Марк

  - Стоять!

   Кряжистый монах с шевроном в виде двойных ангельских крыл на рукаве оттолкнул Марка к стене.

   В коридоре, выкрашенном в два цвета убогой краской, было тихо, душно и противно пахло дымком. Вовсе и не похожим на дым от ладана.

   Монах перекрестился перед облупленной дверью с жестянкой, на которой было выдавлено почему-то "1-1" и осторожно постучал. За дверью буркнули. Монах, угодливо согнувшись, сунул голову в щель и что-то пробормотал. В ответ буркнули снова, начальственно и раздражённо.

  - Заходи! Да не забудь поклониться, дурак!

   От сильного подзатыльника Марк едва не покатился кубарем, но вовремя вцепился в стол. Подняв глаза он увидел брезгливо скривившуюся физиономию обер-экзекутора, и сердце от страха едва не остановилось. Отец Амфелий вяло шевельнул рукой.

  - Отцепись!

   Марк отскочил, затравленно оглянулся по сторонам и перекрестился на распятие, висевшее над шкафом, полным каких-то бумаг.

  - Ва... Ваше... пре...

  - Помолчи!

   Обер-экзекутор несколько минут разглядывал холодеющего от неизвестности Марка бесцветными глазками. Как букашку разглядывал, презрительно и устало, вытирая с тонзуры пот огромным клетчатым платком - в келье было ещё жарче, чем в коридоре. И тоже кисло пахло дымом.

   Что-то для себя решив, Амфелий выгреб из ящика стола казённую папку и швырнул на вытертое зелёное сукно эмблемой приюта вверх.

  - Вот ты у нас где... Посмотрим...

   Обер-экзекутор развязал бечёвку и вытащил первый лист, с которого испуганно смотрело на мир поганенькое фото Марка.

  - Та-ак... Родился... Крестился... Опустим эти мелочи... Поступил сюда из Терреконга... Хм, дыра, а не городишко! Бывал я там... Родители умерли от... Так-с!.. Рост... Цвет радужки... Галлогруппа... Индекс Эйкслера...

   Сухо прошелестели страницы.

  - Ха! "С первых дней неоднократные еретические высказывания... О сотворении... О венценосных особах (список прилагается)..." Сомнения в Священном писании..." Ого! "С цитатами из одного же!" Представляю, как их... "Осмелился спорить с отцом Мантором..." Бедняга... Помню, помню, чуть до разрыва сердца не довёл уважаемого... Однако! "Наложение епитимьи... многажды..." "Розги... регулярно..."

   Обер-экзекутор откинулся на спинку скрипнувшего стула.

  - Да у тебя, отроче, зад... Гм... Кожа дублёной должна теперь быть, хэх!.. Так?

   Марк молча рассматривал свои сандалии.

  - Ну, молчи, молчи... Молчание - оно золото...

   Опять зашелестели страницы.

  - Дальше что... "Холодная без пищи и воды..." Упорный ты у нас! Первый год - раз, два... восемнадцать раз... Второй...

   второй уже семь... А в этом... Ого! Ни одного... Так я и думал! Поумнел, поумнел... Это хорошо!

   Отец Амфелий довольно потёр руки и поддёрнув широкие рукава продолжил изучать папку.

  - А что у нас по остальному?.. Надо же: "Счёт простой и счёт сложный" - "похвально"... "Письмо" - "похвально"... "Хроника государства..." - опять "похвально"!.. "Библиология" - тако же!.. "Логика"... "Основы..." "Риторика..." Смотри-ка, сплошняком ты у нас, выходит, молодец! За малым исключением... закона Божия!

   Марк тосковал. Чего ожидать от этого вызова он не понимал, но явно ничего хорошего. Он так и стоял, согнувшись, теребя свою заплатанную ряску и дрожа.

  - Марк!

   Парнишка вскинул голову и едва не ахнул, поразившись произошедшей с отцом Амфелием переменой. Перед ним сидел кто-то другой. Жёсткий, собранный, как волчара перед прыжком. И взгляд - взгляд ледяной, колючий, проникающий в самое нутро.

  - Слушай меня внимательно, Марк Колпинско!

   Никто так не называли его в этом монастыре! Никогда!

  - Я долгое время следил за тобой. Как ты впитываешь, - обер-экзекутор тихонечко всхрапнул, - познания... Как живёшь, чем дышишь и о чём думаешь... Ты понравился мне... Нет! Ты что вскинулся! Пресвятая дева Мария, как ты мог такое предположить?! Успокойся! Я не отец Тимоний, не бойся!

  - Так вы знаете?

  - Всё знает только Господь. Мы же, уподобившись верным псам на службе его, неустанными делами на благо всесвятейшей церкви нашей, можем только прикоснуться к мизерной частичке познания. Настолько, насколько позволяет нам наше подлое разумение... Гхм!.. Что касается брата Тимония... Как можно трогать такого преподавателя? У него же исключительный талант!

  - Но он... Он...

   Марк задохнулся от злобы и несправедливости.

  - Мальчик мой! Остынь! Когда и если, подчёркиваю - если подрастёшь, ты узнаешь и поймёшь, что значит "целесообразно"! Пока же, относительно Тимония, нам целесообразно закрыть глаза... Пока...

   Отец Амфелий стиснул кулаки так, что побелели костяшки.

  - Пока! А теперь, Колпинско, раскрой уши, да пошире! Ибо то, что ты сейчас услышишь, останется ровно между нами. Может быть оно покажется тебе... странным... Может быть - неприемлемым... Я допускаю это. Нет, нет, не буду я тебя запугивать! Всё равно, рассказать кому-либо ты не успеешь... Есть, правда, одна формальность...

   Обер-экзекутор выдвинул другой ящик поклёванного временем стола, покопался там и положил перед Марком лист пергамента, наискось перечёркнутый красной полосой.