Лука

Однако в подобные совпадения Лука не особо верил. Поэтому продолжал следить. Ночью он поставил будильник и просыпался каждый час, чтобы проверить ход строительства. Его подозрения подтвердились — ночью строительство почти не велось, лишь небольшие аппараты на автомате доделывали кое-какие мелочи.

Утром Лука даже на завтрак не пошёл, чтобы не пропустить момент, когда строительство возобновится.

И оно пошло!

Это какими же возможностями нужно обладать, чтобы делать такое в одиночку? Лука представлял себе процесс и насколько тот сложен, там одних наблюдателей нужно с десяток, чтобы отслеживать огромный спектр процессов, начиная с работы аппаратуры и заканчивая точностью пристыковки деталей. Представил и охренел.

Кстати, вот та новая деталь… Лука вертел головой, примеряя и то, и другое. Кажется, она пойдёт сюда… И тогда что будет? Тогда у этого угла будет такая форма. А это значит, значит…

А потом он понял.

Сердце забилось как бешеное.

Всё это время Лука ждал, что местные построят что-то необычное, совсем не похожее на человеческие объекты. Их корабль, на котором местные отправили студентов и курсантов прочь, пусть не кардинально, но всё же отличался от земных. И теперь Лука смотрел и постоянно сравнивал постройку с кораблём, на котором их отправили восвояси в прошлый раз.

Но если представить, что это земная стройка… взглянуть вот так… Лука создал проекцию и повернул изображение под углом, под которым камеры корабля стройку не видели.

Потом вскочил и побежал к Фамилькину.

Того в своей комнате не оказалось. Лука уже опомнился и дальше пошёл спокойно. Сердце, правда, колотилось всё так же сильно. В глазах то и дело мелькал знакомый туман красной ярости. Ярость требовала перейти на бег, требовала ломать и крушить, действовать, и Луке было непросто удержать эту ярость в себе.

Однажды кое-кто сказал ему: “Ты всегда будешь солдафоном, который не умеет держать себя в руках. И детей своих ничему другому научить не сможешь”.

В то время это его не задело. Мало ли что она болтала. Ещё слушать какую-то капризную девку с дурными склонностями, которая убивает свою жизнь чем попало.

А потом эти слова часто всплывали у Луки в голове. Когда по возвращению ему пришлось общаться с сильными мира сего и там, хочешь, не хочешь, держать себя в руках. В некоторых случаях повышение голоса приравнивалось к самоубийству.

Наверное, только тогда Лука научился сдерживаться. И сейчас, когда он шёл по коридору, вряд ли бы кто сказал по его внешнему виду, что Лука ужасно нервничает.

Фамилькин разговаривал с капитаном. Лука остановился у входа и стал просто смотреть. Один взгляд вскользь — и Фамилькин заканчивает беседу и спешит на выход.

— Пошли. — Говорит, проходя мимо.

И они неторопливо идут к нему в кабинет. Фамилькин ещё умудряется раскланиваться по пути, здороваться и перекидываться какими-то фразами.

Зато в кабинете, едва дверь закрылась, он оборачивается быстро, как змея.

— Ну?

Это надо было показывать.

Лука не очень дружил с графическими редакторами, но сводить объекты умел. Генри перед какой-то конференцией научил. Поэтому сейчас это не заняло много времени. Лука достал из корабельной библиотеки нужное изображение и наложил на снимок стройки, сделанный под углом.

Все совпадающие линии загорелись и замигали.

Фамилькин выругался. И было от чего.

— Они строят боевой крейсер?

— Как видите.

Лука не хотел говорить сквозь зубы, но иначе не вышло.

— Но как? — Фамилькин посмотрел так, будто у Луки были все на свете ответы.

— Вот так. Берут и строят.

— Но почему они не хотят разговаривать?

И снова вопль вопиющего в пустыне.

— Возможно, потому что они много раз неоднозначно сообщали, что не нужно к ним лезть. Но вы почему-то считаете, что они передумают. Хотя, думаю, причина вашей настырности в другом.

Фамилькин покосился на него. Оставил это заявление без комментариев, вместо этого снова выругался и сел за стол. Обхватил голову руками.

— Думаешь, они будут стрелять? Когда закончат строительство? — Спросил Фамилькин.

— Вы сомневаетесь? — У Луки глаза на лоб полезли. — Конечно, будут. Более того, я думаю, что до сих пор мы живы только потому, что они нас этим строительством предупреждают. Валите, пока целы. И не возвращайтесь. Иногда лучше не возвращаться!

Тот снова вскочил.

Лука без приглашения сел в кресло и задумался. У него, собственно, был лишь один вариант — валить отсюда как можно быстрей. Фамилькин не станет рисковать своей шкурой и тоже к этому решению сейчас придёт.

Только одно но.

Там, на поверхности, остались девчонки.

— Если вы сейчас думаете, как половчее бежать, то напоминаю, что девчонки внизу. И вам не стоит без них улетать.

Это он так мягко сказал. Угрожать смысла не было, Фамилькин прекрасно понял подтекст.

— Говоришь, дочка Демельцева? Того самого?

— Того самого. — Согласился Лука.

— Лука, Лука… — Заговорил Фамилькин с тяжким вздохом. — Я же всё делаю только ради нашего будущего. Ради военной чести. Не ради собственной выгоды. Ты же не из тех кабинетных управленцев, ты должен понимать, что иногда приходится делать то, против чего протестует вся твоя душа. Но иного выхода нет.

Лука не впечатлился.

— Я не могу за ними послать, Лука. — Фамилькин уронил голову на руки.

— Почему же?

— Тут… на корабле есть наблюдатель.

Фамилькин многозначительно замолчал. Давай время придумать какое-то своё оправдание.

Лука ничего придумывать не собирался, но и расспрашивать тоже не стал. Фамилькин не скажет правду.

— Но вот если… если бы кто-нибудь их вытащил, без моего ведома. — Подчеркнул Фамилькин. — Я был бы очень рад. Потому что мне этого сделать не дадут. А я свою очередь готов посодействовать. Отключить лишние камеры, убрать лишних людей с поста.

И снова молчание.

О, как предсказуемо! Лука сделал вид, что думает, хотя думать было не о чем. Речь шла о Ксении. Он полетел бы за ней в любом случае, с разрешением или без. Даже если бы путь к катеру пришлось бы прокладывать с пистолетом в руке.

Фамилькин, конечно, лукавит. Никто за ним не присматривает. Он просто хочет свалить ответственность. Хочет, чтобы Лука был крайним. Мол, отправился за девчонками, чем никого не спас, а, наоборот, угробил.