Страница 7 из 19
Глава 4. Старые знакомые
Тихо цокали копыта, поскрипывали колёса, и погода вновь была благостно-солнечной. Несмотря на происшествие с прорывом, обоз отправился в путь почти в том же составе, из-за испортившегося товара укоротившись лишь на одну телегу.
Оставаясь наёмной охраной, я ехала впереди. Повернула голову: ехавший рядом Синеглазка расцвёл ласковой улыбкой. Улыбка, пусть даже выражавшаяся только в приподнятых уголках губ, с его лица не сходила с тех пор, как я разрешила за мной ухаживать.
Несмотря на то, что я отказалась с ним спать в буквальном (не люблю делить постель) и переносном смысле.
Несмотря на то, что я ничего не обещала.
И была довольно груба.
Теперь я ощущала себя сметаной, возле которой расхаживал кот. Но вся эта нежность и предусмотрительность, которую он проявлял ко мне в быту, вряд ли надолго. Даже искренне интересно, сколько Синеглазка продержится.
И хотя он не первый ухаживал за мной, только ему удалось пробудить во мне намёк на угрызения совести за свою холодность. Всегда у меня был принцип не нести ответственности за выбор и чувства других людей, поэтому я никогда не чувствовала себя обязанной, когда меня пытались обхаживать. Если была возможность этим безопасно пользоваться — пользовалась без зазрения совести. Но этот взгляд Синеглазки… он был очень особенным. И я даже не могла понять, почему именно.
Восхищение на грани восторга? О, мне хватало поклонников, восхищённых силой и достижениями. Обычно это были юноши, таскавшиеся следом в надежде на внимание. Их восторг мною был ярким, фонтанирующим. У Синеглазки он был… выдержанным, что ли, зрелым, И, на мой взгляд, это не подходило для подобных чувств.
Нежность? Были люди, проявлявшие ко мне эти чувства. Но никогда нежность не была настолько всепоглощающей, чтобы я начинала в ней тонуть и теряться.
При этом во взгляде Синеглазки чудилась и какая-то… умилённая снисходительность. Словно учитель наблюдал за достижениями ученика, мастер за своим финальным и лучшим творением. Этакая гордость с примесью грусти.
Этот непонятный взгляд было трудно выдержать, и я снова уставилась на дорогу. Такое смущённое поведение для меня нехарактерно, но я списала это на непривычность мира и реакции слишком юного тела.
Кстати, на дороге кто-то был. Прищурившись, я различила телегу с рассыпавшимися тюками. Кажется, слетело колесо, двое мужчин пытались приладить его на место. И всё бы ничего, такое случается, вот только телега стояла не вдоль, а поперёк дороги, и рядом с этим участком было много кустов. Идеальное место для засады.
Вздохнув, продолжила размышлять о Синеглазке.
Что его привлекло? Моя непохожесть на аристократок, бегавших за ним табуном? Его будоражит герцогиня-наёмница? Он ведь видел меня в неприглядном свете, понимал, что я не вписываюсь в его общество, но всё равно увлёкся.
Странности Синеглазки не ограничивались необычными вкусами и умилёнными взглядами. Он знал «древний» способ развития каналов маны и даже преуспел. Синеглазка объяснил это сохранившимися в семье старинными записями. Вот только технику развития каналов маны обычно не записывали. Это была прерогатива магов — учить такому. Делалось это по двум причинам: во-первых, ученик практически становился рабом учителя на несколько лет. От такого удобства никто не желал отказываться. Во-вторых, если ограничиться исключительно описанием техники… нужно быть тем ещё гением, чтобы суметь это сделать. Учитель позволял ученику прочувствовать свои собственные каналы маны, мог подкорректировать неизбежные неудачи в процессе. У меня всё легко получалось, потому что я уже была опытным магом, но раньше для обучения этому я пользовалась услугами наставников.
Допустим, во время катастрофы какие-то из магов могли оставить записи о создании каналов маны. Тогда желание сохранить знания могло стать сильнее потребности в бесплатных слугах. И учитывая, что эту технику когда-то изобрели путём проб, ошибок и жертв экспериментов, можно предположить, что по описанию кто-то мог освоить построение каналов маны самостоятельно, но…
Не магистр ордена в возрасте Синеглазки.
Просто неправдоподобное соотношение времени, необходимого на проращивание каналов по инструкции и того, которое у него было из-за социальной нагрузки, связанной со статусом пятиуровневого мага, сразу дающим должность магистра и соответствующую ответственность в виде участия в политике и подавлении прорывов.
Построение каналов циркуляции маны с нуля требует большого количества времени, а неудачи травматичны и могут привести к временной неспособности использовать магию. Тем более, Синеглазка вроде как родился с большим резервом, то есть ему помимо каналов нужно было наладить их нестандартное относительно «древнего метода» использование.
И это несоответствие возможности и результата породило мысль, что Синеглазка может быть таким же, как я. Но доказательств этому не было: он прекрасно знал этот мир, не казался мне знакомым, не отреагировал на то, что меня назвали Вардой, сочтя его милым псевдонимом, а ведь я в своё время была знаменита.
Прямо спрашивать — не вариант: если я ошибаюсь, как бы Синеглазка ко мне ни относился, такое известие может пробудить в нём борца с последователями богов. То же касалось и намёков на давнее прошлое. Где-то же должен быть предел терпимости магистра, и наверняка угроза всему миру, официально исходящая от богов и их последователей, окажется важнее меня.
Так что предположение было просто предположением.
Пока размышляла, мы въехали на окружённый кустами участок дороги. Шелест листьев стал громче. Хотя времени прошло прилично, впереди двое широкоплечих мужчин до сих пор нелепо возились с колесом. Их кожаные куртки слегка топорщились, будто под ними скрывались кольчуги. Мужчины оставались к нам спиной и делали вид, что не замечают приближающегося обоза. И хотя на их поясах не висели мечи, все мои инстинкты говорили, что это воины.
Стрельнула взглядом по сторонам: кусты были не слишком густыми, но во многих местах за их трепещущими листьями просматривалась только зелень, хотя должно было быть видно поле. Такое бывает, если за кустами втыкают плетёнки из кустов или поднимают пласты дёрна.
Я ещё раз тяжко вздохнула.
— Это же она! — пискнули слева.
Одна такая «невидимая» преграда слева рухнула, и сквозь листья можно было увидеть улепётывающего прочь мужичка. Двое его напарников выбирались из-под куска дёрна.
Синеглазка с любопытством посмотрел вслед убегающему, потом — на меня. Я только пожала плечами: мол, я тут ни при чём.