Страница 66 из 76
И тут к нам подбежал давешний чиновник, молодой парень с белым шариком на шапочке.
Молча и с поклоном он протянул мне объёмистый свёрток, поверх которого лежал… Наверное, это всё-таки был меч. Простые, без украшений деревянные ножны с облупившимся по краям лаком. Обтянутая кожаным шнуром рукоять… Вот только длиной он не превышал моё предплечье.
Кажется, такой кинжал называют танто.
Вместе с рукоятью, клинок императора Томохико был короче лезвия нагинаты. А если считать длину древка…
Ладно, — я постарался успокоиться. Ладно…
В арсенале трущёбной крысы с Ёшики тоже найдётся парочка запрещённых приёмов.
— Запомни: ты должен драться честно, — зудела над ухом Любава, пока я, зайдя за громаду трона, пытался разобраться, где у этой кучи ткани под названием брюки-хакама верх, а где низ… — ой, ну что ты возишься, — отобрав у меня штаны, Любава быстро развернула их так, как надо. — Давай, скидывай свои модные портки, — она кивнула на плотную форму охранника. — Про стэллс-костюм тоже не забудь. И не стесняйся. Чего я там не видела…
Тем не менее, когда я разделся, щеки её налились румянцем.
— Ой, Любава-сан! Ты никак покраснела, — подражая говору слуг, произнёс я шутливо. — А на вид такая опытная барышня.
Она только фыркнула. Хотела что-то сказать — я видел, как шевелятся её губы. Но передумала.
Прикрыв глаза и чуть отвернув голову, Любава помогла мне облачиться в брюки и намотать многослойный пояс.
— У Сётоку сокрушительный удар правой, — говорила она, не поднимая глаз. — Но левый глаз видит плохо: старая травма. И ещё: он дуреет от вида крови. Просто с ума сходит. Становится, как бык, обожравшийся анаболиков.
— Спасибо за советы, тренер, — я старался свести всё к шутке. Бодрая и находчивая, сейчас Любава почему-то сникла. Не то, чтобы у неё тряслись руки или дрожали губы. Просто я чувствовал исходящую от неё тревогу.
— Ты же справишься, да? — она заглянула мне в глаза. — Не бойся. Я буду за тебя болеть.
— Учитывая, что ты сама меня во всё это втравила, это самое меньшее, что ты можешь сделать.
— Запомни: только честный бой, — в сотый раз повторила она.
— Да понял я, понял. Никакой магии. Никаких подножек, — я представил, как сбитый подножкой Сётоку падает на спину. — Никаких ударов по шарам.
И тут раздался гулкий густой звон. Он прокатился по всему залу, отразился от потолка и вернулся к круглой арене.
— Гонг, — зачем-то прокомментировала Любава. А потом встала на цыпочки, прижала меня к груди и жарко поцеловала. Оттолкнула. Развернула лицом к рингу. — Ну всё. Удачи.
Ты — великий манипулятор, принцесса Любава, — думал я, двигаясь меж двух плотных рядов хатамото. С копьями наголо, что они олицетворяют? Надсмотрщиков, или почётный караул?
Преодолевая последние десять шагов до дохё, я жалел об одном: что здесь нет князя Соболева. И Фудзи. И может быть, Хякурэн.
Многое я бы отдал за то, чтобы чувствовать поддержку друзей.