Страница 24 из 40
— У Машки зуб лезет, — проговорила одними губами.
— Меня чего не позвала? — Руслан сердито пробурчал, подошёл ближе и со вздохом обречённого на смерть осторожно подложил свои руки под Машу, освобождая меня от такой ноши. — Чего маешься в одиночку?
— Так тебе на работу…
— Ничего, — Руслан кивком показал мне на свободную половину кровати. — Обо мне она заботится! А ты?
Маша вновь захныкала. Наша перебранка, пусть и шёпотом, её разбудила. Руслан немного опасливо взял на руки мою племянницу, подумал, как удобнее будет и решил, что просто уложит её к себе на грудь. На удивление Машка тут же затихла.
— И что мне делать? — Руслан тихо спросил у меня, будто я знала ответ.
— Садись на рабочий стул. Там спинка немного откидывается.
— Ладно… А ты спи. Будешь решать свои проблемы с этим депутатом, я маму на подмогу позвал.
— Маму? — я чуть воздухом не подавилась.
— Маму, маму! Спи давай!
Какой тут сон? Я даже в самом жутком кошмаре не представляла себе этой картины. Мои племянники и Нина Михайловна…
Чувствую, что заметку я буду писать в туалете.
Здравствуйте, я ваша "бабушка"!
Проснулась я оттого, что на меня сверху что-то радостно плюхнулось с не менее радостным визгом. Я разлепила глаза и с недовольным стоном посмотрела на беснующееся чадо. Кристина, вся распатланная и перепачканная шоколадной пастой, прыгала на кровати и весело визжала. Она прижимала к груди ополовиненную банку со сладостью и пыталась меня разбудить:
— Тётя Кира, вставай!
— Кристи, ты что тут делаешь? Откуда у тебя паста? — я всё ещё пыталась понять, кто я и что я. Бессонная ночь с Машей не прошла бесследно. — Кто тебе её дал?
— Женя! Он ещё и печенье мне дал и конфеты, мармелад и…
О, боже… Ребята добрались до моего антикризисного запаса, который я даже от Руслана прятала. Довольно успешно. Как раз за двумя пачками гречки, которую он на дух не переносил. Я в самый дальний угол спрятала всё, что мне хотелось. Конечно, сосиски туда сунуть не получилось, зато сладкое…
— Господи, у вас диабетическая кома будет!
Маша отлежала мне правую руку. Как уходил Руслан, я не помню, как и то, как со мной рядом в кровати оказалась самая младшая из племяшей. Намаявшись ночью, она теперь крепко спала и просыпаться совсем не хотела. А надо. Иначе точно день с ночью перепутает, что мы потом делать будем? Вешаться. Или стреляться? Топиться?
Я попыталась растолкать Машу и успокоить Кристину, но ничего не вышло. Ни то, ни другое. Пришлось брать бесчувственную тушку на руки, хватать Кристину за руку и тащить её на кухню. Женя, ничуть меня не боясь, уже гордо восседал там на стуле за столом и дожёвывал печенье.
— Что же ты всухомятку давишься, ирод! — недовольно бурча, подошла к плите. Там стояла целая кастрюля свежей и ароматной овсянки. Я чуть слюной не подавилась. — Русла-а-ан… Какая же ты душка!
Я растрясла Машу, она открыла глаза и сонно посмотрела на меня, опять засовывая пальцы в рот. Кристина уже села за стол напротив брата и требовательно стучала кулаком по столу.
— Так! Тишина и порядок должны быть в этом доме. Иначе плохо будет всем. Меня сейчас лучше не злить. Я не выспалась, я голодная и я устала. А ещё беременна. Всё это может негативно отразиться на состоянии ваших ушей.
— Это ещё почему? — Женя чувствовал пятой точкой, когда ему грозило что-то. — Мы ещё ничего не сделали.
— Ничего подобного! Вы уничтожили мой неприкосновенный запас. А мне он сейчас очень необходим. Потому что я так и не написала обличительную статью про белое пальто!
— Белое пальто? — Кристина и Женя одновременно повернули ко мне головы и застыли.
— Ай! Вы ещё очень маленькие, чтобы говорить об этом.
— Мы не маленькие, а большие! — Женя горделиво выпятил грудь и показал мне большой палец, поднятый вверх.
— Я и смотрю! До шкафа ловко добрались… — тяжело вздохнула и потянулась за тарелками. — А теперь пора есть кашу.
— Не хочу кашу! — Кристина противно заныла. — Она противная!
— И липкая! А ещё склизкая, — Женя поддержал сестру.
— Она очень вкусная и полезная! — удерживая Машу одной рукой, другой торопливо распределяла овсянку по тарелкам. — И Руслан её варит просто обалденно! Уверяю, такой каши вы ещё не ели.
— Я не буду кашу! — Кристина мотала головой и ныла так громко, что у меня зубы сводило.
— Я не спрашиваю, вы будете есть кашу и точка!
— Нет, не будем! — Женя и Кристина показали мне языки, а самый старший племяш решил ещё и кинуть в меня печеньем.
— Я тебе дам! — погрозила пальцем. — Ай! Прекрати!
Маша вцепилась в мои волосы и принялась их наматывать на кулак, одновременно утягивая в рот. Я оступилась и заехала локтем в кастрюлю. Большой живот, превративший меня в тыкву, если не в рождественскую индейку, набитую яблоками или чем-то ещё, тоже ловкости не добавлял. Это самое «яблоко» внутри сейчас хорошенько мне заехало по почкам. Да так, что я на радостях расплескала кашу по кухне, сама же на неё наступила и чуть не грохнулась, чудом вцепившись в ручку от духовки. Ноги скользнули по полу и села в нелепый книксен, пытаясь ещё и Машу не уронить. Кастрюля улетела в сторону, оставив в воздухе недолгий след в виде каши.
Маша радостно загугукала, а Женя и Кристина поддержали весёлую реакцию младшей сестры. Пытаясь встать, я чувствовала себя бильярдным шаром, который в слив ванны засунули.
Звонок в дверь спас от расправы разбушевавшихся чертят. Всё равно их взяла: каша на полу. Не только племяши остались без завтрака, но и я. Если их такая перспектива не расстраивала, то меня очень даже.
Пришлось едва ли на карачках ползти к двери, держа Машу под мышкой. Встать получилось после того, как я смогла уцепиться за комод.
Открыв дверь, я с удивлением увидела на пороге Нину Михайловну. Она выглядела довольной, радостной и очень приветливой. Держа сумочку и упаковку с тортом, она, разглядев меня, тут же перехватила Машу на руки, а мне всучила десерт.
— Кира, милая, что же ты сразу не позвонила?
— Нина Михайловна…
Но свекровь было уже не остановить. Разувшись и ловко повесив пальто, двинулась на кухню. Хватило одного фирменного взгляда, чтобы Кристина и Женя успокоились. В квартире воцарилась долгожданная тишина. Даже Маша утихла, только улыбалась и мило гугукала.
— Так-так… Какой тут беспорядок! Одной мне тут не справится… Да, Кира, иди и отдохни. Как-нибудь сама разберусь, раз больше ни у кого сил на это нет.
Такую явную наживку племянники на удивление проглотили слишком легко. Вскочили на ноги и, утирая перепачканные рты, наперебой заговорили:
— Почему сил нет? Мы сильные. Мы можем!
— Вот и отлично! Сейчас всё возьмём тряпки и дружно уберёмся… Так, Кира, — свекровь заговорщицки ухмыльнулась, — ты почему ещё здесь? Или полежи. А я пока снова сварю кашу.
Фотожаба
Я считала до ста, медленно вдыхала воздух ртом и старалась не психовать. Хотя ощущение было такое, что я фитиль от бомбы. Меня подожгли, сейчас дойду до точки и взорвусь.
В кабинете Бориса Егоровича было душно. Мы с Никой сидели за столом и ждали решения начальника. Согласится ли он с моим видением проблемы? Я этого… депутатика облизала с ног до головы. Даже нашла какое-то старое фото, где эта довольная морда, лоснящаяся как блин на Масленице, широко улыбалась. Я приписала ему все возможные подвиги, вплоть до спасения кошки с дерева и проводов несчастной старушки через пешеходный переход, сдобрив всё огромной порцией не менее жирных извинений. Ещё присыпала всё пеплом со своей головы. Хотя впору было прикладывать седые волосы. В качестве искренности моих намерений. И остатки мозгов, которые мне выели серебряной ложечкой.
И вообще, у меня изжога началась, и я ни о чём другом думать не могла. Сложив на животе руки, как довольный хомяк, вздыхала и ёрзала на стуле, пытаясь сесть удобнее. Уже начинало казаться, что я играю в индийского йога, и меня либо на угли усадили, либо на гвозди.