Страница 4 из 9
Адам хочет возразить приятелю, он даже открывает рот, но осекается и заметно бледнеет.
– Ты, прав, Игнаций, тысячу раз прав, – шепотом говорит Адам, мешая ложкой остывший чай. – Ну что за проклятая страна! Я все время забываю, что здесь нельзя говорить то, о чем думаешь.
– О чем вы? – удивляется Юлия, изумленно смотрит то на Игнация, то на Адама.
А Марек любуется огромными серыми глазами панночки, её русыми волосами, подстриженными коротким каре и родинкой на её белой шее.
– Наверняка в любом кафе Варшавы есть агенты в штатском, – криво усмехается Адам. – А уж стукачей или просто сознательных граждан везде хватает. Вот услышит такой гражданин что-нибудь, что ему не по вкусу, приходит домой и сразу строчит донос. А как напишет, отправляет письмо на улику Раковецкую в одно известное здание из серого камня.
– Ох! – говорит Юлия.
– Адам, ты вообще, о чем ты говоришь? – спрашивает Марек, который терпеть не может недомолвок и всех этих таинственных и мрачных намеков.
– Есть одно такое здание в Варшаве, – говорит негромко Игнаций, неприятно так улыбаясь. – Стоит на улице Раковецкой. Большое здание из серого камня, похожее на коробку. А в этом здании, чтобы ты знал, находится министерство общественной безопасности.
– Да какое им дело до нашей болтовни?
– Этим до всего есть дело, – все так же улыбаясь, отвечает Игнаций.
– А я слышала, что люди пропадают, – говорит тихо Юлия. – Их просто по ночам забирают из квартир. А квартиры потом опечатывают. Только я всегда считала, что это плохие люди, ну, саботажники или шпионы.
Адам зло смеется и вертит подстаканник по столешнице.
А Марек с досадой вспоминает, что и раньше слышал от Адама и от Игнация жуткие истории про министерство общественной безопасности, но всякий раз выбрасывал их из головы.
– Кажется, я нашла одного шпика, – сообщает всем Юлия. – Вон тот, у стойки в черном пальто. По-моему, он только делает вид, что читает газету. И у него такое лицо…
– Где? – спрашивает Адам, он поправляется очки, бросает быстрый взгляд в сторону стойки и тут же отводит глаза. – Да, да, очень похоже. У агентов всегда такие неприметные лица, это удобно для слежки. Ты молодец, Юлия.
– Кто-нибудь хочет еще чаю? – спрашивает напряженным голосом Игнаций.
– Нет, что-то не хочется, – отвечает Адам. – Да и потом мне пора. У отца сегодня вечеринка, мне нужно вернуться, пока все не разошлись. А то неудобно получится.
– Мы тебя проводим, – решает за всех Юлия.
Они выходят из «Сороки» и идут через площадь, через трамвайные пути в промозглой мгле, разреженной белым светом фонарей.
– Совсем не похоже на март, – жалуется Марек, кутаясь в свое тонкое изношенное пальто, и поднимая воротник. – Когда же, наконец, потеплеет?
Никто из приятелей ему не отвечает. Адам идет по улице с высоко поднятой головой и обиженно поджатыми тонкими губами, и ветер треплет его светлые кудри. Рядом с Адамом, стараясь шагать с ним в ногу, идет Юлия в светло-серой шубке из овчины. В «Сороку» она пришла прямиком с последней пары в университете. На плече у Юлии на широком ремне висит кожаная сумка, расшитая бисером. В сумку напихано столько учебников, тетрадей и всякого разного, что клапан уже не закрывается. В руке Юлия несет тубус для чертежей. Осенью Марек частенько встречал Юлию возле университета и вечно таскал за ней эту сумку. Марек хорошо помнит, какая эта сумка тяжелая и догадывается, что у Юлии сейчас ноет плечо. Но Адаму и в голову не приходит помочь панночке. А Юлия никогда его не попросит.
– Я совсем позабыла, – говорит неожиданно Юлия звонким веселым голосом, останавливаясь посреди улицы.
Сперва она смотрит на Адама, а после оглядывается на Игнация и Марека.
– Мальчики, давайте завтра вечером все вместе сходим в «Сирену». Мне подруга с курса уже все уши прожужжала.
– А что будет в «Сирене»? – спрашивает Марек.
– В Варшаву приехала самая настоящая гуцульская колдунья, – рассказывает Юлия. – Последняя из мольфаров. Она дает всего три представления, я сразу хотела рассказать, но совсем из головы вылетело…
Адам со скучливым лицом разглядывает горящие в темноте окна.
– Адам, ты думаешь это все глупости? – спрашивает Юлия. – Думаешь, не стоит ходить?
– Ну, это же Варшава, Вудстока здесь все равно не будет, сколько не жди, – не совсем понятно отвечает Адам.
– Ну, давайте сходим все вместе! – говорит Юлия, заглядывая Адаму в лицо своими огромными восторженными серыми глазами. – Мне говорили, что это самая настоящая магия! Такого больше нигде не увидишь! Пани Илина объехала всю Европу. Всего три представления в Варшаве, ну же, мальчики!
– Юлия, магии не бывает, – замечает Игнаций. – Много чего бывает на свете, а вот магии точно не бывает.
– А я бы сходил в «Сирену», – говорит Марек. – Может, оно и правда того стоит.
Про себя Марек надеется, что Адам со своим снобизмом откажется идти на представление гуцульской колдуньи, и они с Юлией пойдут вдвоем. Марек представляет, что сидит с Юлией в темном зале и берет панночку за руку…
Но Адам держит нос по ветру, наверное, от Игнация он знает, что Марек ухаживал за Юлией, и не собирается давать Мареку ни единого шанса.
– Можно и сходить в конце концов, тоже развлечение, – со скучливой миной на лице соглашается Адам.
А Юлия принимается прыгать по обледенелой мостовой, как девчонка, и кричит,
– Ура! Мы завтра идем в «Сирену»!
– Я только одного не пойму, как какой-то гуцульской колдунье разрешили выступать в Варшаве, – ворчит Игнаций. – Магия противоречит нашей прогрессивной идеологии. Тут дело нечисто.
Приятели идут по Маршалковской, переходят Королевскую и сворачивают в переулок, Марек не раз ходил этим маршрутом, так ближе всего добраться от Банковской площади до дома Адама.
В переулке ни души. Раскачивается на ветру фонарь под жестяным колпаком, по слепой потрескавшейся стене здания ходит туда-сюда пятно электрического света. Адам проходит под фонарем, останавливается в тени, стоит и всматривается в безлюдный переулок, словно чего-то ждет.
– Адам, что случилось? – спрашивает Юлия.
– Давай немного подождем, – говорит тихо Адам.
Игнаций только пожимает плечами. Он достает из кармана кожанки сигаретку без фильтра, щелкает зажигалкой и закуривает.
– Адам?
– Юлия, все хорошо, – успокаивает панночку Адам. – Просто пару минут подождем.
Прислонившись плечом к стене, Марек смотрит, как по переулку метет поземка, как ветерок треплет русые волосы Юлии. Марек уверен, что Адам ломает комедию и, признаться, ему это надоело.
– Ну вот, – тихо говорит Адам, – Значит, мне не показалось. Этот пан идет за нами от самой «Сороки».
– Ты уверен? – недоверчиво Игнац.
Вверх по переулку быстрым шагом проходит мужчина средних лет в черном пальто и шляпе, сунув в карманы руки. У него невыразительное и усталое лицо. Пан проходит мимо, даже не взглянув в их сторону.
– Это тот, который стоял у стойки? – спрашивает Адам у Юлии.
– Не знаю… Ну да, наверное, он… Ой, ребята, мне страшно!
Они стоят в темном переулке и смотрят вслед мужчине в черном пальто.
– Вроде ушел, – говорит Адам. – Послушайте, друзья, у меня есть для вас один подарок. Я хотел показать в кафе, но Игнаций вовремя напомнил про шпиков.
Адам расстегивает пуговицу возле ворота и достает из-за пазухи прямоугольный сверток.
– Вы знаете, отец много чего привозит с той стороны, в основном шмотки, ну там пластинки и всякую такую мелочь. Как я понял, таможенники смотрят на это сквозь пальцы. Главное не наглеть. Но в этот раз я попросил отца привести мне кое-что другое.
Игнаций опасливо оглядывается по сторонам, но в переулке никого кроме них нет.
– Что это? – спрашивает Юлия, голос у панночки взволнованно дрожит.
– Это кусочек свободы, – говорит Адам. – Здесь часть той правды, которую от нас скрывают.