Страница 2 из 11
– Это цикл, никаких признаков теч… – осекаюсь, стыдно произносить это при мужчинах, вот только этому чувству нет места среди наших семей. – Просто обычные недомогания.
– Своди ее к врачу, Даяна, – тут же воодушевляется дядя, даже откладывает приборы в сторону. Затем смотрит на моего нахмурившегося отца: – Ты ведь знаешь закон, Аргус. Если это первая течка, то случка обязательна. Предложение господина Самира весьма щедрое, почему бы нам не обсудить…
Раздается громкий стук кулака об стол. Отец потерял терпение. Даже я вздрагиваю.
– Ты совсем потерял нюх, никакой течки нет! – рычит глава всего нашего маленького семейства.
Опускаю глаза вниз, рука с вилкой дрожит, аппетит и вовсе из-за этой сцены пропал.
– Ей уже двадцать, Аргус, пора бы ее и искусственно вызвать, о тебе уже в городе шепотки пошли, что ты не чтишь наши традиции, – всё никак не унимается Майрен, поджимая губы, выказывая недовольство принципиальностью отца.
– Плевать я хотел на пересуды. Моя дочь – моя ответственность. И если еще раз поднимешь эту тему, можешь собирать вещи и выметаться из моего дома. Я всё сказал! – ставит точку в споре папа и зло встает из-за стола. – Пойдем, Алайна, у меня к тебе просьба.
С облегчением вскакиваю и иду за папой, чувствуя при этом прожигающие мою спину взгляды.
– Недолго… – чудится мне зловещий голос дяди, но я так поглощена своими мыслями, что списываю это на воображение.
Течка у волчиц и полукровок – трехдневный период помешательства, при котором высока вероятность зачатия. В это время самки больше всего хотят секса и самца. И по закону веров первая течка смесков должна проходить с чистокровным самцом, который уплатит в казну города пятьсот золотых. В этом не было никакого смысла, но таким образом наше государство пополняло бюджет. Но всё прикрывалось физиологией; считалось, что иначе это может привести к бесплодию женщины. Не знаю, правда это или нет, но именно этого дня я боялась больше всего.
– Не переживай, дочка, – произносит папа, как только мы оказываемся в его кабинете. – Я обо всем договорился с сыном госпожи Баруш, Лойсом. Никакого брака, только течка, он обещает не претендовать на тебя.
Слова отца дарят мне облегчение, ведь Лойс – хороший волк, добрый и понимающий, работает на фирму нашей семьи. Вообще, течка у полукровок начинается где-то в девятнадцать лет, так что я не удивлена решению отца, ведь именно в тот период он и познакомил меня с ним, думая, что эструс придет в положенный срок. Однако прошел уже год, а ее все нет и нет.
– Думаешь, время настало? – всхлипываю и поднимаю на отца глаза, полные слез.
Выражение его лица смягчается, и он раскрывает свои объятия, в которые я тут же падаю. Так не хочется становиться взрослой, но в нашем обществе нет выбора. Ничего не скрыть, не умолчать, ведь нюх – наше благословение и проклятие в одном флаконе.
– Тебе двадцать, дочка, я так рад, что у нас была хотя бы эта отсрочка, – шепчет папа, поглаживая меня по-отечески по голове.
И он прав. Многие родители искусственно вызывают эструс сразу по достижении девушки восемнадцати лет. Обычно в день рождения и происходит первая продажа дочерей. Только мне повезло с отцом.
– Я дам тебе письмо, которое нужно передать тетушке Баруш. Поспеши к ним, милая. Никто не должен догадаться, особенно Майрен. Самир положил на тебя глаз, так что может воспользоваться правом сюзерена и отбить тебя у более слабого соперника.
Киваю, утирая слезы рукавом, снова чувствуя новую волну дискомфорта между ног. Этим правом редко кто пользовался. Но альфа и бета стаи могли возжелать любую девушку при ее первом эструсе. Единственный период, когда не всегда принималось во внимание желание отца. А уж мнение девушки-полукровки не учитывалось никогда.
Вот только было у этого права одно ограничение. Его можно было применить только в том случае, когда мужчина желал заиметь потомство. Никак иначе.
Есть у полукровок одна особенность, которая и ценится испокон веков чистокровными. Невозможность откинуть плод. Если чистокровная волчица, способная к полноценному обороту, не пожелает иметь щенков от конкретного волка, она без усилий на начальном этапе может избавиться от его сперматозоидов. А вот у полукровок, которым не дано оборачиваться в волчиц, такого выбора нет. В большинстве случаев мы как люди: такие же слабые, беззащитные и притягательные для более сильных особей – самцов. А господин Самир вчера выказал свое главное желание – готовность иметь детей. Так что опасения отца сеют во мне зерно страха.
– Как скажешь, папа, – соглашаюсь и беру в руки конверт.
Отец кашляет в платок, а затем прячет его за спину. Вот только я успеваю заметить на ткани кровь. Боже…
– Ступай, дочка, – машет мне рукой на выход, и я подчиняюсь его воле.
Бегу вниз по лестнице, не встречая домочадцев. Спешу как можно быстрее к дому тетушки Баруш и ее сына Лойса, которые живут в конце улицы. И впервые благодарна судьбе за такую удачу, ведь оказываюсь возле желанной двери целой и невредимой. Вот только она почему-то открыта. Не видя в этом никакой угрозы, толкаю ее и захожу внутрь.
– Лойс, – зову друга по имени, но никто не откликается.
В этот момент новая волна боли и жара проходится вдоль тела, отдаваясь внизу живота. Прислоняюсь к двери и соскальзываю вниз, ноги меня совершенно больше не держат.
– Так-так-так, – чужой незнакомый мне мужской баритон, – что это за сладкий подарочек у порога валяется? Не зря я приехал в этот захолустный городок.
Поднимаю голову и испуганно дергаюсь. Передо мной не Лойс, а другой мужчина. Рыжеволосый, высокий, с широкими плечами и узкими бедрами. И смотрит на меня похабно, плотоядно облизываясь при этом. Даже не скрывает животной похоти, отвечая тем, что начинает источать свои феромоны и флюиды. Боже, и чем так вкусно пахнет?
Глава 3. Первый эструс
– Сладкая самочка в такой дыре, кто бы мог подумать?
Голос незнакомца полон похоти и рычания, отдается вибрацией в моей грудине.
– Где Лойс? – практически хнычу, отодвигаясь и стискивая бедра.
Внутри всё пульсирует, ощущается пустотой, которую необходимо заполнить.
– Кто? А, мальчишка, – фыркает мужчина и присаживается на корточки передо мной.
Взгляд падает на его мускулистые ноги, брюки обтягивают икры, как влитые, словно вторая кожа. Ткань натягивается, привлекая мое внимание к мощным узким бедрам, а затем мой взгляд непроизвольно блуждает по его торсу, скрытому темно-синей майкой. На шее висит кулон, руки-кувалды расслаблены. Левая вдруг поднимается и хватает мой подбородок, поднимая голову.
– Утонченные черты лица, пухлые губы, крутые бедра, крепкая грудь – хорошая самочка, – говорит вслух, а затем его большой палец гладит мои губы по контуру и раскрывает их, словно пытаясь проникнуть внутрь.
Стискиваю челюсти и сжимаю зубы, чтобы он не посмел совершить это непотребство.
– Строптивая, мне нравится, – хмыкает, вынося вердикт, и поднимается, протягивает мне руку.
Игнорирую его помощь и на ватных ногах встаю еле как сама, чувствуя, как меня начинает лихорадить, а кожа покрывается липким потом. Дыхание учащается, глаза заволокло туманом желания. Облизываю губы, сглатываю, лишь силой воли отводя взгляд от наглого порочного незнакомца.
– Кто твой отец, девочка? Я куплю твою невинность, – выдает мужчина и ведет носом по воздуху, стонет от удовольствия. – Какая прелесть, твой манящий аромат сведет меня с ума. Идем, не хочу больше ждать ни секунды.
– Алайна? – вопросительный голос Лойса, которого я и не надеялась уже услышать.
Подскакиваю на месте и смотрю за спину незнакомца. Друг стоит в домашней одежде и смотрит на нас с недоумением.
– Лойс, слава богу, нам нужно срочно поговорить, – собираюсь с мыслями и подрываюсь с места.
Вот только не могу сделать и трех шагов, как мощная крупная рука наглого мужика перехватывает меня поперек талии и прижимает к себе, не давая шевельнуться.