Страница 12 из 18
– Ась, пошли я тебе помогу, – подхватывает меня Марина и под руку уводит в туалет.
– Чеееерт, Ася! Кто это? – шипит она, и в ее глазах разгорается нешуточное любопытство.
– Друг, – единственное, что могу ей ответить.
Друг, от которого сердце заходится в истерическом припадке. Друг, от которого хочется убежать и спрятаться в какой-нибудь дальний угол. Друг, от близости которого все внутри сжимается и трепещет.
– Ну, конечно, друг, – ухмыляется Марина, набирая в ведро воды. – Именно друзья так и поступают, да. И давно ты с ним познакомилась?
Конечно же по тону девушки я слышу, что она ерничает. Все она понимает, но продолжает подыгрывать мне.
– Недавно, Мариш. Но не это сейчас важно. Я переживаю за него. Ты же понимаешь, что теперь будет?!
Стоя возле зеркала, перевязываю растрепавшиеся волосы в хвост. Лицо освежаю теплой водой. Естественно ни о каком макияже и речи не идет. В таких передрягах, в какие попадаю в последние дни я, ни одна косметика не “выживет”.
– Ась, ну ты же понимаешь, что это я такая уступчивая, – тянет губы в улыбке девушка, – но Ника так просто не отстанет. Думаешь не видно по нему, что неместный. Да если б он был из наших краев…
– Герман из Москвы, Марин, – подсушив лицо бумажными салфетками, поворачиваюсь к ней лицом. – Я просто знаю, что он очень непростой человек. И если бы не эта дикая ситуация с Вадимом, я бы предпочла не пересекаться с ним.
– Господи! – со свистом вылетает изо рта Марины. – Ты это делаешь специально? Зачем столько интриги наводишь?
– Девочки! – доносится взволнованный голос Вероники из зала.
– Видимо одна не справляется с чересчур сексапильной харизмой твоего “друга столичного”, пошли на помощь, – подмигивает мне Маринка и выходит в зал первая, за ней я и ….
…. тут же врубаюсь в нее. Вскидываю взгляд и у меня сердце бухается в пятки, сбиваясь с ритма, отдается неровными толчками где-то в районе живота.
– Что тут происходит? – стряхиваю с себя оцепенение, выступаю вперед.
Голос у меня неожиданно твердый, звонкий, хотя внутренне я настолько паникую, что не передать словами.
– А вот и она вышла, – слышу гнусавый голос мужа, но его самого не видно из-за широкоплечих полицейских, которые, скрутив Германа, держат его на прицеле.
– Это она зачинщица, – вякает вдогонку.
– Девушка, вам придется проехать с нами в участок, – грубо кидает мне полицейский, подступая.
– С чего это? Я никуда не поеду. И я прошу объяснить, в чем, собственно говоря, дело? – настаиваю.
– А в том, что это ты организовала на меня нападение вот этого бугая. Ты…
– Вадим?! Ты в своем уме? – моему возмущение просто нет предела. – Это все абсурд!
– Ася, не разговаривай ни о чем. Просто оденься и поехали…
– Закрыл рот, – рявкает на Германа полицейский, который в руках держит автомат.
– Это ты его сегодня закроешь, обмудок, – рычит утробно Герман, передергивая руками, и полицейский не дожидаясь продолжения бьет его прикладом в затылок.
– Господи! Что вы делаете? – вскрикиваю, ко мне присоединяются девчонки. – Он же ни в чем не виноват?!
Я подхожу ближе.
– Одевайся, давай! Сказано же, – недовольно качает головой полицейский.
– Я поеду с тобой, Ась, – выступает Ника вперед.
– Успокоились все! – рявкает полицейский. – Мы что, в курятнике? – борзо осаживает Веронику полицейский. – Выполняем приказ, а то еще статью пришьют за сопротивление органам власти: – Давайте – этого в машину! – командным голосом отдает приказ, этот у них, видимо, главный. – А ты со мной поедешь.
Меня всю трясет. Картина вырисовывается совсем не радужная. Германа без сознания волокут к машине, я иду следом. Чувствую себя преступницей.
– Ну что, доигралась? – слышу ехидный смешок Вадима прежде, чем меня посадили в машину. – И поверь мне, дорогуша – это только цветочки. За такое, – он подцепляет свой вывихнутый подбородок, – пойдешь у меня по “этапу” и будешь там зэчек стричь и за ипотеку платить. Поняла?
Глава 6
И если, пока мы ехали до участка, я еще питала надежду на то, что там-то точно со всем разберутся, то, оказавшись в серых неприветливых стенах полицейского отделения, поняла, что выбраться отсюда мне будет непросто.
Мои объяснения, как оказалось никому не были нужны. Меня, в отличие от Германа, посадили в общую камеру с реальными “нарушителями закона”.
Запах смрада мгновенно пропитал мою одежду, волосы и кожу. Закрыв рот и нос ладонью, я прошла в самый дальний угол. Уперлась плечом в стену.
В голове промелькнула мысль о том, куда могли увести мужчину. Я только краем глаза успела заметить, что его потащили дальше по коридору…
Сердце неожиданно сжалось в комок, стоило только представить, что сейчас может происходить в камере. А вдруг полицейские избивают Германа? Но ведь это несправедливо! Мужчина ничего не сделал плохого?! В отличие от Вадика, он пытался не навредить, а защитить меня!
– Эй, зенсина, – услышала рядом с собой, откуда-то снизу шепелявый то ли мужской, то ли женский голос, было непонятно.
Опустила глаза. На полу, привалившись к стене, сидел молодой парень. Хоть по его одутловатому лицу и трудно было угадать возраст, но я не угадывала – я точно знала. Я угадала парня. Это Ромка, внук моей постоянной клиентки. Мы живем с ней по соседству.
– Рома?! – удивленно шиплю, присаживаясь рядом с ним на корточки. – Что ты тут делаешь? Что с твоим лицом?
Парень часто заморгал глазами. И уже через пару секунд его брови удивленно поползли вверх:
– Ася?! – он подобрался. – Сто вы тут делаете?
– Боже, – схватила паренька за щеки, покрутила в разные стороны. – Тебе… зубы выбили?
Ромка, смутившись, спрятал взгляд.
– Ром, отвечай, немедленно! Людмила-то знает, что ты здесь? – у меня все трепещет в груди.
Парень совсем еще ребенок. Ему только-только восемнадцать исполнилось. Разве можно так с ним? Что он мог сделать такого, что с ним так обошлись?
Рома продолжает молчать. Я резко выпрямляюсь. Решительно подхожу к решетке. Выглядываю кого-то из сотрудников полиции. Я этого так не оставлю. Что за беззаконие творится? Я Людмилу и Рому знаю уже больше пяти лет и ни разу не замечала за парнем аморального поведения.
– Товарищи! Тоооварищи! – повышаю голос так, что эхо отзеркаливает от бетонных стен, разносится по зданию.
– Ася, не нужно. А то и вам достанется. Они после праздников совсем озверели. Мы с ребятами куражились, отдыхали в парке на плосяди. Так они не разобравшись, потолкали нас всех в Уаз и сюда привезли. Я тут несколько дней сизу…сижу. Извините, – выдает на одном дыхании.
А потом прикрывает рот, отворачивается. Наверно заметил, как я поморщилась из-за запахов исходящих от него и от помещения в целом. Сдержать отвращения к этим “ароматам” я не смогла.
– Это чистой воды беззаконие! Такое нельзя оставлять без внимания, – цежу сквозь зубы, и поворачиваюсь к решетке с тем настроем, чтобы вновь позвать представителей власти, когда натыкаюсь, на холодный колкий взгляд бледно-серых глаз невысокого пузатого мужика. Его лысина на макушке поблескивает в свете люминесцентных ламп, в круглых, больше похожих на поросячьи, глазах нет ни намека на человечность. Красное лицо с пухлыми щеками и тонкими губами, сидело на массивной короткой шее, которую перетягивала пуговица голубой рубашки.
– У вас имеются какие-то претензии к нашей работе, барышня?
Смерив меня блуждающим липким взглядом, остановил его на моих губах. Хмыкнул.
– Да, есть, – вздернув подбородок, смотрю ему прямо в лицо, игнорирую его глумливую усмешку.
– Ну раз есть. Слушаю, – иронизирует.
– У меня к вам вопрос по этому молодому человеку, – сухо говорю.
И по тому, как взлетели тонкие брови полицейского вверх, поняла, что он удивился.
– И что же с ним не так? Он вам кем-то приходится?
– Да. Это мой племянник, – вру без зазрения совести. – Мне бы хотелось знать на каком основании вы его удерживаете здесь и даже не даете возможности позвонить!