Страница 16 из 41
У целителя дрожал подбородок. Он поднял голову и расправил плечи.
— Я отдал ему свою связь с островом, чтобы мальчик жил. Он мудро распорядится своей новой жизнью, я знаю. Мой долг — хранить и защищать любую жизнь, ибо таков Закон. Я Лекарь, и я не отдам его тебе до тех пор, пока он не окрепнет и не сможет выйти в бой.
— Ты не знаешь сердца этого renaigse, брат мой, — Винбарр опустил глаза. Катасах понял, что тот уже всё решил.
— Мне не нужно знать сердец тех, кто хочет жить, брат мой, — он тоже всё решил. Как жаль, что он так и не дошёл до Мев.
***
Сын Хранителя смотрел сверху вниз на изуродованное тело Катасаха и молчал.
Он не обращал внимания на замершего от ужаса renaigse, закрывшего руками голову.
Рокот земли стихал, красные камни темнели, молчали птицы, молчал ветер, молчало тёмное небо, молчало сердце Винбарра.
Из груди целителя медленно поднимались и закручивались последние нежные спирали жизни, словно приветствуя холодные чистые потоки северного сияния над ними. За мгновение до рокового удара он прошептал:
— Каждая жизнь — величайший дар…
Лучше бы он молчал и сражался!!! Ни одна жизнь острова или даже континента не стоит шкуры проклятого renaigse!!!
Винбарр не отводил глаз от Катасаха, вбирал и надежно запирал каждую минуту, проведённую с ним вместе на страже чуда жизни родного Тир-Фради.
Что ты наделал, брат мой…
Небо не рухнуло и земля не раскололась, но мир замер, застыв от горя.
Дрожащие пальцы провели по лицу целителя и опустили ему веки.
Винбарр сделал глоток воздуха, целуя их на прощание, и наконец тёмное небо разорвалось свинцовым дождем.
***
— Подлый червь, — чёрные губы шептали в ухо Константина, почти касаясь мочки, — а ты зря так трясёшься, не трясись. Ты проживёшь ещё немного, Винбарр гарантирует тебе короткую и очень насыщенную жизнь.
Железная хватка вцепилась в голень Константина, и рванула его так, что тот стукнулся об землю затылком.
Винбарр стоял внутри хоровода из базальта и железа и складывал свой третий в жизни курган. Нельзя было просто размазать щенка по скалам: их бы слишком долго отмывали от него дожди.
Прежде предстояло вынуть из самозваного жреца священный дар Катасаха, вернуть его en on mil frichtimen², и уже потом… Мальчишка сидел внутри кучи камней, и был ещё жив. Нужно было спешить: каждая минута разрыва связи с умершим Катасахом врезала новую нить жизни в выродка renaigse.
Почти слепой, потерявший ориентацию в пространстве, заблудившийся в этом кошмаре, Константин перестал сопротивляться, перестал слышать страшный скрежет чудовища, мысли его путались и разлетались как былинки одуванчика. Константин умирал.
Он проваливался в глухую черноту, в которую вместе с ним проваливалась и боль, кружась с ним в бесконечном танце, отдаляясь, умягчаясь…
Вдруг он почувствовал ужасающий по силе удар. Он разбудил угасающее сознание. Потом ещё один. И ещё. Раскалённый молот выбивал молодого человека из бархатной бездны, возвращая в океан боли. Боли и жизни.
А потом он услышал родной голос и разомкнул покрытые коростой веки. Его била крупная дрожь. Её голос.
========== 11. Разрыв связи ==========
Комментарий к 11. Разрыв связи
Трек: Hypnogaja - Here comes rain again
По многочисленным просьбам лексика островитян возвращается в текст.
¹ En on míl frichtimen - Тысячеликий бог
Мев сидит на циновке и толчёт в ступке чёрные с прозеленью камни. Сиора лежит лицом к стене хижины с открытыми глазами. Её бьёт мелкая дрожь. За дверью хижины что-то гудит и грохочет. С потолка сыпется пыль и мелкая крошка. Холодно.
— Если Мев не сможет вернуться, Сиоре придётся самой искать тех, кто остался, — зрачки Мев тускло отсвечивают в темноте нездешним мерцанием.
— Кто смог выжить, — голос Сиоры хриплый. Говорит она медленно.
— Кто смог выжить, — повторяет Мев и добавляет в ступку какие-то цветы.
— Ты вернёшься, — просит Сиора.
Она постарается, но не будет обещать.
— Найди Керу, если сможешь, — Мев слегка передёргивает. — Возможно её способ мышления тебе покажется немного необычным, но Кера очень выносливая и опытная. Пережила Винбарра. С ней не пропадёшь…
С момента ухода Катасаха мир перевернулся. Ушёл Винбарр, и с ним — единение племён. Ушёл en on mil frichtimen¹, и с ним — сама жизнь, какой её знали Тир-Фради и хранительница мудрости. Остальные попрятались и разбежались, как испуганные гекконы, когда пришёл Самозванец.
Самозванный жрец, обокравший остров, пренебрегший даром целителя…
Мев только-только начала привыкать жить без Катасаха, когда на пороге её хижины образовался Айдан с очередной плохой новостью: не стало Винбарра. Хранительница мудрости приняла новость мужественно. По большому счету она тосковала только о том расстоянии, что увеличивала смерть. Когда прекращался доступ к далекому, но живому брату. Не нужно было дышать ему в затылок, чтобы знать — он следует своей судьбе, он растёт. Возможно, он даже счастлив. И вы обязательно увидитесь после церемонии, и продолжите неоконченную дюжину лун назад беседу, чтобы разойтись на следующие луны, окрылённые покоем и радостью за благо друг друга. Так было с Катасахом. Так было с Винбарром. Говорить, нет, даже думать о братьях в прошедшем времени… Айдан продолжал мяться у дверей.
— Говори и уходи, у Мев нет времени на тебя.
— Хранительница мудрости, я соболезную твоей утрате. …утратам. Но грядут новые церемонии, а твои ножны лишены меча, и я…
Серп вспорхнул шальной улыбкой луны, и Айдан вдруг заорал и схватился за лицо. Человеческий сок бодро забарабанил по дощатому настилу.
— Укуси йоглана за ногу, пёс, и да украсят твои потроха его рога!
— Проклятая ведьма! — орал Айдан, выбегая из её хижины и зажимая рану.
— Закон запрещает убивать земляков, поэтому Мев оказала тебе милость. Может хоть так твоё чутьё обострится, — она забросила в рот кончик айданова носа и аппетитно захрустела хрящом, глядя ему вслед.
Осунувшаяся и взъерошенная Мев брела в последнее рабочее святилище, не засорённое Самозванцем и отравленными им тварями.
Присев у алтаря, она выкладывала на него зелья, курения и свёртки. Когда всё было готово, хранительница мудрости развернула самый большой из них и вынула из сухую человеческую кисть. Она приложила её ко лбу, потом поцеловала и положила на алтарь. Быть может, Сиоре повезёт, и она сможет пережить уход en on mil frichtimen. А быть может, они скоро встретятся с Катасахом, и весело посмеются над тем, что осталось от Тир-Фради… «Тир-Фради — это мы. Каждый из нас, и он жив, пока мы живы, и пока мы не сдаёмся». Мев взяла с алтаря мёртвую руку и приложила к груди.
— Спасибо, Катасах, — прошептала она и снова поцеловала руку, — мне пора. Мы еще поговорим, обещаю.
Она медленно и аккуратно снимала и раскладывала амулеты на алтаре, ставила небольшие башенки из браслетов, сердито смазывая с них крупные капли слёз. Серп оставил на мёртвой ладони глубокую влажную борозду. Мев осушила чашу и закашлялась от боли. Зелье по виду напоминало ключевую воду, но содержало яды в несовместимых с жизнью пропорциях. Взмах серпа — и уже её собственная рука выпускает кровь. Хранительница мудрости вложила ладонь в ладонь мертвеца и зашептала слова Становления Связи.
Воздух наполнился звоном рвущихся нитей жизни. Мириады острых осколков навсегда остались в воздухе святилища. Может быть однажды сюда войдет жрец, который сможет прочитать, который сможет узнать, ЧТО сделала нелюдимая Мев. Может быть однажды жрец прочтёт узоры ИХ Праздников с Катасахом и загорится от ласкового солнца, навсегда оставившего свет их церемоний в проклятых Самозванцем местах… От стоп поднималась тугая волна красной горячей энергии. Навстречу ей, нехотя, словно стремясь вернуться обрано, с макушки стекал ледяной и белый, словно сметана, свет.