Во власти мужа

Я бесшумно вздохнула. По сути его жесткие слова и есть правда.

— Да.

Богдан усмехнулся и потер подбородок.

— Сколько месяцев?

— Семь с половиной.

Ему понадобилось немного времени, чтобы произвести вычислительные операции и понять вероятность своего отцовства.

— Я дам тебе все, что нужно и помогу всем, чем смогу. — заключает он слишком холодно и уточняет. — Что с ребенком?

Обрадованная его неожиданным решением я полезла в сумку за картой. «Он поможет, у нас появился шанс». — звенело в ушах, и я часто заморгала, чтобы сбить налезающие на глаза слезы облегчения.

Я передала карту Богдану.

— Врач говорил о гидроцефалии. — это название у меня уже въелось мозг. — В нашей ситуации без операции не обойтись. Врач посоветовал Швейцарскую нейрохирургию. Все очень серьезно, Богдан.

— Да, Таша. Беременность — это серьезно. — пробурчал он, нахмурившись и листая страницу за страницей. — И разгуливать поздней осенью без шапки, будучи в положении, безответственно и неприемлемо.

Наша последняя встреча всплыла в памяти. Значит, все-таки он прислал ту посылку.

— Ты прав. Но сейчас упреки и замечания не помогут делу…

— Я сказал, что все будет. — отрезал он и укольнул взглядом. — Ты пройдешь заново обследование и получишь всю необходимую помощь. Знай, я сделаю, все, что в моих силах ради ребенка и его благополучия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Ребенок неожиданно зашевелился, и я машинально положила руку на живот и успокаивающе погладила. Богдан, не отрываясь, смотрел за моими манипуляциями, и в голове возникло опасение, которое я решила развеять одним уточняющим вопросом:

— Богдан, ты же понимаешь, что возможно, это не твой ребенок?

Глаза мужа сузились до щелок, а челюсти сильно сжались. Конечно, он недоволен от мысли, что я беременна от Глеба.

Хоть я и уверенна, что это ребенок Богдана, я должна была спросить его, ведь стопроцентного ответа пока никто не знает. И этот вопрос способен сбить его возможные корыстные мотивы забрать ребенка.

— Но все же ты пришла ко мне. — почти сразу отвечает он на вопрос.

Мне надо бы чем-нибудь весомым аргументировать, но не получается.

Я встаю с кресла в тот момент, когда двери в кабинет открылись и в него ворвалась ураганом эмоций незнакомая мне девушка.

— Тут-тут, Богдан, ты у себя? Сегодня удалось вырваться пораньше… — защебетала она, но остановила себя и свой эмоциональный порыв, когда увидела меня. — Ой, простите…

Богдан поприветствовал ее и подхватив под локоть, отвел в сторону.

— Я скоро освобожусь, Алина. Подождешь в гостиной?

— Да, конечно.

Она вышла из кабинета, и Богдан закрыл за ней двери.

Я почувствовала себя неловко и засуетилась. Похоже мой муж уже начал встречаться с кем-то. Его право. Но признаюсь, что неожиданно, ведь я считала, что муж был буквально одержим мною, следил и не мог отпустить до последнего по этой причине… Или мне лишь так казалось?

Эта девушка Алина не была похожа на какую-то легкодоступную женщину на ночь. Интересная, симпатичная, молодая и знающая себе цену.

— Что ж, мне уже пора. — накинула сумку на плечом и направилась к дверям, возле которых стоял муж. — Спасибо за поддержку.

— Спешишь?

— Мама ждет.

— Ты сейчас у нее живешь?

— Да. — киваю и опускаю глаза.

Поворачиваю ручку и толкаю дверь. Богдан касается моего плеча, останавливая.

— Таша…

Я вздрагиваю и смотрю не понимающе в его карие мутные глаза.

— На следующей неделе вылетаем в Швейцарию. — говорит он, гипнотизируя. — Будь готова.

Я киваю в ответ и выхожу из кабинета. Прислонившись спиной к закрытым дверям, я позволяю себе отдышаться и успокаиваю внутренний метающийся пожар. Отчего я вся горю? Почему мне неспокойно даже после того, как Богдан дал добро на помощь во всем? Не этого ли я хотела?

Обуреваемая внутренними вопросами, я побежала по коридору, желая вырваться на свежий воздух. Из этого дома. Хочу, чтобы выветрились те мысли, которые без спроса залезли в голову. Им нет здесь места. А если пущу, то будет хаос, который я буду не в силах усмирить.

Глава 39. Богдан

Семь месяцев, чтобы забыть ее. Семь гребанных месяцев коту под хвост.

И все ради чего? Чтобы вновь встретится со своей женой и увидеть ее беременной?

Стена громыхает от моих сильных врезающихся ударов, но я не чувствую боли в кулаках, хотя костяшки изодраны в кровь.

Сейчас пламенем самого ада полыхает все внутри, сжигая меня насквозь. Все надежды на мое безразличие к этой женщине и закалённое равнодушие, рухнули при случайной встрече в Питере. Уже тогда было понятно, что струны в сердце предательски дрогнули, которые вымученно натягивал.

Я был на грани, чтоб вернуть ее обратно. Меня остановил ее страх в глазах. В ее больших голубых глазах я увидел, что она боится…меня. И мне пришлось вспомнить главную причину, по которой я ее отпустил — под моей властью сломалась бы эта и без того хрупкая «вазу», разбилась бы вдребезги.

И тут она сама приходит. Просит о помощи. Беременная. Разжигает внутри затушенные угли, сама этого не подозревая. Опасно и непредсказуемо — сколько времени пройдет до неминуемого пожара и смогу ли его потушить?

Заставлю себя. Ведь сейчас это не просто женщина, которой хочу обладать, а мать моего ребенка.

Она носит под сердцем моего малыша, которому нужна помощь — и сейчас это первостепенно. Я придавлю, придушу свои неистовые чувства и желания, и сделаю все и даже больше, чтобы на этот раз моя жена родила и дала жизнь ребенку, который будет самым счастливым и самым здоровым на земле.

— Она ни за что не сказала бы мне… — выдавливаю жестокую правду, которая сама выходит из под языка и краснею от злости. Ни в чем неповинный стул летит в сторону.

Единственная женщина, которая может завести меня с полуоборота. Не понимаю, как я сдержался, когда узнал, что главной причиной ее откровения и неожиданного появления были мои деньги. Если бы не было патологии у малыша, она не сказала бы мне о ребенке. Не сказала бы!

Эта мысль выводит из себя и одновременно причиняет боль. Она до сих пор не простила меня. Была бы ее воля, не видела бы меня до конца своей жизни и не вспоминала бы и уж точно не переступала порог моего дома. То, что сейчас она рядом, это вынужденная мера, помни об этом, Богдан, и держи себя в руках.

***

Неделю спустя. Швейцария.

— Большое спасибо, доктор Мерло. — жму руку известному нейрохирургу, который оценил результаты УЗИ и дал консультацию по дальнейшим действиям. — Мы будем надеется на лучший исход.

— Иначе и быть не может. У ребенка есть все шансы на здоровую полноценную жизнь. — кивает он и обнадёживающее улыбается, глядя на обеспокоенную жену.

Таша сильно переживает, ее бледное личико не озарялось улыбкой за все то недолгое время, что провели в этой стране, и это угнетает.

Причины для грусти есть.

Все опасения насчет патологии подтвердились. Нашему ребенку будет нужна операция, которая спасет его, но прогнозы многообещающие, ведь сейчас он находится под надежным взором опытных докторов, которые не первый раз встречаются с подобным осложнением.

— Регулярные осмотры и плановое кесарево сечение — вот что ждет вас в ближайшее полтора месяца. А дальше мы оценим общее состояние новорожденного и при первой возможности проведем операцию. — еще раз повторяет доктор, вселяя в будущую маму уверенность в то, что все будет хорошо и переживать заранее не за чем.

— Конечно, спасибо, доктор. — благодарит Таша, поджимая дрожащие губы и переводит взгляд на меня.

— Нам пора. — шепчу я, дотрагиваясь пальцами до ее плеча и прощаюсь с врачом. — До свидания.

Мы вышли из кабинета и нас сразу оккупировала и засыпала вопросами мать Таши, которая терпеливо выжидала в фойе. Я оставил их наедине, а сам отошел в окну и набрал Макса по поводу дома. Он обрадовал меня новостью, что все готово в срок.