Страница 72 из 112
— Как же мне следовало поступить? — спросил я. — Что бы на моём месте сделал умный мужчина? Прошу вас, просветите меня, сиера.
— Не стал бы вмешиваться в дела клановых, — сказала женщина. — Не рисковал бы из-за пустяков своей жизнью и свободой.
— И позволил бить женщину?
— Я не твоя женщина, красавчик. И не из твоего клана. Ты не обязан был за меня заступаться.
— Но я заступился.
— Да. Удивил меня.
— И сделал бы это снова, даже зная о том, что попаду в тюремную камеру. Ведь я всего лишь глупый мальчишка, сиера! Поступать по-мужски я пока не научился.
— Ты… забавный, Линур, — сказала женщина. — Я уже не жалею, что освободила тебя. Хотя уверена, что на свободе ты долго не задержишься. Если не покинешь столицу. Я вижу, красавчик, ты не местный. Возвращайся домой! Поверь, это будет умный поступок!
— Не могу, сиера, — сказал я.
— Почему?
— Мне нравится Селена. И тут живут прекрасные женщины. Такие, как вы, сиера.
— Ты умеешь льстить, красавчик.
— Это не лесть, сиера, — сказал я. — Вы действительно прекрасны. Я заметил это, ещё когда вы только вышли из ресторации. Не мог отвести глаз.
«Любая женщина хочет, чтобы восхваляли её внешность, — говорила Двадцатая. — Твой язык не отсохнет, Вжик, если ты скажешь сиере пару приятных слов. Это тебя ни к чему не обяжет. Но доставит удовольствие твоей собеседнице».
— Красиво говоришь, красавчик. С удовольствием послушала бы тебя. В другой раз. Хотела пригласить тебя сегодня к себе на ужин. Но передумала.
— Почему, сиера?
— Сейчас от тебя дурно пахнет. Я не вынесу путешествие в твоей компании. Придется перенести наш совместный ужин на другой день. На завтра. И попробуй только не явиться! На те деньги, которые я отвалила стражникам за твою свободу, можно купить раба. Не молодого и красивого, как ты. Но и не дряхлого. Так что твоя глупость мне дорого обошлась, красавчик. Ты мне должен. Запомни это!
— Сиера назовёт сумму?
— Назову. Будь уверен. Но только не в монетах. Твои деньги мне не нужны, красавчик. Мой клан и моя семья не бедствуют. Но и прощать долги я не намерена. Так что жди. Как ты отработаешь свою задолженность, мы обсудим после. За ужином. Вот, возьми.
Женщина протянула мне маленькую блестящую вещицу.
— Явишься завтра на закате в третий квартал клана Марен. В дом семьи Вега. Скажешь на воротах, что тебя пригласила младшая сиера вар Вега кит Марен. Велишь позвать Шелона. Это мой личный раб — тот, кто встретил тебя у двери тюрьмы. Отдашь ему эту брошь. Не потеряй её! Он проведёт тебя в мою часть дома. Всё ясно?
— Да, сиера, — сказал я.
— Великолепно! — сказала вар Вега кит Марен. — Надеюсь, ты страдаешь только глупостью, красавчик. Но не забывчивостью. Буду ждать тебя.
— Я приду.
— Надеюсь. А теперь выметайся на улицу, сиер Линур! Пока стены моего экипажа не пропитались твоим ужасным запахом.
Я дождался, пока экипаж сиеры кит Марен скроется за поворотом, огляделся по сторонам. Там, где заканчивалось ограждение территории тюрьмы, я увидел сквер (кажется, так Двадцатая называла засаженные деревьями и кустами территории города). Направился туда.
Спрятался от посторонних глаз за аккуратно подстриженным кустом. Попытался призвать огонь. Крохотный язычок пламени затрепетал на ладони. Но сколько я ни пытался его увеличить, свернуть в шар, подвесить в воздухе — ничего не получалось.
Значит саламандра во мне действительно нет. Да я его и не чувствовал с того самого момента, как обернулся после финального поединка на Арене. Знал, что избавился от него.
Откуда тогда этот огонёк у меня на руке?
Не понимаю.
Я подавил желание вернуться к ресторации, около которой видел Двадцатую. Вряд ли Двадцатая всё ещё стоит около того павильона, дожидаясь моего возвращения. А здесь не лес, чтобы разыскивать её по следам.
И потом, уже вечер. Пусть солнце ещё и не опустилось за горизонт, но до темноты осталось не так много времени. Я проголодался. И хотел избавиться от запаха, который так не понравился сиере вар Вега. Да и нужно сообщить Мираше о том, что со мной всё в порядке.
Как добираться до трактира Ушастого Бити, я представлял — пешком. Тут без вариантов. Из тюремной камеры я вышел без денег (входил туда, правда, тоже без них). Так что нанять повозку не смогу. Ничего. Прогуляюсь. Заодно посмотрю Селену.
Знал я и куда идти. Пусть не видел, по какому пути меня везли к тюрьме, но трактир Ушастого отыщу без труда. Я охотник. Никогда не понимал, как можно не найти дорогу к месту, где однажды побывал.
Вот и сейчас я чётко представлял, в какой стороне трактир. И что добраться до него до наступления темноты не успею. Даже если буду бежать.
Бежать.
А это неплохая идея. Вот только принимать облик охотника я, пожалуй, не стану. Хотя в нём бы добрался до трактира быстрее.
Мне пришлось лишь однажды значительно отклониться от нужного направления — когда добежал до реки. Помня страшилки Гора о речных хищниках, обитавших у него на родине, я не решился преодолевать препятствие вплавь. Проследовал по берегу до ближайшего моста.
Солнце уже не припекало. Тело соскучилось по нагрузкам. Бежать было приятно. А пока ноги ступали в такт биению сердца, я мог спокойно думать.
О магии, об огне. Но в первую очередь мои мысли вертелись около образа Двадцатой. Я очень хотел её снова увидеть. И поскорее.
Нет. Просто увидеть — недостаточно. Вновь вспомнил, как Двадцатая отвернулась. Мне необходимо поговорить с ней! И получить ответы на те вопросы, что роились в моей голове.
Горожане реагировали на мой забег по-разному. Одни не обращали на меня внимания. Другие тыкали в меня пальцем, указывая, словно на диковинку. Кто-то даже кричал и свистел мне вслед (я делал вид, что их не слышу).
Несколько раз мне пытались преградить путь пешие стражники. Не понравилось, что бегу? Или смутила моя мятая одежда? Я не подчинился их требованию остановиться. Уже наобщался с ними сегодня — хватит.
Долго они меня не преследовали. Видел, что им не нравилось бегать при духоте, да ещё в доспехах и с оружием. Стражники быстро отставали, стоило мне лишь увеличить скорость. Провожали меня угрожающими жестами и криками.
А вот когда стемнело, и уличные запахи подсказали, что я добрался до нужного района, на пути мне стали попадаться конные патрули. С этими я решил в скорости не соревноваться. Но не желал и общаться. Сворачивал в темную подворотню всякий раз, как только слышал стук конских копыт.