Страница 5 из 7
– Не хочешь разговаривать? – спросил я. – Почему?
– Да пошёл он! – отмахнулся Игорь. – Прикинь, этот крендель меня тоже обманул: соврал, что бабка в склепе похоронена, а про могилу только за день до отъезда сообщил. Я наехал, что не было такого уговора, а он угрожать стал.
– Ничего бы Николай тебе не сделал. Надо было деньги вернуть и не отвечать на звонки. А где ты ходил?.. Ну когда я спал в машине.
– Да нигде… так… гулял.
Он врал, я не сомневался, но не стал приставать с расспросами. Наверно, опасался в глубине души, что взгляд приятеля снова станет колючим, что он опять скажет что-нибудь такое, отчего мне придётся сразу уехать. А сейчас бросать Игоря нельзя: он в беде, я это чувствовал.
Глава 4. Артефакт
Тётя Надя поставила на стол кастрюлю с голубцами, большую миску салата из помидоров с колечками лука и перца, порезала большими ломтями хлеб.
– Солёнщиков не пускаешь в этом году? – спросил Игорь и подцепил вилкой голубец.
– На кой они мне? Хлопотно, да и не хочу, мне хватает. А соседи держат солёнщиков, да… Комнаты сдают, вон Черкасовы второй этаж надстроили. Раньше коров держали, а сейчас солёнщиков! – пошутила тётя Надя.
– А вы сами ходите на озеро?
– Я не хожу. Брезгую, грязное оно стало. Удивляюсь, как другим денег на это не жалко.
Я вспомнил рекламные буклеты с длинным списком недугов, которые помогает вылечить солёная озёрная вода, как будто она волшебная. С аппетитом ел голубцы, они были очень вкусными, с чесночком и перцем, и салат, щедро сдобренный домашней сметаной. Разговор за столом пошёл о родственниках Игоря: как там мать с отцом, как сестра поживает и что поделывает. Слушал я в пол-уха и всё поглядывал на кровать, где каждые несколько минут тихо вибрировал телефон Макаркина.
***
Я думал, что не усну, но провалился в дрёму почти сразу, как только прилёг на прохладную постель, ненавязчиво пахнущую лавандой и мятой, наверно, тётя Надя перекладывала бельё подушечками для ароматизации. Проснулся от резкого хриплого звука и быстро сел в кровати. Кукушка отсчитывала время: ку-ку, ку-ку! Тьфу, зараза, разбудила. Тётя Игоря вечером из вежливости предложила остановить часы, но мы отказались – не неженки.
Я взбил подушку и снова лёг, но сон пропал начисто, ни в одном глазу. Повертелся, стараясь найти удобное положение, панцирная сетка громко скрипнула. Замерев, покосился на белеющую в темноте постель Игоря и увидел отброшенный плед. Макаркин мог выйти в туалет, пойти к тётке в большой дом или просто стоять на крыльце. Да мне всё равно, не в лесу потерялся, чего искать.
Перевернулся на другой бок и уснул.
***
– Ну ты спишь! Одиннадцать часов!
Игорь, одетый в чистую майку и шорты, сидел на краю постели, вертя по привычке телефон в руках.
– Как одиннадцать? Темно же, – пробормотал я и потянулся за смартфоном.
– Тётя ставни закрыла, чтобы солнце тебя не разбудило, вот и темно.
– А ты куда уходил?
– Умываться. Там летний душ в огороде, вода холодная, но всё равно классная – бодрит.
– Я ночью просыпался несколько раз – тебя не было, – вспомнил я.
– Приснилось, – усмехнулся Макаркин. – Никуда я не уходил, спал как младенец, даже кукушку не слышал.
– Хватит врать. Хочешь сказать, что у меня галлюцинации?
– Почему сразу галлюцинации, говорю же – приснилось.
Ничего не приснилось, я был уверен, но сделал вид, что согласился.
– Идём завтракать. Тётя Надя в доме стол накрыла, – сказал Игорь и вышел в прихожую.
Я услышал, как коротко звякнул телефон, раздалось тихое «алло» и тут же трубка взорвалась руганью: «Ты где, сука?! Какого… мне мозги..! Где шляешься?! Я велел немедленно возвращаться, а ты… что ты вытворяешь?!» Игорь молча слушал и, видимо, выключил телефон, потому что стало тихо. И вот новый звонок.
– Ты что себе позволяешь?! – взревел Николай.
– Успокойся уже, а то отвечать перестану, – процедил Игорь. – Скажи спасибо, что вообще трубку взял… Навестил тётку… что, нельзя? Алиби хоть какое-то. Сам-то не стал могилу копать!
Куда делся тот бодрый и немного заискивающий тон, которым Игорь разговаривал с заказчиком ещё день назад! Сейчас это был голос уверенного в себе, сильного человека, и Николай это почувствовал, а может, побоялся лишиться перстня. Он что-то сказал, но уже тихо, я не услышал что.
– Завтра приеду. Да, сразу к тебе, – пообещал Макаркин и нажал отбой.
Наверно, приятель передумал, решил отдать перстень и получить деньги. Или что-то ещё затеял? Посмотрим, посмотрим…
***
– Красоточка! – восхищённо причмокнул Игорь, вытирая бумажной салфеткой жирные от чебурека руки. – Надо с ней познакомиться.
Я проследил за его взглядом и увидел брюнетку с фигурой нимфы в голубом купальнике. Она стояла у кромки воды, чуть расставив загорелые ноги. На смуглой спине девушки пудрой проступал белый соляной налёт.
– Познакомься, – усмехнулся я.
Ясное дело, красавица отошьёт Макаркина ещё на подлёте, не успеет тот сказать «привет». Нимфам почему-то не нравятся парни вроде моего приятеля.
Игорь машинально крутил перстень на пальце, не сводя глаз с девушки, и она интуитивно почувствовала, будто взгляд прожигал ей кожу. Медленно повернула голову, обнаружила развалившегося на лежаке Макаркина и посмотрела оценивающе, чуть прищурившись, а потом перевела взор на меня. Я перестал дышать. Это была самая симпатичная девчонка, которую я встречал, даже красивее однокурсницы Риты Соловьёвой.
Нимфа слегка улыбнулась, передёрнула плечами и тут же забыла о нас; собрала волосы заколкой и неторопливо вошла в воду. Мы с Макаркиным следили за ней с восхищением. Жаль, я не поэт, не могу красиво описать эту грацию, эти маленькие ноги, осторожно ступающие по белому от соли песку, эти тонкие руки…
– И я искупнусь! – решительно сказал Игорь, снял перстень и сунул под лежащую на песке одежду. Сделал он это автоматически, не глядя, потому что смотрел на озеро, боялся упустить из виду девушку.
Я впился глазами в тощую фигуру Макаркина. Вот он подходит к брюнетке, которая забрела в воду по пояс, что-то говорит, жестикулируя. Мне представилось, как нимфа окатит Игоря презрением, как искривятся в усмешке её губы, как она бросит короткую колючую фразу и отвернётся. И бедный приятель останется стоять дурак дураком.
Но случилось странное: девушка смотрела на Макаркина с благосклонной улыбкой. Я присвистнул: ну и дела! И тут вспомнил о кольце. Осторожно приподнял Игореву рубашку и увидел тускло блеснувший перстень с прилипшими песчинками, зажал его в ладони. Приятель был слишком увлечён приятной беседой и не смотрел в мою сторону.
Что же особенного в этом кольце? Я повертел его, рассматривая чёрный камень, будто глаз, не смог удержаться и примерил. В голове зашумело – так накатывают и с шелестом уползают обратно морские волны; перед глазами надувались и лопались радужные мыльные пузыри, краски стали ярче, как будто кто-то перенастроил на максимум опцию «цвет». Я заморгал, не узнавая блёклый пейзаж. В уши хлынули звуки: обрывки чужого разговора, плач, женский смех и навязчивая мелодия какой-то модной песни.
И я испугался – ну а кто бы не испугался на моём месте: ничего не принимал, а словил галлюцинацию! – зажмурился, закрыл лицо ладонями. Постепенно утих шум в голове, смолкла какофония. Я осторожно приоткрыл глаза, посмотрел сквозь ресницы на озеро с торчащими головами купающихся, на противоположный берег, где капризничал и приплясывал на месте чей-то ребёнок в красной панаме и таких же трусиках.
– Ма-а-ам, мне жарко, пошли домо-о-ой… – заныл прямо в ухо мальчишеский голос.
Я с недоумением огляделся: детей поблизости не было.
– Ну ма-а-ам…
Да кто же это, неужели тот мальчишка на другом берегу? Не успел подумать, как перед глазами появился как бы большой экран, на котором крупным планом возникла детская плаксивая рожица под красной панамкой.