Война за мир

Глава 7. Брат Риккардо (продолжение) или «Добро пожаловать в Акру!»

После рассказа тамплиера о своём прошлом в шатре на некоторое время повисла тишина. Которую нарушила деловитая фраза по-арабски, прозвучавшей от входа.

— Хуан, можно тебя побеспокоить?

Мы все развернулись в сторону вошедшей Мэрион. Та удивлённо замерла, недоумённо продолжая вытирать руки окровавленной тряпкой.

— О, прошу прощения, я думала — ты один.

Трудно сказать, действительно ли она настолько задумалась, что ничего не слышала или притворяется, но какая, в сущности, разница? Мысленно я тяжело вздохнул, но вслух бодро заявил:

— Святые братья, перед вами знатная дама, сопровождающая принцессу в этом путешествии. Её зовут Мэрион, и её родина находится очень далеко отсюда. Она язычница и рыцарь, так как традиции её народа дозволяют женщинам быть воинами. Ещё она колдунья1, — не упомянуть об этом факте я не мог, к тому же подобная «забывчивость» могла бы быть неверно истолкована. — Свою волшебную силу она старается применять столь же осмотрительно, как и меч.

1 — Отношение к магии в конце 13-ого века было намного более лояльным, чем в более поздние времена эпохи Возрождения. Слова «колдунья», «магия» не несли ярко выраженной негативной эмоциональной окраски. Занятия магией порицались, но не более того. При этом она же вызывала живейший интерес, ведь в её существовании никто из верующих христиан того времени не сомневался. В Библии прямо упомянуты ворожба, гадание, прорицание, вызывание мёртвых, сновидцы и волшебники как реально существующие практики и люди (Исход, 22:18; Левит, 19:26,31 и др.). Можно припомнить для примера и упоминавшуюся ранее совершённую в середине 13-ого века задокументированную попытку создания голема арагонским врачом и алхимиком Арнольдусом из Виллановы. Даже в более поздние времена в ряде европейских университетов в качестве обязательного условия для получения кафедры от претендентов требовали знания магии, умения призывать духов, демонов и владения другими оккультными практиками

(примечание автора)

Брат Риккардо чуть смешался, но лишь на мгновение, и вежливо наклонил голову. Его собрат немедленно последовал его примеру. Лицо тамплиера приняло отрешённый задумчивый вид, который можно даже назвать одухотворённым, а потом он заговорил, обращаясь к альвийке.

— Сегодня вторник Страстной седмицы, — предшествующая Пасхе неделя, во время которой мы, христиане, вспоминаем Тайную вечерю, предание на суд, распятие и погребение человеческой ипостаси нашего Бога — Иисуса Христа. В этот день принято не только читать Евангелие, но и вспоминать некоторые притчи. Я хочу рассказать вам одну из них.

Никто из нас не возразил, поэтому рыцарь продолжил:

— Некий господин призвал однажды трёх своих рабов и дал каждому из них по таланту (денежная единица, использовавшаяся в античности; примечание автора). Двое вложили дарованное в труды свои и таким образом приумножили своё богатство, и за это господин наградил их, а третий не захотел утруждаться и просто зарыл данный ему талант в землю. Господин рассердился на раба за его лень и лукавство, и отнял у него талант, отдав одному из слуг, самому трудолюбивому.

Я, как монах, толкую это как то, что Господь может любого человека наделить неким даром или талантом, не обязательно деньгами. Дары бывают разными, и у каждого свои, но в любом случае люди должны использовать дарованное во благо, ведь однажды каждый из нас предстанет перед Богом и будет держать перед Ним ответ за свои поступки, ведь жизнь, подаренная каждому человеку, это тоже Дар.

— Неожиданно слышать такое от… воина, — выдержав паузу вежливо, с уважением и иронией напополам, отозвалась жрица. — Не буду спорить, так как согласна с тем, что каждый из нас однажды ответит за всё им сделанное или не сделанное. Но если сегодня день, когда надо рассказывать поучительные истории, то не будет ли уважаемый воин столь любезен и не расскажет ли что-нибудь ещё? Не слишком многословное. Я бы рассказала сама, но ведь сегодня день, когда рассказывают истории о вашем боге. Не так ли?

— Воистину так, — кивнул тамплиер. — С моей стороны было бы недопустимым упущением не рассказать о Боге тому, кто в этом нуждается более всего.

В этот момент я испугался, что альвийка насмешливо фыркнет, но она сдержалась, только глаза чуть сузились.

— В сегодняшний день принято вспоминать ещё одну притчу — о десяти мудрых девах, загодя запасшихся маслом для светильников, дабы встретить грядущего Жениха, и о таком же количестве нерадивых дев, не приготовившихся заранее и оказавшихся неготовыми к этой встрече. Эту поучительную историю следует понимать как указание на то, что суд Божий или Его повеление может застигнуть человека врасплох, когда уже поздно будет что-то предпринимать, поэтому братья моего Дома всегда должны быть готовы.

Рыцарь замолчал, не став рассказывать историю полностью, но Мэрион не стала переспрашивать, а просто молча поклонилась ему ещё раз, чуть глубже, чем в первый.

Брат-сержант не удержался и всё-таки попросил «колдунью» продемонстрировать свои умения. Я хотел вмешаться, пояснить, что та надорвалась во время лечения, но жрица предупреждающе ожгла меня взглядом, и я осёкся. Тамплиеры с лёгким интересом посмотрели на рой искр, образовавшийся вместо неудавшегося той «светляка», с заметным разочарованием выслушали признание о неспособности лечить раненых магией и утешили её тем, что никакое колдовство не сравнится с исцелением при помощи молитв и благодати Божией. Мэрион была уязвлена до глубины души. Причём даже не знаю, что задело её сильнее: то, что в ней не распознали могущественную волшебницу и не приняли всерьёз, или то, что пожалели. Попытка спорить выставила бы её на посмешище, так что альвийке оставалось лишь молча злиться.

Глупостей она, однако, совершать не стала, только вежливо улыбалась, но я успел слишком хорошо её узнать. Непроизвольно усмехнулся краешками губ и этим раздосадовал её ещё сильнее.

Разговорились, и брат-сержант, улыбаясь в сторону брата-рыцаря, рассказал шутливую историю о благочестивом рыцаре своего Ордена и бравом сержанте под его началом.