Страница 2 из 11
Вру безбожно, но больше не хочу ничего чувствовать к этому ледяному и бездушному монстру.
Пусть солгу, но спасу себя.
— Я была с другим. Поверь в это, наконец, и оставь меня в покое!
— Не могу, — выдавливает из себя по букве. — Я до сих пор хочу тебя. Хочу…
Стараюсь избежать его объятий, но он лишь цепляет меня за обе руки.
Переплетённые до боли пальцы. Так тесно, что узелки ломит, и по всему телу расползается агония.
Бекетов наклоняется ко мне. Его дыхание, жаркое, чувственное скользит по щеке, стремясь найти губы.
Так знакомо и больно.
Мне хочется подняться к нему, встать на цыпочки, чтобы встретиться с желанными губами.
Упасть к нему в объятия.
Нам было так хорошо вместе.
— А я не могу и не хочу так, как хочешь ты.
— Мой брак — договорной. Ты же помнишь? Это условие отца. Я не мог допустить того, чтобы он вредил тебе, чтобы он…
— Это пройденный этап. Ничего уже не исправить. Ничего. Дороги назад нет.
— А я хочу. Тебя. Почему ты до сих пор в моей голове? Почему? Почему?!
Ему не нужно повышать голос, чтобы кричать. Глеб говорит спокойно, но я чувствую, как он кричит где-то внутри себя, ломая голову над моим решением. А я просто не могу…
— Ты и я. Вдвоём. Давай вместе?
Нет, не смогу. Не вынесу.
— Ты злишься?
Отрицательно качаю головой.
Я на него не злюсь, не могу злиться. Мне просто слишком больно, чтобы злиться и плакать. Слишком больно, чтобы прощать.
— Не злюсь. Мне просто плевать.
Только после этих слов Глеб отступает, он выглядит ошарашенным и растерянным.
— Уходи, — прошу его.
— Ты этого хочешь? Скажи, чего ты хочешь по-настоящему. Скажи, и я сделаю все возможное и невозможное. Все, что угодно. Ради тебя.
— Хочу, чтобы ты ушел из моей жизни. Навсегда.
Глеб отступает на несколько шагов, его лицо мрачнеет больше, чем обыкновенно, возраст резко накатывает глубокими морщинами на лоб и скорбными складками возле губ.
— Уйду. Но и ты отправишься следом за мной.
— Я лучше в пекло спущусь!
— Значит, в пекло. Вдвоем, — громко смеется.
Его смех отражается от кафельных стен.
Я осторожно смотрю на него. Хриплый смех Бекетова меня пугает.
Еще больше пугает меня лицо мужчины — вмиг изменившееся, со странным торжествующим выражением в глазах.
Словно доволен, потому что я сказала именно то, что он ждал от меня услышать.
— Киллер и первосортная лгунья! — смакует свои слова. — Из нас выйдет отличная пара.
— На что ты намекаешь?
— На то, что я знаю настоящую правду, — его ухмылка становится острой. — Всю правду.
— Поясни, о чем идет речь. Я не понимаю, на что ты намекаешь!
— Намекаю? Нет, говорю, как есть. Ты беременна не от Дитмара. Ты не трахалась с ним!
— Ошибаешься. Ночь была просто невероятной, а ты… ты фантазируешь больше необходимого.
— О нет, я не фантазирую. Мне понадобилось много времени, чтобы выследить близнецов и выпытать из них правду.
Вся моя бравада испаряется в тот же миг!
— Боже! — округляю глаза. — Неужели ты пытал Дитмара?
— Можно сказать и так.
Склонив голову, Бекетов смотрит на меня с каким-то странным, почти безумным обожанием и клокочущей ненавистью.
— Близнецы забавные. Пришлось подождать и потрудиться, чтобы подловить их там, где никто не помешал нам поговорить начистоту.
— Дитмар остался жив?!
Бекетов скрипит зубами. Ему не нравится, что я переживаю за другого мужчину. Но я слишком хорошо знаю, что цена чужой человеческой жизни для Глеба не дороже одной выкуренной сигареты.
Мне не хотелось бы становиться причиной, по которой кто-то умер или пострадал очень сильно…
Дитмар просто подвернулся под руку, я не желаю ему зла!
— Жив или нет?! — спрашиваю настойчиво. — Знаешь, он не так уж виноват. Я сама захотела сбежать с ним!
— Я лишь пригрозил, что буду добиваться правды весьма настойчиво, продемонстрировал… свои средства, пообещав применить их на одном близнеце в присутствии другого. Дитмар сразу же бросил свои понты, не захотел, чтобы его брату вредили. Младший Бергер во всем сознался. Во всем! Так что, Анна-Мария, ты стала отменной лгуньей! Глядя мне в глаза, врала! Я почти поверил…
Я совсем запуталась. Голова кругом.
Взбесившиеся гормоны еще больше тормозят мыслительный процесс, радуясь появлению Глеба.
Пытаюсь быть разумной.
Он, что, притворялся расстроенным?
Разыгрывал непонимание?!
Да как он вообще на такое способен?!
— Для чего тогда эти вопросы и спектакль?! Если ты якобы знаешь всю правду?! Для чего?
— Всего лишь хотел посмотреть, как далеко ты можешь зайти во вранье, желая поквитаться за свои обиды. Оказалось, очень, очень далеко.
— Тебе не приходило в голову, что ты сам меня обидел?! — осекаюсь. Кажется, он только что сказал то же самое. — Признаешь свои ошибки? — спрашиваю недоверчиво.
— Констатирую факт, — Бекетов сверяется с часами на запястье. — Нам пора, — обрывает себя.
Еще чего!
Явился, не запылился.
Констатирую факт, так он сказал. Это, что, извинения, по его мнению? К тому же его брак никуда не испарился.
Ну уж нет!
Я не желаю становиться легкой добычей.
— Я никуда не пойду-у-у-у-у… — верещу.
Потому что Глебу надоело меня уговаривать и церемониться.
Он просто хватает меня и забрасывает на плечо, как дикарь.
Я царапаю его пиджак и лягаюсь, но Глеб успокаивает меня шлепком по попке.
— Веди себя смирно, Проблема. Совсем от рук отбилась. Забыла о послушании! Придется тебе кое о чем напомнить!
Глеб быстро сворачивает с общего коридора в служебное помещение и спокойно выносит меня через черный выход. Как будто спланировал все заранее.
Или… так и есть на самом деле, и он все спланировал?!
Возле черного входа красуется черный седан.
Гад! Точно все спланировал.
— Ты не можешь меня похитить из-под носа моего жениха!
— Заткни свой болтливый ротик. Слышать ни о чем не желаю. Ни о твоем фиктивном женихе, ни о твоем несостоявшемся любовнике! Бесит. Даже если ничего не было, бесит.
Усадив на переднее сиденье, Бекетов фиксирует меня ремнями безопасности и гладит подушечками пальцев по скуле, улыбнувшись:
— Ты обещала быть только моей. И ты выполнишь это обещание!
— Ты просто украл меня у жениха. Забыл о своем отце?! Ему не понравится такой расклад!
— Не забыл. Но он, кажется, забыл о нашем уговоре, нарушил его первым, начал играть грязно. Значит, и я могу плюнуть на все. Давно пора…
Глава 2
Бекетов
Взгляд так и норовит соскользнуть с серого полотна дороги на Марианну, замершую без движения.
Моя девочка. Глупышка. Проблема… Сладкая и до невозможности упрямая. Неидеальная, взбалмошная, красивая и такая… МОЯ.
Моя.
Всего долбаные три буквы, а сколько в них смысла — пугающая бездна.
Но пока я балансирую на самом краю и не падаю вниз.
Нужно мыслить трезво. Выбраться.
Уехать, как можно дальше.
— Ты очень самонадеян, если думаешь, что Яков Матвеевич оставит твою выходку без внимания! Он тебя накажет.
— И как же? — усмехаюсь.
Прибавляю скорости. Автомобиль закладывает крутой вираж на трассе.
— Поставит в угол и выпорет, как нашкодившего мальчишку! — язвит Марианна и копирует интонации отца, повторяя. — «Деточка, у меня два сына. Но один убежденный холостяк, чайлдфри и просто упертый осел…» Упертый осел. Это все про тебя, Глебушка. Так что я… просто засеку время и подожду момента, когда люди Якова тебя найдут и сделают самонадеянному Глебушке бо-бо.
— Надо же… — фыркаю. — Ты так сильно веришь в моего отца? Неужели он успел запудрить тебе голову своими речами? Так быстро? Я был о тебе иного мнения.
— Я тоже была иного мнения о тебе. Но ты, как оказалось, не держишь свое слово и просто трусишь! — выкрикивает звонко.