Холодное блюдо

– Тогда тебе нужно ещё будет взять интервью у Эдуарда Михайловича, – предложил Сошников внезапно. – Зря морщишь носик, он, вообще говоря, большой молодец. Всё вот это, фестиваль, яхту с поварами – всё это он сам придумал, осуществил и… ну, именно это называется «пробил». Понимаешь?

– Вполне. Я подумаю, ладно? Надо ж вопросы сформулировать!

– Формулируй, – разрешил он. – И я бы начал с главного вопроса этого фестиваля.

– Какого?

– Почему уха и рыбный суп – это не одно и то же?

– Ну и почему?

– Ты ведь не у меня интервью будешь брать, а у Пархомова, он и объяснит, – усмехнулся Владимир с некоторой зловредностью.

Не рассказывать же было девчонке, что лично для него всё вот это совершенно одинаково пахнет рыбой (фу!), и даже пробовать не хочется. Не складываются у него отношения с речными и морскими жителями, с самого детства не складываются…

– Да пожалуйста, я и сама узнаю.

Лизе очень хотелось показать ему язык, но могучим усилием воли она от этого удержалась. Как оказалось, и правильно сделала, поскольку к ним уже подошёл сам Пархомов.

– Володя, рыбу на завтра надо заказать, – произнёс он устало. – Не рассчитывал я на дополнительный день фестиваля, ну да деваться некуда.

– Сейчас займусь, – кивнул Сошников.

– Девица эта… Откуда она взялась?

– Эдуард Михайлович, вы ж фамилию слышали? Шехонская она, младшая дочь князя Николая.

– Ах, вон оно что! В батюшку характером удалась, – хмыкнул Пархомов, хорошо знакомый с самым крупным местным землевладельцем. – Я думал, однофамилица.

– Нет, княжна. В пику родителям пошла учиться в ярославский университет на маготделение и стала поваром.

– То есть, получается, она использует магию в процессе готовки? – вмешалась забытая собеседниками Лиза.

– Ну, и об этом лучше спрашивать не меня, а саму Машу Шехонскую, – засмеялся Владимир. – Кстати, Эдуард Михайлович, разрешите представить вам журналистку из самого влиятельного издания магического сообщества Царства Русь.

– Неужели «Вестник» прислал-таки? – вскинул брови Пархомов. – Ну что же, рад встрече, госпожа?..

– Елизавета Бартенева, – представилась она. – А это… Ой, Володя, а куда Алекс делся?

– Увидел знакомого, – махнул рукой тот. – Далеко не уйдёт, городок маленький.

Верещагин и в самом деле раскланялся со знакомцами из группки московских шеф-поваров. Потом остановился и покрутил головой, размышляя, чем бы заняться.

Лиза вцепилась в Пархомова.

Володя Сошников что-то втолковывал собеседнику в коммуникаторе.

Смотреть на кривляющегося на небольшой сцене местного конферансье было физически неприятно, хотелось поёжиться от неловкости и не слышать глупых шуточек.

Поддавая ботинком камушек, Алекс неторопливо побрёл к набережной. В конце концов, не зря же говорят, что на текущую воду можно смотреть бесконечно?

Река сверкала в солнечных лучах. Опершись локтями на гранитный парапет, Верещагин уставился на противоположный берег, не скованный камнем. Берёзы, спускающиеся почти к кромке воды, клумбы каких-то ярких цветов, белые скамейки… «Вот закончат мальчишки школу и уедут учиться в Лютецию, – задумался он. – Тогда брошу я разыскивать всяких негодяев, куплю здесь дом, хотя бы вот тот, голубой с резными наличниками. Летом буду разводить розы и капусту, а зимой топить печку…».

– Пока он молчит, – раздался женский голос за его спиной. – То ли не заметил, то ли таинственность разводит, не знаю. Но меня в его каюте никто не видел, так что можно быть спокойной, я ни при чём.

Шея у Верещагина закаменела. В том, что говорила по коммуникатору эта женщина, явно слышалось неправильное, незаконное, нечестное. Была и вторая неприятность: голос этот был ему хорошо известен. Оставалось лишь замереть, прикинуться гранитным столбом, деталью пейзажа, только бы не быть узнанным.

Он дождался, пока простучат за спиной каблучки, удаляясь куда-то в сторону центра города, покосился в спину прошедшей женщине: ну точно, Ольга. «Сам дурак, – сказал себе. – Почему было не посмотреть заранее, кто участвует в круизе? Нет, махнул рукой, расслабился, решил отдохнуть. Вот и получи! И думай теперь, как спиной к ней не повернуться»…

Ну да, был у них роман, почти завершившийся браком. С тех пор прошло… Верещагин прикинул – много прошло, лет семь уже, мальчишки тогда как раз во второй класс пошли. Ольга была молоденькой, очень хорошенькой школьной учительницей истории, оказалась впутана в дело, которое Алекс расследовал, и почти обвинена в доведении до самоубийства нескольких почтенных граждан. Почти – потому, что настоящего манипулятора он всё-таки нашёл и сдал Службе магбезопасности. А с девушкой решил познакомиться поближе…

Но с браком так ничего и не получилось. Сыновья возненавидели Ольгу мгновенно и сразу. Алекс пометался какое-то время, пытаясь примирить воду и масло, но, в конце концов, сел и стал думать: а в чём, собственно дело? Ведь не просто так Стаса и Сержа аж трясти начинает, когда отцова подруга в дом входит… Срабатывает у них просыпающаяся магия, интуиция, или это просто ревность и надежда на возвращение родной матери?

Что бы там ни срабатывало, а дороже детей для Верещагина не было никого, поэтому с Ольгой он расстался, постаравшись сделать это максимально безболезненно. Вышло, по-видимому, не очень: девушка обиделась, и всерьёз…

И что школьная учительница истории делает в круизе шеф-поваров?

Круто развернувшись, Алекс зашагал обратно в парк. Надо собраться, включить мозги и для начала просмотреть список участников фестиваля, как пассажиров яхты, так и тех, кто будет их ждать в каждом следующем городе.

На высказанную просьбу Сошников покачал головой:

– Не могу. Нету у меня никаких списков по городам. Кто на яхте плывёт я, конечно, знаю, и тебе перечислю, но вот участников фестиваля подбирал и согласовывал с местными властями Эдуард Михайлович. Сам лично. А что, собственно, тебя беспокоит, кроме того, что Ольга стащила нечто из каюты босса? Не возит он с собой бриллиантов или артефактов.

– Столкнуться вот так, в маленьком чужом городке, со своей бывшей…

– Да полно! – развеселился приятель. – С бывшей можно даже в пустыне столкнуться: ты, она и два верблюда! А тут какой-никакой, но город.

– И что школьная учительница делает на фестивале ухи?

– Слушай, прошло семь лет! За это время у человека полностью обновляются все клетки, а она всего-навсего сменила работу. Сам подумай, было ей тогда двадцать два…

– Двадцать три, – мрачно поправил Алекс.

– Ну вот! Получается, сейчас уже тридцать. Другой характер, другие взгляды на жизнь, всё поменялось. Уверен, сердиться на тебя она давно перестала.

– Володь, да я всё это знаю, – поморщился Верещагин. – Но вот свербит что-то внутри, неспокойно мне.

– Сыщицкая интуиция? Вот только этого не надо, фестиваль – дело важное лично для меня! Если проект пройдёт без осечек, меня ждёт немалая премия.

– Я хочу поговорить с твоим боссом.

– Без проблем, – пожал плечами Сошников. – Твоя подружка будет его интервьюировать, вот и поприсутствуешь, и спросишь что-нибудь. А там видно будет… Только ты имей в виду: прежняя наша ресторанная критикесса, если можно так выразиться…

– Не люблю феминитивы, – буркнул его приятель.

– Кстати, зовут её Марина, – продолжал Владимир, словно и не заметив, что ему возразили. – И она тоже плывёт с нами на яхте. Так вот, Марина была по совместительству любовницей Пархомова. А теперь обе должности, если можно так выразиться, заняла Ольга.

– И все они дружной компанией отправились в круиз…

– Именно. Сам понимаешь, Эдуард Михайлович – калач тёртый, и про своих дам всё сам знает. Если на что-то не обратил внимания, значит, или время не пришло, или это вообще неважно.

– Ладно, ладно! – Алекс поднял ладони в защитном жесте. – Не надо – и не надо, мне спокойнее. Вечером Лиза возьмёт у него интервью, а завтра мы отправимся в следующий город, и будем ждать вас там, ну, или как-то так. Что дальше по плану?