Страница 8 из 85
Глава 5.
Между тем, наш разговор с Франсуазой продолжался. Она иногда поворачивала голову к окну и посматривала то на моего широкоплечего водителя в черном костюме, то на выделенный мне автомобиль представительского класса, припаркованный у входа в отель. Ловя ее взгляд, я смущалась и догадывалась, какие мысли возникают у нее в голове в связи с этой картиной. ООН не предоставляло своим сотрудникам “бентли”, а я не получала такую зарплату, чтобы позволить себе подобный автомобиль и охрану. Мои мысли подтвердил ее следующий вопрос.
— Так чем вы занимаетесь в ООН?
— Представляю русское направление и курирую работу фондов, открытых в регионах России. Основные задачи проекта — поддержка и укрепление мирового сообщества. В частности, в области экологии, образования и общественного управления. Мы также сотрудничаем с такими негосударственными и частными фондами, как “Евразия” и “Сорос”.
— Я не очень хорошо разбираюсь в благотворительных фондах, но понимаю, что это очень серьезно, — задумчиво ответила Франси и, скользя внимательным взглядом по моему строгому наряду, добавила: — Вы полностью сменили род занятий.
— Я занимаюсь не только административной деятельностью, — покачала я головой. — Я веду семинары, устраиваю благотворительные выставки, аукционы, акции и прочие мероприятия.
Я не стала говорить, что сама взваливала на себя большой объем работы, лишь бы не думать о прошлом, и добавила:
— Кстати, в начале марта намечается благотворительная акция, посвященная Всемирному Дню дикой природы. Если захотите поучаствовать или выступить, или предоставить лот для аукциона, будем вам благодарны.
— Благодарю за приглашение. У меня концерты в это время. Не смогу отменить, — она с сожалением покачала головой. — Но обязательно пришлю лот.
— Большое спасибо, — улыбнулась я.
— А как вам Женева? — она внимательно изучала мое лицо, а у меня возникало странное чувство — будто она она что-то хотела спросить и не решалась.
— Мне нравится этот город, — я повернула голову к мосту Мон-Блан, поблескивающему в вечерних огнях. — При все своей интернациональности, он сохранил особый дух и колорит.
— Я очень люблю Женеву, — согласилась со мной француженка и поинтересовалась: — Где вы поселились?
— Здесь. Совсем рядом, — улыбнулась я. — На набережной Мон-Блан.
Она бросила на меня быстрый взгляд, и я понимала его смысл. Недвижимость в центре Женевы, тем более на первой линии, была не просто дорогой, а чудовищно дорогой.
— Очень рада, что вы прилетели из Цюриха, — я с теплотой посмотрела на нее, переключаясь на другую тему.
Она улыбнулась и вновь скользнула по мне внимательным взглядом.
— Не буду скрывать. Когда я узнала, что вы переехали в Европу, у меня возник личный интерес… — она замолчала, а я с любопытством посмотрела на нее.
— Какой?
Она вновь прошлась взглядом по моему закрытому платью и, наконец, ответила:
— Я хотела предложить вам сотрудничество, но… — и она вновь замолчала.
— Какое сотрудничество? — я внимательно смотрела на нее.
— Записать несколько совместных русско-французских песен для нового альбома.
— Франсуаза, я же не певица, — это была моя первая мысль.
— Вы были очаровательны на сцене, — парировала она с улыбкой на лице. — У вас хорошие вокальные данные и артистизма вам не занимать. Менеджер записал ваше выступление на телефон, и многие мои знакомые, включая продюсера, согласились со мной. У нас получился бы хороший тандем. Но я передумала…
— Почему?
— Вы откажете.
Я задумчиво посмотрела на нее и теперь понимала суть ее смущения. Даже если я захотела бы принять ее предложение, это было невозможно. Я помнила инструктаж от Генри наизусть, и его слова “избавишься от налета Голливуда” ясно давали понять, что моя артистическая карьера завершена. Собственно, имелась в виду любое моё участие в шоу-бизнесе.
Однако, смущало другое. С Генри мы пока что официально не встречались, а, следовательно, о нас никто не знал, кроме узкого круга лиц, как сказал сам король. Да, машину и жилье мог предоставить богатый бойфренд, но это не значило, что я могу отказаться от ее предложения.
Я сделала глоток шабли и, аккуратно поставив бокал на стол, внимательно посмотрела на Франси.
— Почему вы решили, что я откажусь? Из-за работы в ООН? — предположила я очевидное.
— Ваша новая деятельность накладывает некие обязательства. Но не это главное…
— А что? — я продолжала внимательно изучать ее лицо.
— Вы изменились.
— Я все та же… — покачала я головой.
— Нет, — мягко возразила она. — Уехав из Голливуда, вы как будто избавились от его кричащих утрированных красок и неоновых вывесок. Вы светитесь сейчас совершенно по-другому.
— Блекло? — нервно усмехнулась я.
— Нет, — она задумчиво покачала головой, подбирая слова. — Вы сменили статус, и это отражается на вашем поведении.
— Работа в ООН еще не смена статуса…
— Я не о работе в ООН.
Над нашим уютным столиком повисла тишина, и мне казалось, Франсуаза догадывается, что я состою в отношениях с непростым человеком, и сейчас намекала мне о своих догадках. Возможно, она вычислила, кто именно стоит и за моим назначением, и за всей этой статусностью — на Мэт-Гала Франси иногда посматривала на Генри и, возможно, сейчас складывала “два плюс два” и делала свои выводы.
— Вы считаете, я лишилась своего артистизма? — мне хотелось знать, насколько сильно я изменилась в глазах окружающих.
— Нет. Ваш талант трансформировался на другой уровень. Более серьезный…
— Я этого не чувствую… — грустно улыбнулась я.
— Со временем вы это поймете, — философски отметила она, повторяя слова Генри, и тактично добавила: — Я рада, что вы теперь в Европе. Я вижу ваш прогресс.
Я внимательно смотрела на нее и понимала, что сейчас она сказала “ты сделала правильный выбор”.
— Возможно, — задумчиво ответила я и была благодарна ей за то, что она не задавала неудобных вопросов о моем бойфренде и не ставила меня в неловкую ситуацию.
Собственно, даже если бы и прозвучали какие-то вопросы, точных ответов я не знала.
За все время моего пребывания в Женеве я ни разу не встречалась с Генри, и он никак не давал о себе знать, будто его и не существовало. Я не знала, по какой причине он не проявлялся — возможно, из-за свалившихся на него дел. Как он сказал, “у каждого из нас будет много работы”. Возможно, потому, что хотел, чтобы я привыкла к новой жизни и освоилась на новом посту. А возможно, он давал мне ощутить самостоятельность в новом для меня мире.