Чемпион

— Из кармана цыганёнка, которого вчера замочили у порога собственного дома в Нахаловке, — пояснил опер. — Не наглухо правда, но цыганёнку досталось крепко.

Повисла пауза.

— Знаешь после чего Даня мне позвонил?

— Понятия не имею.

— После того, как заявы вчера забрали обе стороны... — выдал Казанова.

— Конфликт исчерпан, — Пельмень развёл руками.

— Вот знаешь, меньше всего я люблю, когда разговор заходит о мужских яйцах в разрезе острых предметов. И ни хрена не больше мне нравятся разговоры о потенциальной криминальной войне местных отморозков. Потому что мокрухи потом мне на голову лягут. И статистику испортят тоже мне, а я жене на Новый год плойку обещал, когда мне начальство премию выдаст. Надо говорить, что с такими делами премии у меня не будет, а жена без плойки останется.

— Я тут при чем? — уточнил Саня, поражаясь насколько круто и равносторонне опер развил вчерашнюю ситуацию, по факту не стоящую и выеденного яйца.

Ну видать — богатое воображение у мента.

Повздорили малолетки, не разобрались, ну и по бубену друг другу настучали... где ж тут криминальная война? Хотя информацию о том, что кто-то, а скорее всего пособник Грузовика Леопольд, оказался стукачем, Пельмень на ус намотал.

— Я то тут причём? — уточнил Саня ещё раз, когда молчание затянулось.

— Все бы ничего, но твой участковый Козодоев сказал что видел тебя на Нахаловке вчера. В компании с тем самым цыганёнком и посольским пиздюком. А ещё он сказал, что Грузовик укатил на моря с твоей сестричкой. На дно залечь.

— Понятия не имею кто куда и по чем, товарищ милиционер, — твёрдо ответил Саня. — Я так то за хлебом ходил, батя послал. — Если у вас на меня что-то есть — предъявляйте. Нет — не морочите голову.

— Слышь, малый... — Казанова вспыхнул, но быстро успокоился. — Ты то мне мозги не пудри? У тебя вариантов не много — либо ты говоришь мне, что на самом деле произошло, либо я пакую тебя в кутузку и спускаю всех собак.

— Пакуйте, у вас на меня ничего нет, — спокойно ответил Саня.

Поднялся и собрался уйти — разговаривать с опером больше не о чем. Однако Казанова не дал Пельменю уйти далеко. Схватил Саню за запястье левой руки. Вцепился в глаза своими глазами.

— Приди в себя, мальчик — цыганёнку проломили голову тупым предметом.

— Я тут не при чем, — Саня попытался высвободиться, но Казанова держал его запястье, словно клещами.

Саня даже всерьёз взвесил — может это самое, втащить оперу разок?

Пальцем свободной руки опер указал на костяшки Пельменя — там остались следы плохо смываемой ржавчины.

— Знаешь что это такое, пацан? Такие появляются от ржавого чугунного кастета, окисление, — процедил он. — Тяжкие телесные, статья 111.3, до 12 лет.

Пельмень промолчал. Мало ли где он руками лазал? Саня мальчик толстый, прожорливый — может ржавую чугунную сковородку взял?

— Где Лёха грузовик? — продолжил шипеть Казанова. — Куда они уехали? Мне насрать на ваши детские разборки, но Грузовик находится в розыске, а это 316 статья. Если я не упакую его, начнётся что-то нехорошее.

— Не свидетельствую против близких, товарищ милиционер, — сухо ответил Пельмень.

Казанова ещё несколько секунд держал Саню за запястье, сверля его взглядом. Он назвал 51 статью Конституции РФ, в оригинальной истории принятой только в декабре 1993 года. И отнюдь не был уверен, что в Конституции РСФСР действующей редакции такая статья есть.

— 67 статья, — хмыкнул Казанова. — Твоё право, пацан. В следущий раз предлагать не буду.

Опер поднялся, расправил цветную рубашку и пошёл прочь, напоследок бросив.

— Ты знаешь, где меня искать, у тебя на подумать несколько дней. А там буду разговаривать по другому.