Страница 3 из 4
В 1904 году Ганди основал вблизи Дурбана земледельческую колонию, названную им «Ферма Толстого». Она существует и до сих пор. Это довольно типичная толстовская колония русского образца 90-х годов. Но колония эта в течение многих лет была политическим центром гандистского движения. На «Ферме Толстого» создалась ныне столь знаменитая Сатиаграха.
Борьба за освобождение, борьба с грехом. Понимание греха у Ганди было почти то же самое, которое в свое время несколько надоело у толстовцев. Он опростился. По его собственному выражению, он «освободился от рабства прачечной и цирюльника»: иными словами, начал сам стирать свое белье и стричь на себе волосы. Ганди отказался от всех прежних удобств и стал жить на три фунта стерлингов в месяц» Отказался он и от супружеской жизни. История его отношений с женой занимает в воспоминаниях Ганди семь страниц. Думаю, что в политической книге политического деятеля подобная глава является совершенно беспримерной, – ее касаться я не буду, хотя Ганди сам подарил эту тему всем весельчакам мира. От «убоины» он отказаться не мог, ибо не ел ее и прежде. Но со времени своего кризиса и по сей день Ганди питается только фруктами и козьим молоком (коза не священное животное), причем опять-таки он очень подробно рассказал, как отражаются фрукты и молоко на его борьбе с женским соблазном. Толстой? Во всяком случае, Толстой без его огромного ума, без его чутья и понимания жизни и вдобавок без всякого чувства юмора.
Быть может, Ганди хотел подействовать на свой народ примером праведной жизни? Франклина спросили: «Какое свойство всего полезнее политическому деятелю?» Он ответил: «Видимость проповедника». Уж НЕ знаю, был ли это простодушный или циничный ответ. Ганди едва ли очень думал о видимости. По книгам его выходит как-то так, что, борясь с грехом внутри себя, он этим, в самом деле, наносил тяжкие удары угнетателям-бурам. Его борьба с бурами свелась к митингам протеста, к мирным манифестациям, к «неучастию во зле» без противления злу насилием. В совокупности с «самосовершенствованием» это и составило гандистское учение о Сатиаграхе (Satia-gra-ha – правда-сила).
Ганди несколько раз избивали до полусмерти, несколько раз сажали в тюрьму. Он проявлял истинно железную волю и фанатическое упорство – в особенности в отказе от насилия. Вне Сатиаграхи не было спасения. Ганди с той поры ничего нового не придумал. Он теперь борется с англичанами точно так же, как тридцать лет назад боролся с бурами. Недавно его спросили, что он будет делать, если после ухода англичан на Индию нападут дикие гималайские племена, от которых теперь ее охраняет английское оружие. Ганди ответил, что будет и с этими новыми завоевателями бороться посредством Сатиаграхи, не участвуя во зле, но и не противясь ему насилием.
Людям, пожимающим плечами при виде такой политической тактики, Махатма с гордостью указывает, что в Южной Африке он этой тактикой добился успеха. Так Бриан в качестве блестящего результата деятельности Лиги Наций неизменно приводит благополучное разрешение греко-болгарского конфликта (боюсь, что в свете новых событий этот довод скоро перестанет производить потрясающее впечатление). И действительно, после долгих лет Сатиаграхи генерал Смете отменил декрет, особенно оскорблявший индусов. Можно, однако, с некоторой уверенностью утверждать, что Сатиаграха вообще здесь имела не слишком большое значение, а внутреннее самосовершенствование – ровно никакого. К освобождению от «рабства прачечной и цирюльника», к фруктовой диете Ганди, к его беспрестанным постам, к его отношениям с женой буры были, наверное, вполне равнодушны. Оскорбительный декрет был отменен по самым разным причинам: потому что за двадцать лет естественный политический процесс мог сказаться и без Сатиаграхи; потому что вечные манифестации индусов, далеко не всегда бескровные, вопреки воле Ганди, беспокоили бурское правительство; потому что в самой Индии из-за африканских событий начались волнения, неприятные англичанам; потому что генерал Смете был недурной и незлой человек; потому, наконец, что европейская печать, хоть и без особой горячности (дело далекое), обратила внимание на невыносимое положение индусов в Южной Африке: в частности, и английские газеты и английское правительство весьма рады были при случае – в самой ласковой форме – пройтись по адресу буров, пламенное свободолюбие которых достаточно дорого обошлось Великобритании.
Добавлю, что «победа» была, по-видимому, далеко не полной. Не берусь сказать, какова теперь жизнь натальских индусов. После победы Ганди вернулся в Индию; с тех пор прошло много лет. Однако в своей последней книге Махатма вскользь, очень кратко, замечает, что положение индусов в Африке в последние годы опять стало хуже. Ганди довольно глухо объясняет его ухудшение тем, что среди самих африканских индусов очень ослабела Сатиаграха. Не знаю, что именно это значит. Но, по-видимому, по учению Махатмы, для сохранения элементарных человеческих прав в Африке нужна весьма большая и постоянная доля общенародной святости. Как хорошо, что в Европе требования не так высоки!
IV
Тем временем создавалась легенда. В Индию давно проник слух о том, что появился человек (человек ли?), ведущий святую жизнь и защищающий от угнетателей бедный индусский народ. Легенда крепла с каждым днем. Рост ее мне непонятен, и я, конечно, не берусь сделать его понятным читателям. Дело происходит в таинственной стране, в стране чудес. Скажу только, что чудеса начинают приписывать и самому Ганди: он исцеляет больных и воскрешает мертвых. По религиозному учению индусов, Вишну, высшее божество Вселенной наряду с Брамой и Шивой, несколько раз воплощался на земле – в виде рыбы, черепахи, кабана, льва, карлика, героя, Будды, Бога Кришну. Верующие индусы ждут нового земного воплощения Вишну.
Где появились впервые картины, изображающие Ганди в виде Бога! Я этого не знаю. Забегая несколько вперед, скажу, что лет десять тому назад культ Ганди в стране с шестой частью населения всего мира достиг наивысшего предела. В ту пору жизнь индусов была особенно тяжела, и сотнями миллионов людей точно овладело исступление. «В декабре 1921 года, – говорит биограф, – Национальный конгресс всей Индии дал Ганди полную власть, передал ему свои права с правом назначить себе и преемника». Ганди становится бесспорным властелином индусского народа. Он может вызвать политическую революцию. Он может, если захочет, осуществить религиозную реформу.
Индусская интеллигенция не считала Ганди Богом; но и она отдавала должное его святой жизни, его беззаветной энергии и исключительным качествам, которые, конечно, и споров вызывать не могут. В 1922 году на свидание с Ганди в Ашрам прибыл сам Рабиндранат Тагор. Он не разделял взглядов нового пророка, однако относился к нему с чрезвычайным почтением.
В древней книге Упанишад есть стих о высшем светлом существе, разум и сердце которого – драгоценный дар людям. Имя этому существу – Махатма (великая душа). В Индии, по-видимому, любят прозвища – Рабиндранат Тагор, например, носит имя Гурудева (почтенный учитель). Увидев Ганди, знаменитый поэт восторженно произнес упомянутый выше стих из Упанишад. Слово мгновенно распространилось по Ашраму, оттуда по Индии, оттуда, позднее, по всем миру.
Мистера Ганди больше не было.
Был Махатма.
V
Деятельность Ганди в Индии свелась, главным образом, к борьбе, с английским правительством за «Swaraj» (самоуправление). Необыкновенно популярная историческая форма свараджа гораздо короче, чем, например, «Учредительное собрание на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права»; зато она и значительно менее определенна. Одни понимали под свараджем широкую автономию Индии, другие – права доминиона, третьи – полное отделение от Британской империи (англичане находят, что Индия, собственно, уже имеет сварадж). Может быть, именно вследствие своей неопределенности слово и сделало блестящую карьеру. На нем сходились все индусские партии. Спор между ними шел преимущественно о способах борьбы за освобождение.