Вернуть прошлое

«Томас? – думала Лайза. – Томас Харкот? Что же он хочет сообщить Чаду – настолько важное, что отправился прямо сюда из Сити во время обеда?»

Прошло несколько минут, прежде чем Чад возвратился в столовую, с сильно побледневшим лицом.

– Еще раз прошу прощения, но боюсь, сегодня я должен покинуть вас совсем. Я получил плохие известия. Шахта… дело в том, что мне принадлежит шахта в Уилтшире, около деревушки под названием Хэджмур. Там произошел обвал. Я пока даже не знаю, что сталось с рабочими – вообще никаких подробностей… Слуга собирает мои вещи, и я велел уже подать дорожную коляску. Сэр Уилфред и его жена, я уверен, будут за хозяина и хозяйку дома до конца сегодняшнего вечера.

Раздались пораженные обеспокоенные голоса гостей.

Чад пересек комнату, но неожиданно резко остановился в дверях.

– Лайза? – спросил он, колеблясь. – Можно мне сказать вам несколько слов, прежде чем я уеду?

Ее тревога из-за новой напасти, которая свалилась на Чада, боролась с яростью, все еще бурлившей в ее душе, но она легко встала и пошла за ним.

В холле Чад взял ее за руку:

– Я собирался этим вечером отвести вас в сторонку – для длинного разговора о Чарити и Джоне и об этой нелепой помолвке, но сейчас я вижу, что сегодня у меня больше нет такой возможности. Поэтому, пожалуйста, позвольте мне сказать, что, хотя я и сделал это, чтобы помочь Джону и Чарити, я вовсе не хотел обидеть вас, предлагая ему эту должность. Я знаю, когда у вас будет время подумать об этом еще… м-м… или просто взглянуть на вещи беспристрастно, вы поймете, что эти двое по-настоящему любят друг друга. Чарити не найдет счастья ни в каком другом браке. Ведь, в конце концов, вы хотите ей именно счастья, правда? Она не найдет его ни в титулах, ни в высоком положении в высшем свете – и ни в чем, что есть у вас.

На какое-то мгновение его зеленые глаза утонули в ее глазах. Он наклонился и легко скользнул губами по ее щеке, а потом повернулся к Джему, спешившему вниз с большим саквояжем.

– Нет, – произнес он в ответ на вопрос камердинера. – Я уверен, что ты продумал все до мелочей. А если чего-то и не продумал, я просто остановлюсь и куплю все, что окажется у меня под рукой.

В следующее мгновение Чад исчез, а Джем и Лайза остались стоять посреди холла. Она крепко прижимала руку к щеке.

ГЛАВА 17

В дни, последовавшие за отъездом Чада с Беркли-сквер, Лайза говорила себе, что хотя, конечно, она и озабочена несчастьем, случившимся на шахте Чада, но вовсе не скучает по нему самому. Она и понятия не имела, что у него есть шахта. Конечно, у него не было причин говорить ей об этом, но Лайза не могла удержаться от любопытства и не гадать – сколько же еще у него проектов, о которых она ничего не знает?

Когда она занималась своими привычными делами, образ Чада прятался где-то в потаенном уголке ее сознания, но он мгновенно занимал центральное место в ее мыслях, стоило ей подумать о чем-нибудь другом. Зеленые глаза смотрели на нее, смеясь, из самых неожиданных мест – из чашки чая, с оконных стекол или из книг, которые она пыталась читать перед сном. Случайный красновато-коричневый оттенок, увиденный ею в пламени свечи, или блики солнечного света на обивке из превосходной кожи сразу же направляли ее мысли в нежеланном для нее направлении.

Она пожурила себя за такое поведение – оно под стать только школьнице! Будто ей не нужно думать о чем-либо поважнее? Несмотря на кражу подвески, Лайза по-прежнему собиралась выиграть у Чада пари. Она ничего не знала о его успехах, но зато она была удовлетворена своими собственными. Мудрый совет Натана Ротшильда оказал ей поистине бесценную услугу. Она купила несколько участков земли в окрестностях маленькой деревушки под названием Титлзфилд, а потом, месяц спустя, продала их Горацию Пелхэму по цене, в несколько раз более высокой, чем заплатила за них сама.

Довольная улыбка играла на губах Лайзы, когда она ехала домой после очередной встречи с Томасом. Другие инвестиции, сделанные при помощи ее начальной тысячи фунтов, принесли обильные плоды, и, когда начали истекать последние недели, оставшиеся до решающего дня, Лайза позволила себе почувствовать некоторую уверенность – ее шансы выиграть чрезвычайно высоки.

А что потом? У нее будет Брайтспрингс и подвеска, которая ей больше не принадлежит, хотя Чад был совершенно уверен, что она вернется к Лайзе.

Лайза быстро одернула себя. Экипаж поворачивал на Беркли-сквер, и в ее вздохе почувствовалось едва ощутимое облегчение. Сегодня у нее слишком много дел, чтобы думать еще и о подвеске! Она вошла в дом и сразу обнаружила Чарити, ждущую ее в маленькой гостиной – в платье из французского батиста, которое было ей очень к лицу. «О Господи!» – подумала Лайза, глядя на решительное выражение лица Чарити и ее ножку, которая далеко не мягко и спокойно постукивала по полу под подолом из пышной пены белых кружев.

– Лайза, – сразу же обратилась к сестре Чарити, – прошло уже пять дней с тех пор, как Джон сделал мне предложение… Но ты не только отказалась принять его, когда он пришел к нам с визитом, – у тебя не хватило любезности даже на то, чтобы обсудить это со мной.

– Я искренне прошу у тебя прощения, дорогая. Я была…

– …очень занята. Да, я знаю. Но ты наконец-то дома, и, насколько я знаю, у тебя на сегодня нет больше дел.

Лайза почти упала на канапе и жестом предложила Чарити присесть рядом с ней.

– Ты права, – произнесла Лайза наконец. – Я тебя избегала. Ох, Чарити, – сказала она порывисто, – ты же знаешь, мы с мамой хотим тебе только добра! Чтобы было, как лучше…

– Я это знаю, и я ценю вашу заботу обо мне. Но, Лайза, ты всю жизнь решаешь за меня. Мама всегда прислушивалась к твоему мнению – даже тогда, когда тебе еще не исполнилось и двадцати, когда ты была просто подростком… может, потому, что ты так похожа на папу… но я не собираюсь поступать так же, как она! – Чарити встала и начала мерить шагами ковер. – Мое желание выйти за Джона – это не прихоть, ты же знаешь. Я хорошо знаю свое сердце, и… и он – в каждом его уголке…

Она внезапно остановилась прямо перед Лайзой. Лицо ее было очень бледным.

– Я говорю тебе это не для того, чтобы задеть тебя или причинить тебе боль… И, конечно, не ради угрозы. Но, если ты будешь продолжать препятствовать разрешению на наш брак, мы просто убежим вместе.

– Чарити! Только не это! Ты этого не сделаешь!.. Это тебя погубит. Твоя репутация…

Рот Чарити исказился горькой усмешкой.

– Допустим, ты права. Но, живя на воле в Нортумберленде, я это вряд ли замечу.

Тут наступил один из редких моментов в жизни Лайзы, когда она ощущала себя в полной растерянности. Блестящее будущее ее сестры, которое так долго рисовалось в воображении Лайзы, теперь на ее глазах рассыпалось в прах. Ну почему Чарити не хочет понять, какие выгодные партии она может себе составить? Да взять хотя бы виконта Уэллберна! Выйдя за него замуж, Чарити заняла бы самое блестящее, самое высокое положение в обществе; она была бы обожаема и опекаема всю свою жизнь.

– Ну что ты такого нашла в этом Джоне? – спросила Лайза в раздражении.

Чарити помолчала минутку, прежде чем ответить.

– Думаю, все началось с его доброты – и его искренности. Мне нравится его целеустремленность, его ум… и его скромность. Он так отличается от всех этих пустых мужчин, от этих щеголей, которых я постоянно встречаю на балах и раутах. Хотя я, конечно, не считаю себя синим чулком, но мне гораздо больше нравится говорить с ним о чем-то другом, а не о фасоне его одежды или о том, с кем он был на охоте – или сколько он проиграл или выиграл за карточным столом. Ты знаешь, – заключила она, – он немножко напоминает мне отца.

– Отца! – воскликнула пораженная Лайза. – Но, Чарити, отец был самым заядлым городским жителем из всех, кого я только знала.

– Это правда… но, когда мы жили в провинции… я помню его в сапогах и бриджах, он объезжал на лошади угодья – сначала Брайтспрингс, а потом Шале. Он так интересовался повышением урожайности наших полей и не был настолько заносчив, чтобы стесняться просить совета у своих арендаторов.