Страница 54 из 76
— Конечно можешь, — с трудом улыбнулся князь. — Ты же понимаешь: любой дополнительный козырь повышает твои шансы. А я просто тебя дождусь.
Он сел в кресло и перевёл дух. Морщины немного разгладились, на щеках выступил слабый румянец.
— Не всё так плохо, как кажется, — он меня ещё и утешал. — Это как ломка после военного коктейля. Скоро мой организм приспособится, и я почувствую себя лучше.
Я знал, что он лжет.
В этот миг я очень хорошо понимал Коляна: ну как защищать человека, который всеми силами от этой защиты отказывается?
Сняв с шеи медальон, я подошел к креслу и опустился на колени. А потом вложил Осколок ему в ладонь и сжал его пальцы своей рукой.
— Самым лучшим для меня будет знать, что всё в порядке с ТОБОЙ, — сказал я с нажимом. — Ты должен продержаться, пока меня не будет, дед. А я справлюсь и так. Ты же сам сказал: я за это время многому научился…
— Извини, — князь Алексей слабо улыбнулся. Но румянец уже возвращался на его щеки, и это обнадёживало. — Мне всё время кажется, что я сделал для тебя не всё, что мог.
— Ты сделал главное: признал меня своим внуком.
На мгновение я приложился лбом к его руке, вскочил и поспешно вышел.
…Из Соболев-Плаза я стремительно вылетел на мотоцикле. Мощный двигатель утробно урчал, широкие колёса поглощали километры с завидной скоростью. Голову мою скрывал глухой чёрный шлем, тело защищали кожаная куртка без опознавательных нашивок, и такие же штаны.
За спиной был плоский неприметный рюкзак, который Колян напичкал всем, чем только можно: от короткоствольного пистолета-пулемета для стрельбы в городских условиях, до россыпи микроскопических мин, величиной с кофейное зёрнышко.
Стэллс-костюм был надет под куртку. Не тот, аккумуляторы которого питались магией. Обычный, для простецов. Спину, бёдра, предплечья до локтей покрывали пластины батарей — Колян сказал, их хватит на шесть часов в самом полном режиме…
Выехав на трассу, я даже ненадолго открыл шлем. Ветер ударил в лицо, заставив сощурить глаза.
Как приятно было просто нестись по дороге, ощущая пахнущий нагретым асфальтом ветер, слушая ровный рокот мотора и наблюдая, как белые полосы разметки убегают за спину…
К сожалению, всё хорошее кончается очень быстро.
Трасса была забита автомобилями. В-основном, малолитражками, похожими на разноцветные леденцы. В каждой было по несколько человек. Багажники дыбились чемоданами и баулами, в стёкла тыкались пухлыми ладошками дети и мокрыми носами — собаки.
За задним стеклом одной машины я увидел кота. Взъерошенного, явно недовольного тем, что его лишили привычного домашнего уюта и послеобеденного сна…
Между машинами, как носороги, толпились автобусы. Они тоже были набиты под завязку, некоторые даже пошатывались и проседали под грузом людей.
Но машины и автобусы — это ещё не всё. По обочине тянулись пешеходы. У некоторых были нагруженные скарбом тачки, другие шли, опустив пустые руки, и покорно переставляя ноги.
У всех лиц было затравленное, потерянное выражение. Глаза немногих метали молнии — страх и злость перемешались, преобразовались в чувство потери, в боль, которую испытывает каждый человек, изгнанный из своего дома.
И все они двигались в одном направлении: прочь от Осаки.
На севере находятся русские военные базы, — знание всплыло, как всегда, в нужный момент.
Наконец впереди я увидел нужный поворот, и лавируя между машинами, проскочил в крайний ряд.
Дорога к рыбзаводу была пуста. Никаких холодильных фур, маленьких грузовичков с изображением смешной рыбки под зонтиком…
Да и сам завод казался вымершим. Не кивали желтыми шеями подъёмные краны, не слышны были гудки буксиров. И только чайки продолжали кружить над крышей, в надежде на выброшенные рыбьи потроха…
Когда я остановился у входа, сначала решил, что никого здесь нет. Но как только заглушил двигатель, высокая дверь, крашенная тускло-коричневой краской скрипнула и приоткрылась. На меня пахнуло запахом сухой рыбьей чешуи.
Не секретарь, — решил я, увидев верзилу в желтой рыбацкой робе. Снял шлем и коротко поклонился.
— Янака-сан ждёт, — ответил здоровяк и поманил меня внутрь.