Страница 2 из 17
Мы – её сны, которые земля рассказывает, шелестя травой, небу.
Мы напитываем своим ароматом ветерок, а тот, странствуя по миру, вызывает в людях лучшие мысли.
Мы являемся маяками измученных жаждой долин, на которые ориентируются в своем полёте тучи. А перистые облака спускаются всякий раз ниже, чтобы нами полюбоваться.
Мы растём до самых ледников, сверкающих, как драгоценные камни на солнце. И отмечаем границы своего обитания эдельвейсами.
Мы – гордость Алтая, равно как и всей Земли.
Мы являем собою образ ангела, который должен воплотиться в человеке. И эти времена близки.
Считалочка из детства
Я знаю: сердце – середина лета,
томатов и варений заготовка.
Мелькнёт вдали сиреневая лента –
оскал грозы, перемещенье тока.
Три трактора уедут на свиданье
с сырою почвой, пахнущею сыром,
и свет войдёт, и щель между домами
собой заполнит, как мастикой синей.
Ответит на вопросы ветерана
война: зачем взяла и сколько?
И улетит серебряною ранью,
увидев цель неведомую, сойка.
Я думаю, что лето… Впрочем, хватит
судить об этом чересчур лирично!
Ещё не пели птицы при Сократе,
ещё Донской стрелу для сечи кличет.
Ещё не завтра уходить в солдаты,
на новый путь ступив легко и просто,
и щуки в камышах одутловаты,
и дышат маком русские погосты.
Ещё не знают имени младенцы,
завёрнутые в тёплые конверты,
ещё жива считалочка из детства:
«Оса, стрекозка – середина лета…»
Акварели аквамарина
Затрещит стрекоза над кустом
и откроет ключом-невидимкой
человеку в обличье простом
дверь прозрачную, в утренней дымке.
Сам войдёшь или звать мотылька
удивлённому сердцу прикажешь?
Дни забот забирает река,
отдыхает сомненье на пляже.
У открытого воздуха рот
перепачкан молвой и малиной.
Вот она, моя родина: ждёт,
записаться в поэты зовёт…
Акварели аквамарина!
Ключи от Рая
Кокса моя родная
в утреннем молоке
ищет ключи от рая,
спрятанные в реке.
Где они, золотые,
спрятаны, покажи!
Эти слова простые –
рыжие мураши.
Прячут ключи от рая
омуты, родники,
чтобы указом мая
были шаги легки.
Чтоб на пологих крышах
месяц сушил рога,
пели октавой выше
жёлтые берега.
Чтобы с утра, как в бочку,
в синюю благодать
дети любили строчку
Пушкина отпускать.
Засушенный цветок
С летних дней в бумажной яме
он лежит, как в саркофаге.
Прикоснусь к нему губами,
слабым отсветом бумаги.
И за дымною метелью,
за пределами разлуки
от обильных гроз вспотеют
у берёзы ветки-руки.
Мотылёк в цветочной чашке
с комарами пир затеет,
а потом достанет шашки…
Только с кем играть? Метели
в белый саван завернули
край любимый, азиатский.
И приходят на ходулях
у печи погреться сказки.
Воспоминание
Майское утро – тихое, странное…
Где ты, погода, сердцу желанная?
Дождь непрестанно стучит по сараю,
словно кривые ножи самураев.
Конь вороной возле старого дуба
крупом мерцает и грустно, и грубо.
В тёплой избе, по земному закону
свечи зажгу, помолюсь на икону.
Плащ, до сапог достающий, надену
и на крыльцо – нужно ехать по делу!
Ветер в поле
Пшеничные колосья
раскачивает ветер.
Их золотые косы
у ветра на примете
(одетый в плащ зелёный
десантника на службе,
боями закалённый,
он верен старой дружбе).
Ведут себя колосья,
как девушки на танцах,
расплёскивая косы
для торжества оваций.
И так приятно ветру
погладить им головки,
читая в книге света
секреты и уловки.
Благопожелание раненой песне
Открыты старые сени
послушать в саду сороку.
У песни моей осенней
пробито крыло горохом.
Лечись, моя песня, светом,
пойманным в тюли окон,
когда он полынным летом
поёт в тишине глубокой.
Летай за водой в Архангельск,
за крошками хлеба – в Киев.
Пускай за тобою Ангел
спешит с шарами и кием.
Ты вся – в саду чаепитье,
когда самовар на блюде
пускает пары наитья
и чай разливает людям.
Огород
В зелёном небе огорода
созвездья плавают малины,
смущая дух прозрачным ходом
переплетающихся линий.
В зелёном небе всё возможно:
и танцы мошек над цветами,
и шелестение горошин,
открывших пасть гиппопотамью.
О, гиря фруктов огорода
и овощей подземный щебет,
когда ветров проходит рота
просторным коридором в небе!
Внимает паутина мухе,
паук галантен, как придворный,
и всё подчинено науке,
команде солнечного горна!
Вздыхает праздничная лейка
и шелестит листом капуста,
и сходят маленькие реки
с лицом поэта Заратустры.
Малина машет опахалом
и хочет взять реванш у мёда,
и мыслит в полдень петухами
сухая жаркая погода.
Останови движенье чисел,
часов и бабочек на клумбе,
и здравого лишится смысла
червяк в своём подземном клубе.
Летает, ползает, щебечет,
цветёт и зреет час от часа
под патронажем человечьим
биологическая масса.
И взяв в заложники вниманье,
с каким на всё взирает полдень,
сухие ванны принимает
в видавшем виды огороде.
Песня беременной женщины своему ребёнку
Женщина с двумя сердцами, плывущая по морю воспоминаний...
Ступай тихонько, мой мальчик,
по крыльям птиц разноцветных,
в горах уснувших без плача,
скалой укрытых от ветра.
По родникам золотистым,
шептать умеющим громко
о том, как звенят монисты
внизу, в селении горном.
По белой росе, по камню,
по тёмным ночным стрекозам,
поющим крыльями «амен»