Страница 3 из 13
В то же время, надо признать, взаимодействие цивилизаций ныне идет сложно. Человечество, хотя мы этого еще не понимаем даже отчасти, является единым организмом. Растущие связи между отдельными, столь непохожими друг на друга и разбросанными на гигантские расстояния друг от друга, частями только укрепляют это единство и все яснее проявляют его.
Может быть, доказать это единство пока сложно и, в значительной степени, оттого, что сама эта мысль противоречит так называемому здравому смыслу и тому, что мы наблюдаем в реалии.
Однако, если мы примем ее хотя бы даже в качестве гипотезы, а уж для этого-то какие-никакие основания есть, мы должны рассматривать историю не на уровне отдельных атомов (великие или малые люди), клеток (семей или родов), молекул (племен или государств). Надо увидеть в этом целое и цельное.
Понятно, появляется неизбежный соблазн увидеть в человечестве модель человека как такового. Возможно, вначале это и надо сделать, хотя бы для понимания возможности и перспективности этой операции. И для того, чтобы избежать опасности увидеть в том или ином отряде человечества «голову», «мозг» или «сердце» всех людей.
Пока в этом абрисе видится некий трансформер, части которого могут в зависимости от обстоятельств «по очереди» играть эти роли.
Рубеж II–III тыс. н. э. ознаменовался особой ситуацией в межцивилизационных и межкультурных отношениях евразийского сообщества. Взаимодействие цивилизаций («миров»), сложившихся в предыдущем тысячелетии, усиливается в рамках четко обозначившегося процесса глобализации как интеграции рас, народов и их культур в невиданный доселе экономический и культурный конструкт. Если во II тыс. это взаимодействие оценивалось негативно и на первый план выдвигались события и процессы, связанные с военнополитическим и культурно-религиозным противостоянием Европы и тех «миров», которые приходили с ней в соприкосновение («Реконкиста», «Крестовые походы», «Натиск на Восток», «Завоевание Америки», «Завоевание Азии» Чингизидами), то в этот критический период явственно видны два момента. С одной стороны, иногда излишне категорично подчеркивается культуртрегерская деятельность цивилизаций (вновь возобновившиеся споры о том, откуда «идет свет» – с Запада или Востока, «покаянная литература», подчеркивающая особую роль ислама в развитии европейской цивилизации, особо значимая «евразийская» роль России, «исключительная» роль в евразийской истории тюркской культуры, европейский вариант развития как «магистральный путь» для всего человечества). И как следствие этого усиливаются информационные войны, в частности, «холодная война» между «капитализмом» и «социализмом». События 11 сентября 2001 года показали, что эти войны легко могут перерасти в «горячие». В условиях глобализации, идущей одновременно в двух формах, интеграционной и гегемонистской, неизбежны цивилизационные ренессансы, призванные сохранить и усилить ту или иную цивилизационную парадигму.
С формационным подходом к истории как вертикальным в последние два столетия активно соперничает цивилизационный подход, пытающийся смотреть на человеческое бытие «по горизонтали». Зародился он еще в античные времена, когда слово «civis» противопоставлялось понятию «sil-vaticus» (лесной, дикий, грубый). Он резко активизировался в современной ситуации густонаселенного, если не сказать, перенаселенного мира, когда цивилизацию XXI века стали воспринимать как принципиально единую и очень широко распространился. Его основателей (Н. Я. Данилевский, М. Вебер, O. Шпенглер, П. Сорокин, А. Тойнби) впоследствии поддержали и поддерживают, создавая свои вариации, очень многие: Г. Л. Морган, П. Армилсс, К. Маркс, Ф. Энгельс, Г. Чайлд, P. Редфилл, М. Блок, Л. Февр, Н. Элиас, Ш. Энзенштадт, Б. С. Ерасов, В. Л. Иноземцев, И. Н. Ионов, И. Д. Ковальченко, Л. И. Новикова, В. М. Хачатурян, Я. Г. Шемякина, Е. Б. Черняк, В. Ж. Келле, Ю. К. Плетников, Э. А. Поздняков, Л. И. Рейснер, В. Н. Студенцов и др.
Термин «цивилизация» стал многозначным, на сегодняшний день существует около 200 определений этого понятия.
«Цивилизация» как понятие активно введено в общественный и научный оборот с XVIII в. Сначала оно трактовалось как обозначение определенной стадии развития общества, следующей за дикостью и варварством, и уровня нравственного развития человечества.
Одним из первых термин «цивилизация» в научный оборот ввёл философ Адам Фергюсон, имевший в виду определенную стадию в развитии человеческого общества (дикость – варварство – цивилизация). Люсьен Февр в своей работе «Цивилизация: эволюция слова и группы идей» считал, что впервые в напечатанном виде термин появился в сочинении французского инженера Н. А. Буланже «Древность, разоблачённая в своих обычаях» (1766). П. Гольбах использовал термины «цивилизация», «цивилизовать», «цивилизованный» в своих работах «Система общества» и «Система природы». В 1798 г. он впервые попадает в «Словарь Академии». Швейцарский историк культуры Жан Старобинский приписывал термин «цивилизация» Виктору Мирабо («Друг человечества», 1757).
В основе классического цивилизационного подхода тоже лежит несколько базовых идей:
• Объектом исследования не является только социальные или экономические процессы, а общество людей во всей своей совокупности,
• Очень большой акцент делается на человеке, который тоже рассматривается всесторонне,
• Все сферы жизни, включая не только экономику, но и политику, мораль, религию и т. д., рассматриваются как равнозначащие.
Стоит отметить, что впервые он максимально универсально был выражен в средневековых сочинениях, где речь шла о различиях между существовавшими тогда «мирами». Особенно хорошо это видно в сочинении Ибн Халдуна «Мукаддима», содержащем аналитическое описание геополитической ситуации в Евразии. Автор не сравнивает не ислам и другие религии, разные течения в исламе, а именно земледельцев и кочевников, как две «прогрессивный» и «регрессивный» варианты развития. Строго говоря, в этом случае цивилизационный подход нужен как апофатический, чтобы не понять другой «мир», а обосновать преимущества своего, найти у себя то, чего нет у других.
Внешне формационный и цивилизационный подходы противоречат друг другу, поскольку базовой идеей первого является признание единства человеческой истории и ее прогресса, а второго – отрицание этого. Цивилизационисты достаточно решительно отрицают детерминизм как фактор исторического и социального процесса. Кроме того, формационная теория рассматривает общество «снизу», с материального производства, а различные цивилизационные концепции анализируют его «сверху», с культуры в самом широком смысле слова.
На самом деле, видимо, надо учитывать, что это два необходимых для истории подхода – по вертикали (формационный) и горизонтали (цивилизационный). В статике преобладает формационный, на исторических стыках- цивилизационный. При анализе исторического материала надо сочетать оба.
В настоящее время, после ряда работ (Ибн Халдун, Н. Я. Данилевский, К. Маркс, Ф. Энгельс, О. Шпенглер, П. Сорокин, А. Тойнби, Ш. Эйзенштадт, К. Ясперс, Л. Н. Гумилев, Б. С. Ерасов и др.) цивилизации понимаются как крупные целостные социокультурные системы со своими закономерностями, пространственно – временные культурно-экономические континуумы («миры»), форма существования отдельных массивов человечества в определенных пространственно-временных рамках. В трудах Данилевского, Шпенглера, Тойнби и Сорокина были предложены признаки и критерии для выделения и различения «локальных» цивилизаций. Сложился цивилизационный подход к истории. В начале XIX в., в ходе становления мировой колониальной системы (по сути, это первая волна «глобализации») возникла даже «этно-историческая концепция цивилизаций», согласно которой у каждого народа – своя цивилизация.
Центральным здесь является понятие «цивилизация», которое последние полвека «хранилось где-то на задворках нашего коллективного сознания». В настоящее время оно имеет два основных значения – стадиальное и локальное.