Страница 3 из 7
– «Вот почему я их не услышала».– Догадалась Золушка.
Дверь, ведущая в коридор первого этажа, скрипела при открывании. Золушка никогда её не смазывала, чтоб слышать, если к ней подкрадывались родственницы. Их шутки были частыми и злыми, приходилось постоянно быть начеку. А вот петли двери, ведшей на лестницу прислуги, она регулярно натирала гусиным жиром. Золушка постоянно пользовалась ею, а зимой, чтоб затопить камины, девушка поднималась в спальни мачехи и сестер очень рано. Делать это нужно было бесшумно, чтобы не потревожить спящих мегер, вот она и старалась исключить все возможные звуки.
– «Наверное, Тория заметила это и подговорила мать прокрасться сюда по ней».
Золушка взглянула на старенькие ходики, висевшие на стене. Они были вырезаны из дерева и имели форму совы. Качавшийся внизу маятник, заставлял глаза птицы смотреть то влево, то вправо.
– Ну, так и есть! Совсем я не проспала, у меня в запасе еще десять минут.
Золушка повернулась к закрывшейся за сестрами двери и, смешно сморщив свой милый нос, показала ей язык.
– Вредины. – Тихо проворчала она. Бросив в печь мелко нарубленные щепки, она разворошила затухшие угли огромной кочергой.
Несмотря на тяжелую жизнь полную несправедливости, девушка была оптимисткой. Пара пощечин окрасивших в ярко-розовый цвет, бледные, словно у фарфоровой куколки щечки, не могли испортить ей настроение. Ведь сегодня пятница, а по пятницам и средам в особняк на Южном холме приходил учитель танцев.
Золушка подхватила тяжелый, медный чайник и поставила его на плиту. Потом она быстренько спустилась в погребок и принесла холодный кувшинчик со сливками, колбасу, сыр и приготовленные вечером пирожные. На огромный серебряный поднос, она установила сервиз из розового фарфора, который мачеха желала видеть по утрам, и белые тарелочки с завтраком.
Двигалась девушка легко, порхая от плиты к очагу и обратно так, словно не выполняла несправедливо возложенные на неё обязанности, а танцевала. Собрав все нужное, Золушка подхватила увесистое блюдо и, прогибаясь под его тяжестью, пошла на второй этаж.
Первой по коридору была спальня Хильды. Открыв дверь носком ноги, Золушка вошла в комнату и накрыла маленький столик для завтраков. Лежавшая на постели сестрица предпочитала на завтрак пирожные, сладкий какао и клубничный пудинг.
– Заштопай мои чулки и пришей к бежевой перчатке оторванный палец. – Сказала Хильда вместо благодарности.
Вторая спальня. Тория седела за письменным столом и покусывала кончик красивого пера. Пальцы её были измазаны в чернила, а на листке красовалась пара крупных клякс. Старшая из сестер, вела обширную переписку, как с подругами по балам, так и с потенциальными ухажерами. Еще она баловалась написанием стихов и часто зачитывала свои «шедевры» гостям, у которых от этого кисли лица.
– На желтой шляпке оторвалась лента. – Кивнула она на ворох вещей, как попало сваленных в кресло.
– Пришью.– Присев в книксене, отвечала Золушка.
– И ототри пятна на синем платье. Прямо на лифе. Кажется это малиновое варенье. У Годрихов к бисквитам подавали малиновое варенье.
Золушка хотела посоветовать сестрице есть поаккуратнее, но вслух ответила:
– Я попробую отстирать, но если это действительно малина, у меня ничего не выйдет.
– Что?! – Подскочила Тория. – Да ты знаешь, сколько оно стоит? Я сейчас же пожалуюсь на тебя маменьке! – Увидев испуг в глазах сводной сестры, девушка возликовала.
– Не нужно. Я… Я вышью на лифе маки и пятна будут совершенно незаметны.
– Маки? – Засомневалась Тория.
– Да. Они очень модны в нынешнем сезоне. А на синем, алые цветы будут смотреться просто восхитительно. – Уговаривала её Золушка. – Они подчеркнут твой румянец.
– Ну хорошо, только платье должно быль готово завтра. Я одену его на прием к Селинонам.
– Как скажешь.– Склонила голову Золушка, не переставая в это время накрывать сестрице завтрак. Тория предпочитала встречать утро жасминовым чаем, яичницей и тостами с маслом.
Последняя дверь на этом этаже, вела в хозяйские апартаменты. Это была непросто спальня, а несколько комнат соединенных между собой дверьми. Из коридора Золушка попала в маленькую гостиную, стены которой были затянуты розовым шелком. Она была пуста. Из неё в разные стороны вели две двери, на половину хозяина и хозяйки. К каждой спальне примыкали гардеробные, а к спальне хозяйки еще прилагался будуар, с зеркалами в пол. Мачеха отыскалась в огромной постели. Куда она вернулась после утреней прогулки на кухню.
– Ваш завтрак. – Присела в книксене Золушка.
– Наконец-то. – Устало отозвалась Диана Лидия, урожденная Гаушен, а ныне баронесса Троксонвок.
– Утомилась ждать. – И махнула рукой в сторону маленького столика на коротеньких ножках. Его нужно было ставить на постель, чтобы её милость, кушая, не утомилась еще сильней.
Она любила испить поутру крепкий кофе, с изрядной порцией жирных сливок. Закусить его сдобными булочками с корицей и изюмом. Еще ела кашу, колбаску, сыры. Не гнушалась пудингом.
– Сегодня сразу после урока танцев, натри паркет в бальном зале. Обязательно почисть столовое серебро. Взбей и перестели все постели на третьем этаже.– Баронесса, как всегда по утрам, задавала задания своей падчерице. За день к ним добавлялась приличная доля новых. – Сегодняшние гости если засидятся, могут остаться переночевать. Пусть все будет свежим. На ужин, кроме уже оговоренного, приготовь запеченного гуся. Баронесса Годрих, в прошлый приезд была от него в восторге.
На это замечание Золушка счастливо улыбнулась.
– Она глупа и ничего не понимает в изысканной кухне. – Мачеха быстро осадила в девушке радость.– Но если хочет, пусть ест.
Пока миледи неторопливо завтракала, Золушка прибрала разбросанные по комнате вещи, расставила по местам сдвинутые кресла, протерла пыль. Она старалась вести себя как можно незаметней, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание сварливой мачехи. Но к её счастью, утреней шутки мачехе было пока достаточно. Женщина неспешно отхлебывала дымившийся кофе, и лениво поглядывала в окно, подсвеченное весенним солнцем. День обещал быть просто чудесным.
Собрав ворох белья, нуждающегося в починке и стирке, девушка откланялась и с облегчением спустилась на относительно безопасную кухню. После смерти отца, это место стало для неё родным. После того как с ним случилось несчастье, она находилась в этом доме на положении бесправной служанки, а ведь по рождению была даже высокороднее своих сводных сестер.
Довольно давно, её отец, барон Генри Троксонвок, получил хорошее наследство и считался завидным жинехом. В двадцать пять лет он женился на прекрасной женщине своего сословия. Анна Свонк была хрупка и восхитительна, она подарила горячо любимому супругу дочь и чета жила в своем богатом поместье счастливо, но не долго. Когда Золушке исполнилось пять, её мать тяжело заболела и умерла. В доме воцарилось уныние и печаль. Генри забыл о делах, дочери и имении и полностью отдался своему горю. Он много пил, только вино спасало его от черных мыслей и одиночества.
Иногда он все же поспешал друзей и на одном из приемов встретил привлекательную вдову. Потеря супругов стала обшей их бедой и темой для разговоров. Диана была женщиной хитрой и знала, на какие струны души нужно надавить, чтобы получить желаемое.
– Подумайте о вашей девочке. – Нашептывала она ему на ухо и сжимала его руку. – Ей нужно воспитание, соответствующее титулу. Ей нужна компания. А как ваша крошка живет все это время? Одна, в полной изоляции. Юной особе это не пристало. Если бы я была её матерью, я бы непременно сделала её счастливой. – Диана томно вздыхала и озабоченно обмахивалась веером. – Позвольте мне и моим дочерям навешать её. Уверенна, они непременно подружатся!
Подругами девочки не стали, но зато благодаря этим частым визитам Диана Гаушен, стала баронессой Троксонвок. Вот так-то!
Сделалась Золушка от этого счастливой? Точно: нет! Войдя в этот дом хозяйкой, женщина сбросила добрую маску, за которой прятала до этого свое лицо, и во всей красе показала истинный нрав.