Золото острова Аскольд

– Вы мне льстить, – попыталась смутиться Эммануэль. – А ум девушке только мешает. Мужчины не любят, когда у женщины есть слишком много разума.

– Не скажите, – покачал головой ротмистр. – Ваш ум не помешал вам организовать такое доходное предприятие.

– Почему вы не есть в мундире с эполетами? – перевела разговор женщина. – Вы в нём такой душечка.

– Для моей службы цивильное платье более к лицу, – улыбнулся Алексей.

– Разрешите вашу даму ангажировать на тур танго? – навис над столом военный в погонах капитана.

– Разрешить? – вопросительно взглянул ротмистр на Эмму.

Та неприязненно сморщила носик.

– Дама устала, господин капитан, – взглянул он в глаза приглашавшему. – И просит её извинить.

Едва капитан растворился в табачном дыму, как к столу расхлябанной походкой шестёрки, стремящейся в тузы, подкатил неприятный тип. Он нагло уставился на Корсатти, и сверкнув золотым зубом заявил:

– Бросай своего фраера, мадама, и вихляй к нашему столу. Не обидим.

Ротмистру стало немного не по себе. Он не любил, когда посторонние люди его так явно игнорировали.

– Послушай, морда, – процедил он сквозь зубы. – Если сей момент тебя здесь не будет, то я за себя не ручаюсь, жеребец нестроевой!

На языке крутились выражения и похлеще, но Кублинский не хотел омрачать женского слуха казарменными выражениями. Хотя, даже за «жеребца» ему стало немного неловко.

– Ой, а кто ето у нас тут блеет…, – начал было уркаган.

Ротмистр быстро привстал и неуловимым движением прихватил пятернёй лицо наглеца. Затем резко толкнул его назад.

Урка обиженно всхлипнул и, прокатившись на заднице по грязным полам, уткнулся спиною в соседний столик.

– Алексей Владимирович, – озабоченно округлила глазки Эммануэль. – Нам совсем быстро уйти. Этот хулиган из шайки ….

– Вот ещё! – презрительно поджал губы Алексей. – Чтобы боевой офицер бегал от фармазонщиков. Никогда этому не бывать.

Женщина обречённо вздохнула и, словно торопясь успеть потанцевать до начала неприятностей, совершенно по-русски произнесла:

– Ангажируйте меня на танец, что ли.

– Разрешите вас пригласить, – привстал ротмистр и, не дожидаясь ответа, взял женщину за руку.

Макушка Эммы едва достигала подбородка. При разговоре она непроизвольно откидывала голову назад и соблазнительно выгибала стан. А вновь появившийся акцент, и таинственный блеск глаз в свечных отблесках переполненного зала, будоражил молодую кровь.

Она была восхитительно хороша и прекрасно это осознавала.

– Почему господин офицер называть меня синьорой, а не сеньоритой? – с хриплым придыханием спросила она. – Я ведь девушка быть очень одинокой, совсем безмужняя.

«И действительно, почему? – подумал Алексей. – Может потому, что она на четыре года старше меня?».

О её возрасте он узнал из досье и был чертовски обескуражен. Выглядела она лет на десять моложе.

«А ведь она ведьма, – промелькнула в голове крамольная мысль, когда в очередной раз в глазах девушки проплыл отблеск свечей. – А эти барышни возраста не имеют».

– Вы не знать, что ответить? – прервала затянувшееся молчание Эмма.

– Отчего же, – стряхнул с себя наваждение Алексей. – Род ваших занятий и образ жизни.

Но натыкаясь взглядом на беззащитную зелень её глаз, он стал говорить путано и некрасиво.

Спас Алексея от окончательного краха ощутимый толчок в плечо и радостно-мстительный голос давешнего хама.

– Вот он этот фря!

От неожиданности ротмистр вздрогнул. Затем мгновенно оценил ситуацию. А ситуация была до банальности простой – его пришли бить. Но он этому обстоятельству очень обрадовался, ребята помогли ему избежать продолжения неприятного разговора.

Глава 3.

Осень 1232 года. Горы

– Господин, монголы пошли на штурм! – ткнул кончиком сабли в сторону воющей толпы нападавших телохранитель.

Бодзиле Чэнхошан равнодушно взглянул на штурмующих. Рваные клочья дыма ползли по сбитым наземь крепостным воротам. Всё что могло гореть, уже давно сгорело, а теперь тлела разлитая по земле начинка стрел огненного боя. Месяц назад монголы заперли его отряд в небольшой горной крепости. Провиант давно закончился, воды не осталось даже для людей, что уж говорить о тушении пожаров. Союзником монголов стало и необычайно жаркое лето. Павших уже не сжигали – было не до них, и запах разложения некогда живой плоти крутил желудки в неприятных позывах.

Оставшиеся в живых защитники крепости собрались на сторожевой башне и готовились дать последний бой. В плен чжурчжэни сдаваться не собирались.

Но не об этом думал Чэнхошан из рода Ваньянь. С грустной улыбкой смотрел он на небольшую статуэтку чжурчжэньского воина. Вырезанная искусной рукой мастера из клыка морского зверя фигурка едва умещалась на изъеденной шрамами ладони воина.

Это был её подарок. Это она прижала к опухшим от поцелуев губам статуэтку, прежде чем положить её ему на грудь.

– Он похож на тебя, – уперев подбородок в лежащие на груди Чэнхошана руки, прошептала Тугёси. – Он отведёт от тебя беду.

– Вот уж совсем не похож, – усмехнулся мужчина, разглядывая подарок. – У него борода и усы, а у меня лицо безбородого юноши.

Чэнхошану на праздник большой рыбы исполнилось тридцать лет. По заведённому при дворе чжунскому (китайскому) обычаю он до сих пор брил бороду. Лишь находясь в длительных вылазках против монголов и южных сунцев, он зарастал ею, словно лесной зверь шерстью.

– Я зову его «улыбающийся воин». А похож он на тебя не бородой и усами, а добрыми глазами и улыбкой, – смутилась девушка, и спрятала лицо у него на груди.

– Действительно улыбается, – присмотрелся внимательнее Чэнхошан и, скосив глаза, убедился, что Тугёси не покидает своего убежища на груди, строго добавил. – Воин должен внушать врагу ужас, а не веселье.

– А вот и нет! – сверкнула глазами девушка. – Иногда он должен быть добрым.

– Эх ты, «Птичка зимняя», – погладил её по чёрным волосам воин. – И зачем родители дали тебе такое холодное имя? Тебя следовало назвать «Летний огонёк».

Дословный перевод её имени звучал как «Зимняя птица», и Чэнхошан иногда ласково подшучивал над любимой.

– Зимняя не потому, что холодная, а потому, что родилась зимой, – надула пухлые губки Тугёси и, заметив, как в глазах мужчины запрыгали чёртики, воскликнула. – Ты нарочно меня дразнишь!

– Ну что ты, даже не собирался, – состроив серьёзное лицо, прошептал воин.

– Ты опять надо мной смеёшься, – грустно произнесла девушка. – А ведь этот воин хранится в нашей семье больше ста лет. – Мой далёкий предок Васай привёз его с войны с корёсами. Там была интересная история, связанная с самим Агудой. Это он подарил фигурку Васаю. Из-за неё погиб юноша, который доставил подарок на поле боя.

– Это дорогой подарок, – совсем по-другому взглянул Чэнхошан на костяного человечка. – Он должен храниться в семье. Я не могу его принять.

– Разве ты не моя семья? Разве не тебе я спела песню любви? – глаза девушки наполнились влагой.

– Ты моё всё! – нежно погладил любимую по щеке мужчина. – Но наши родители, они ведь не слышали этой песни.

– Глупый, это совсем не важно, – потёрлась щекой о грубую ладонь Тугёси. – Ты вернёшься, и мы справим свадебную церемонию как подобает нашим родам. А мы будем тебя ждать. Если ты не пожелаешь от нас отказаться.

– Как можно отказаться от смысла жизни, от мечты, от твоих сладких губ…, – здесь он на мгновение осёкся.

– Говори ещё, – расслабленно прошептала девушка.

– Погоди, – встрепенулся Чэнхошан. – Ты сказала – «нас»?

Девушка ничего не ответила. Она лишь зарылась лицом в грудь бодзиле, и затаилась.

– Ты сказала «нас», – мужчина нежно приподнял лицо Тугёси, и заглянул ей в глаза. – Это правда?

В подтверждение его догадки девушка ворохнула густыми ресницами, и, смутившись, прикрыла глаза.

– У меня будет сын! – обалдев от новости, произнёс Чэнхошан