Грезящая империя

Каждый из юных аристократов пытался ее соблазнить, но ни у кого не выходило. Ашнара оставалась неприступной и недосягаемой.

Берилл вымылся ароматным мылом и розовой водой, надел свободные белые одежды с золотым шитьем, подобающие принцу, тонкие черные перчатки. Последние считались традицией, отличавшей аристократов от простых жителей империи, которые не могли позволить себе непрактичную роскошь, но Берилл прекрасно знал, что дело в другом. В прошлом слишком многих травили через прикосновения к пропитанным ядом вещам.

Берилл подошел к Ашнаре, сидевшей на стуле и рассматривающей его. Она с удовлетворением кивнула:

— Теперь ты больше похож на будущего императора.

— Если доживу.

— Из-за этого и позвала.

Алхимик взяла склянку и подняла, сжимая её длинными тонкими пальцами. Поставила перед собой.

— Новое зелье, — Берилл попытался скрыть волнение.

Именно за этим она звала. Именно поэтому Берилл спешил к ней. Каждое новое зелье наконец-то могло стать удачным.

— На этот раз должно получиться, — сказала Ашнара. — Я учла все факторы.

Она поднялась, и в этот момент действительно казалась прекрасной без всякой алхимии или магии. Уголки губ приподнимались в улыбке, глаза сияли, и Берилл легко мог поверить, что в девушке действительно течет драконья кровь.

Не сдерживаясь, Берилл наклонился и поцеловал. Ее губы открылись ему навстречу, она потянулась, прильнула.

Сколько раз он прижимал ее к себе в этих покоях, подхватывал и усаживал на стол, ненароком разбивая одну-другую склянку. Она отдавалась ему со всей страстностью и покорностью, которую сложно было заподозрить во властном алхимике.

Только неизменно просила держать их связь в секрете.

Берилл тоже не жаждал кому-то рассказывать. Даже Агату. Как принц, Берилл всегда оставался в опасности и прекрасно это осознавал, но не хотел рисковать кем-то еще. Никто не должен знать, что у него есть близкие.

К тому же алхимики не имеют права вступать в связь с теми, кому служат. Ашнара рассказала, что у них очень строгие правила на этот счет. Узнав, ее в лучшем случае отзовут из дворца. Что может быть в худшем, она не говорила.

Сейчас Ашнара отпрянула, даже сделала шаг назад и указала на зелье:

— Сначала попробуй. Хочу знать, подействует ли.

Берилл с трудом сдержался, чтобы снова не притянуть ее к себе. Вздохнул и подхватил флакон с зельем. Полночно-синее, со сполохами, будто звезды.

— Я знаю этот цвет, — голос Берилла дрогнул. — Чью кровь ты использовала?

Ашнара отвела глаза, но все-таки вздохнула:

— Агата.

— Он…

— Всё знает. Думал, сможешь скрыть от младшего брата, что умираешь? Он догадался. Пришел ко мне. Я не стала врать, потому что его кровь могла помочь с зельем. Он согласился.

— И ничего не сказал мне?

— Вы оба выросли во дворце. Научились скрывать и недоговаривать. Я хотела испробовать зелье, а если всё получится, то рассказать.

Теперь Берилл понял, что за «недомогание» было у Агата пару дней назад, почему сегодня он тренировался так вяло. Для того чтобы сделать небольшую склянку подобного зелья, требуется взять очень много живой крови.

— Составы на крови работали лучше всего, — нетерпеливо пояснила Ашнара. — Агат твой брат, его кровь должна довести формулу до совершенства. Пробуй.

Не сомневаясь больше, Берилл открыл пробку и залпом выпил содержимое флакона. Зелье чуть горчило на языке, а потом оседало противным металлическим привкусом. Берилл зажмурился и запретил себе думать, от чего это. Иначе рисковал исторгнуть зелье обратно, а тогда всё будет зря.

Не только Алмаза отравили в тот день. Берилл был на том пиру, тоже ел поданные рисовые шарики с медом — сладость скрыла вкус яда.

Да, конечно, отец отыскал потом тех, кто это сделал. Вздорный аристократ, который поссорился с Алмазом и ненавидел его. Никаких заговоров против трона, император и не ел сладости, все это знали, а вот принцы их обожали.

Алмаз умер на том же пиру, в долгой агонии, захлебываясь кровью и раздирая руками камзол на груди. Берилл принял меньше яда, болел несколько дней. После чего объявили, что младший принц выздоровел и стал наследным.

Это было не совсем так. Яд остался в теле Берилла, притаился, иногда давая о себе знать мигренями. Хуже всего, что годы спустя он мог снова вспыхнуть, оставив Берилла слепым, парализованным — или попросту убив его.

Именно Ашнара распознала это, когда Берилл вырос, а она случайно стала свидетелем его мигрени. Именно она начала искать зелье.

Берилл глубоко вздохнул и посмотрел на Ашнару:

— Как мы узнаем, подействовало или нет?

Она склонила голову, наблюдая, будто перед ней любопытнейший эксперимент.

— Если подействует, ты ничего не почувствуешь, но яд растворится, уйдет навсегда. Если не подействует… ну, тебя вырвет.

Берилл вздохнул и уселся на стул. Что ж, придется подождать. Он уже ощущал, что зелье ухнуло вниз, разлилось теплом, но больше не вставало поперек горла.

***

Берилл постукивал пальцами по столешнице, ожидая Агата.

В небольшой комнате, утопавшей в коврах, уже накрыли на стол, и молчаливые слуги растворились за дверью. Принцы не любили, когда рядом кто-то оставался.

Их ужины стали давней традицией и на самом деле охранялись и воинами у покоев, и теми, кто пробовал все блюда перед подачей.

Берилл старался сохранять спокойствие, рассматривая накрытые прозрачными крышками тарелки, но всё равно постукивал по столешнице пальцами. Сегодня особенно хотелось поделиться тем, что зелье сработало.

Берилл глянул на окно, где за легкими занавесками уже густились сумерки. Они ужинали с закатом, хотя Агат нередко опаздывал. Но сегодня это было странно. Он ведь наверняка догадывался, зачем позвала Придворный алхимик и что за зелье попробовал Берилл.

Дверь распахнулась, но оказалось, это всего лишь слуга.

— Ваше высочество, принц Агат просил передать, что не сможет присоединиться к вам.

Такое случалось, и обычно означало, что у Агата внезапное свидание или он увлекся какой-то магической книгой.

Только он всегда предупреждал заранее.

— Принц Агат у себя?

Слуга кивнул, и Берилл резко встал. Сегодня оставался единственный вариант, почему Агат мог остаться в своих покоях.

Отшатнувшись, слуга пропустил принца, едва успев отскочить с дороги. Есть Бериллу всё равно не хотелось, но он коротко распорядился, чтобы ужин на двоих подали в комнаты Агата через час. Им хватит времени.

Покои принцев располагались в разных частях дворца, ведь их положение оставалось разным. Берилл как наследный принц занимал целое крыло, Агат всего лишь комнаты в той части дворца, где жили остальные принцы.

Матерью Алмаза была прекрасная царевна из Фехала, ставшая женой императора. Любимая, почитаемая и скоропостижно скончавшаяся. Никаких отравлений, всего лишь местная болезнь.

Император любил наложниц, и одна из них дала жизнь Бериллу не так уж много времени спустя. Второй сын, как и первый, оказался крепким и сильным. Алмазу досталось внимание отца, но Берилл искренне не считал это благом. Сам Алмаз тоже ничуть не походил на жестокого императора, который думал, что лучший язык — это язык силы.

С третьим сыном не выходило. Мать Берилла умерла при родах, а другие наложницы никак не могли зачать нового принца. Берилл сильно подозревал, и Ашнара подтвердила его опасения, что дело в отце. Он как раз перенес в одном из походов болезнь.

Один мальчик всё-таки родился. Ему даже успели дать имя — Лазурит. Но он не прожил и нескольких месяцев.

Император был в ярости, винил во всем наложниц.

Единственная, кто от него всё-таки понесла и родила здорового ребёнка — это наложница, прибывшая из Дашнадана. Всё бы ничего, если б только эти земли не считали проклятыми и забытыми богами.

Но принц оставался принцем, его отцом был император, и мальчик получил имя Агат.