Лекарь

Пока я приводил в порядок суетливые мысли, мое тело наполнялось жизненной энергией, возвращая мне силы и желание двигаться вперед. «Просторный дом подождет, — пришла итоговая мысль, — я должен поблагодарить строителя за приложенные старания!»

Отряхнувшись, я неторопливо двинулся в чистое поле, не видя пока перед собой конечной цели. Мои движения были еще немного скованы, а некоторые причиняли ощутимую боль, но я упрямо шел по изрытому бездорожью, мысленно усмехаясь своим новым супер способностям. Я потратил ночь на бесконечный переход, а утро нового дня встретил среди равнин и степей. У меня не было ни малейшего понимания, где конкретно я нахожусь, куда иду, и чего рассчитываю достичь в итоге. Я не был подготовлен к путешествию, поскольку мои немногие носильные вещи отсутствовали, деньги тоже, а изорванные тряпки, некогда бывшие моей одеждой, отчаянно просились на свалку. Внезапно мой слух был потревожен неясным гулом, в котором я с изумлением различил звук работающего автомобильного двигателя. Его источник был недоступен глазу, однако весьма уверенно перемещался в пространстве, уходя влево. Повинуясь шестому чувству, я двинулся на этот звук, забывая про осторожность. Возможно, меня подгоняло желание увидеть каких-нибудь живых людей, услышать нормальную человеческую речь, и снова почувствовать себя настоящим. Людей я и в самом деле вскоре увидел, но не могу сказать, чтобы это видение сильно обрадовало меня. На самом краю неглубокой расщелины я наткнулся на старую иномарку, резво вздрагивающую на холостых оборотах. Ни водителя, ни пассажиров я не заметил, зато расслышал невнятные голоса, смутно показавшиеся мне знакомыми. Беседа велась на повышенных тонах, и подойдя еще немного поближе, я увидел и автовладельцев, в которых узнал своих недавних убийц. Они стояли ко мне спиной, закрывая собой собеседников, однако и без дополнительных подробностей было понятно, что конченые ублюдки продолжают придерживаться давних традиций, угрожая расправой невидимому мне собеседнику. Один из них вытянул откуда-то остро отточенный нож и вызывающе взмахнул перед намеченной жертвой, при этом не стесняясь озвучивать свои противоправные намерения. У меня не было желания снова принимать участие в бандитских разборках, к тому же я не был уверен, что осилю повторное воскрешение, однако мои руки сами потянулись к преступникам, а по жилам пронесся огненный ураган. Я неосознанно раскрыл обе ладони, и мой недавний убийца неожиданно замер, отбрасывая в сторону грозное оружие. Его накаченная туша витиевато изогнулась, дернулась и замертво рухнула на землю, позволяя мне рассмотреть человека, которого я невольно спас своим спонтанным вмешательством. Очевидно, мое появление получилось чересчур эффектным, поскольку вместо слов благодарности, приветствия, и любых других слов, человек подхватил с земли мою потрепанную сумку и со всех ног рванул по склону. Мне пришлось приложить значительные усилия, чтобы догнать беглеца и, столкнув его на землю, донести до него пугающую мысль о своей живучести.

«Завязывай, Женька, — едва переводя дыхание, бормотал я, удерживая извивающуюся тушку приятеля, — я жив, это очевидно. Но спасибо за уютную могилку, мне там понравилось.»

Возможно, мое воскресшее сознание навсегда лишило меня дара убеждения, поскольку от моих слов Женька только сильнее дернулся, вырываясь из крепких объятий, и вновь ринулся покорять пространства. Утомившись играть в догонялки, я отправил вслед стремительно удаляющейся тощей фигурке слабый разряд энергии, пытаясь задержать приятеля. Видимо я еще не до конца научился управляться с необычным даром, поскольку Женька коротко взвизгнул и без сил рухнул в сухую траву. Пока я приводил в чувство несчастного Женьку, неотвязная Соня беспокойно отвешивала мне увесистые пинки, выражая тревогу за Варвара и негодование в мой адрес. За всеми хлопотами я не сразу заметил ее присутствие, и только когда Дергачев продемонстрировал мне первые признаки вернувшегося сознания, озадачился новой проблемой. Соня продолжала безмолвствовать, донося информацию невербальными способами, а мне хотелось знать о причинах ее нахождения в обществе моего приятеля. Моими стараниями Женька крепко спал, вольготно растянувшись на траве, а неугомонная барышня как умела, проявляла заботу о пациенте, внимательно отгоняя от его небритой рожи разных насекомых. Понаблюдав за щемящей картиной, я сделал попытку пролезть в Сонины мозги, чтобы узнать информацию из первоисточника. С некоторых пор эта процедура не вызывала у меня больших усилий, но, когда я оказался в святая святых Сониного сознания, я немало удивился. Вместо привычных потоков, меня встретила пугающая вязкая темнота. Никаких обычных девчачьих мыслей о принцах, куклах и тому подобной дребедени, ничего, что подсказало бы мне о настроении, мечтах и желаниях загадочной Сони. На какое-то мгновение я решил, что мой чудесный дар покинул меня, и на пробу я просочился в Женькину буйную голову. Однажды я поклялся, никогда не проводить подобные эксперименты с наивным и доверчивым братом, и никакие не проводить. Но я должен был убедиться в своем могуществе. Увиденная информация, наполняющая Женькину голову, обескуражила меня, вгоняя в краску, и я моментально выскользнул обратно, не желая становиться свидетелем весьма щекотливых откровений. Моя способность продолжала работать для всех, исключая таинственную девицу.

Пока мы загорали в степи, наступил полдень, а вместе с ним пришла необходимость подкрепиться. Моя сумка, заботливо прихваченная Женькой, была наполнена всяким рваньем, исполнявшим роль нашего парадного гардероба, моя неизменная тетрадка покоилась на самом дне, завернутая в лоскут, а вот заветного мешка с концентратом я не обнаружил.

«Я оставил его там, у твоей… Словом, я не стал забирать его с собой, — раздался за моей спиной неуверенный голос, — мне одному он был не нужен.»

От неожиданности я подскочил, обернулся и уставился на приятеля, внимательно рассматривающего мою непрезентабельную оболочку.

«Это на самом деле ты?» — снова поинтересовался Женька, и теперь в его голосе звучало спокойное равнодушие. Несчастный бродяга Варвар настолько утомился хоронить меня, что очередная подобная процедура, видимо больше не вызывала в нем душевного трепета.

«Так получилось, Женька, — неопределенно отозвался я, — но можешь ты расскажешь мне, что было нужно тому отморозку от тебя? Он снова решил воскресить свое реноме?»

Женька ничего не успел мне ответить, поскольку сразу же после моих слов активизировалась мутная Соня. Она резво подскочила на ноги и затрясла лохматой головой, что-то упрямо отрицая. При этом она не забывала взмахивать руками, топать ногами и кружиться по часовой стрелке, пытаясь донести до нас что-то важное.

«Вероятно тот тип из тех, кто не терпит недосказанности, — пробормотал Женька, следя за кривляниями Сони, — очень может статься, что он просто решил поставить жирную точку в деле деревенских разборок.»

Глава 48.

Дорога через бескрайнюю степь превратилась для Женьки в настоящее испытание. Тихон, что шел теперь рядом с ним, больше не был тем Тихоном, которого знал Дергачев. Сейчас это был чужой, совершенно посторонний человек, от которого исходила невероятная энергия могущества и власти. Впрочем, это были только Женькины субъективные ощущения, рожденные подсознанием. Внешне Тихон остался прежним, высоким, сильным, красивым и невероятно умным. Вот только что-то изменилось в его взгляде, интонации и жестах, и в чем конкретно заключались эти перемены, Женька сказать затруднялся. То и дело оглядываясь на своего спутника, непосредственный Варвар ловил себя на мысли, что не слишком рад возвращению героя.

«Было бы куда спокойнее, если бы Тихон остался там, в неумело вырытой могиле и никогда бы не возникал в моей жизни, — металась в голове предательская мысль, которую Женька старательно отгонял. — я пережил бы расставание, оплакал и постарался забыть блистательного ученого, а теперь…»