… Понимаешь, да, почему даже в открытии личного пространства кому и чему бы то ни было я не могу ему, Александру, помешать или отказать? Он же был вне отца и со мной! Да и есть же до сих пор вне него же и со мной. Почти что был и есть же, стал им самим. Отцом! С оговоркой – крестным.
Да, специфично… И да, странно… Несуразно и глупо… Но… беспричинно он бы поступать так со мной не стал. Не стал бы просто так утаивать и держать интригу, бросая в ответ что-то вроде: «Твоему отцу виднее» и «Он лучше знает». Но и он же что-то знал! Вестимо, как и мой же отец… Конечно! Не зря же он почти до самого университета… в который я пошла уже внизу… в свой основной и целый последний год… в кои-то… годы… без передергиваний и перетаскиваний, перелетов и залетов сверху вниз и снизу вверх… отучившись первые полгода и перейдя же во вторые… в отличие, например, и опять же от того же все Никиты… держал меня там, у себя и при себе, до двадцати двух лет, изредка лишь и между делом… на задания опуская вниз. Чтобы уже после спустить и окончательно и… оставить! И да, может, ты и будешь прав, сказав, что дети все развивались и развиваются же по сей день вне зависимости от статуса. Как и воспитываются – с родителями или без! Но он же мог спустить меня и раньше… Должен же был, во всяком случае… Или нет? А не должен или не мог? Может… Может, да, это паранойя, конечно… Но может же, что и нет! Как и с Владом… А мог ли он знать причину моего позднего явления народу? И оттого же не появляться в моем поле зрения, чтобы случайно мне же это все не рассказать. Или нет? И это просто случайность? Которых не бывает! Вот и думай, называется. Размышляй… Нет же ничего хуже, чем не знать, так еще и самой же додумывать и придумывать… И это же к вопросу о том: сколько нам еще предстоит с тобой разузнать и понять. Ведь и жизни не хватит. Даже вечной! Если и учесть, что на каждый ответ, равно как и вопрос, находятся еще ответы и вопросы… Окей. Не сейчас. Ладно! Поняли-приняли… Записали. Продолжим!.. И я бы могла, конечно, обидеться на это, как и любой же ребенок. Хоть и не ребенок… Но и я же считаю себя таковым до сих пор… Поэтому да… Собственно, как и Александр же! Если еще и он же перестанет считать меня им… не знаю… миры местами поменяются! И те, что были возглавляемы, наконец-то сами и возглавят. Вроде того, что и тигры бы вырвались из клеток и заперли же в них людей… Сели бы около них и начали же дрессировать… Уже – их! Гринпис прям был бы рад. Но я не стала… Не стала обижаться! Что-что, а эгоизм же не был моей чертой и принципом. Равно как и приоритетом. Разве что иногда лишь – и ахиллесовой пятой. Но! Главное же тут слово: иногда. И… Я же и всегда умела поставить себя на место, когда это было нужно! На то место, что после мечт и желаний же… другого. Отец же шел к этому! Шел долго и упорно… Перенимая опыт прошлых десятков и сотен лет… Веков! Шел все за своим же отцом, моим дедом, по пятам… И пусть тот и не был в Совете… Да и, скорее всего, если бы и был сейчас, был бы как раз таки и «против»… этого всего. Но скорее же и методов, чем его, их же самих и их же порядков! Какой-никакой, а баланс да и равновесие были и существовали… Их же все и придерживались! Все же было не просто так… Но и какой ценой… Какими жертвами… Сколькими! Стоило ли все это и… того? Что же мы имеем и сейчас… Стоило и нужно ли было то общее и бескомпромиссное стирание и затирание памяти?