Страница 66 из 123
Вскоре сверху раздаются удары, но, мне не до этого, за каменным ложем из песчаника, залитым кровью девушки, камень показал тайник в стене, прикрытой каким-то каменным цилиндром, довольно большим и тяжелым. На нем лежат инструменты, которые здесь используются в качестве пыточных приспособлений и я просто сбрасываю их на пол, который здесь тоже сложен из правильных каменных плит.
— Чтобы легче отмывать было, — понимаю я и двигаю в сторону цилиндр, веса под центнер, упираясь всем телом и только моя сила, превосходящая даже силу Рыжих, дает мне возможность вскоре убедиться в том, что в стене имеется дверца. Я еще двигаю цилиндр в сторону, чтобы она открылась, хотя бы, под прямым углом и подбираю ключ в тайнику.
Удары сверху все раздаются и я решаю подняться в лавку, чтобы проверить, что там делает спасенная.
Она явно пугается, когда я появляюсь в двери, отпрыгивает, замахиваясь молотком и я вижу неприятную картину для каждого мужчины, могущего такое себе представить. Девушка стащила с каждого Рыжего штаны и теперь отрывает клещами мужские органы, разбивая притом яйца на каменном полу. Не знаю, насколько у нее получается, но выглядит все настолько отвратительно, что меня сразу же начинает подташнивать.
Я спускаюсь вниз, не собираясь ничего говорить жертве, которая хоть таким способом пытается что-то доказать напоследок своим насильникам и их сородичам. Может, у них в степи такие нормы и понятия, не мое это дело.
Хорошо, что я все уже там обыскал и теперь могу подняться наверх, на третий этаж, не опуская глаза.
Постукивания продолжаются, я же возвращаюсь к тайнику, не подходя взглянуть в искаженное лицо сидящего на колышке подельника Рыжих.
Зачем мне это, еще потом приснится чего. Других дел много, пора открывать тайник и вытаскивать из него богатейства местного клана.
Так, ключ подобран, толстенная и увесистая дверка распахнута с помощью клинка и я жду пару минут, не вылетит ли птичка. Узник, насколько я слышу, пытается дышать очень короткими вздохами, чтобы меньше мучиться и, кажется, скоро помрет. Я уже принюхался к спертому воздуху или через выломанную дверь заходит свежий?
Не дождавшись никакой заподнянки, я достаю металлическое зеркальце на длинной ручке и пытаюсь рассмотреть, что в тайнике. Видно плохо, только мешочки лежат спереди, достаю из по очереди клинком и складываю в сторонке, потом какой-то ящичек, его тоже вытаскиваю клинком, зацепив за ручку.
Вроде все, шесть мешочков и один ящичек, ларец наверху и еще что-то есть в одной винной бочке.
Стуки сверху, вроде, поутихли, чтобы потом, с новой силой и азартом, снова начаться.
Девушка что-то кричит, со второго этажа и я поднимаюсь туда, стараясь не наступить на что-то и не рассматривать внимательно, что она здесь натворила.
— Один, еще жив был, ну я ему, напоследок, яичницу расколотила! — восторженно кричит она, глядя на одного из щитоносцев.
— Всех оприходовала? — спрашиваю я.
— Всех, еще бабы остались.
— Давай, с ними потом. Пойдем наверх, поговорим. Сходи, умойся, — предлагаю я, видя ее забрызганное чем-то лицо и безумные глаза.
Она соглашается, и исчезает внизу.
Так, я же кухню еще здесь не видел, — понимаю я и иду за ней следом в лавку, где открываю одну из дверей, про которые совсем забыл. Их тут две и одна ведет на саму кухню, вторая — в обеденный зал, как я понимаю. Время завтрака работящих и бесчеловечных нелюдей уже прошло, когда открыли дверь лавки и появился я своей персоной, до обеда еще долго. Если и была кто-то из гномих на кухне, наверняка, она поднялась по вон той узенькой винтовой лесенке на второй этаж, где и напала на меня из-за панелей, размахивая огромных тесаком, как я сейчас вспоминаю.
Поднимаюсь по лесенке и точно, попадаю в небольшой коридорчик, оканчивающийся теми самыми распахнутыми панелями, где валяется одна из женщин Рыжих в поварском переднике. Ее я убил длинным ударом в глаз, не дав дотянуться до меня своим тесаком.
Все же, за несколько месяцев тренировок с ножами и мечом, я стал гораздо увереннее управляться с холодным оружием. Против настоящего воина выйти, точно, не рискнул бы, но, с бабами Рыжих, статью напоминающих крепких мужиков, справился легко. Конечно, когда не переживаешь, что тебя достанут острым металлом, все не так и сложно получается.
В коридорчике еще одна дверь, ведущая в пустую комнату, где не обнаруживаю ничего интересного и поднимаюсь на третий этаж, там уже ждет меня девушка, все еще в сорочке, изрядно забрызганной кровью.
— Так, у тебя есть час, чтобы решить, что делать. Куда ты можешь уйти?
Она задумывается и начинает, только теперь, после осуществления мести, какой она уж получилась, задумываться, как жить дальше. Похоже, что уже попрощалась с жизнью и думала только о мести и смерти все время.
— Займись своей одеждой, найди что-то в шкафах, что сможешь одеть на улицу. Я дам тебе денег, то есть, эти уроды выплатят тебе на несколько лет вперед. Я скоро уйду и лучше, чтобы мы не встретились в Талаке.
— Я подумаю, — отвечает девушка, наматывая прядь на палец.
Она ничего такая, для степнячки, приятное, немного плоское лицо, вполне симпатичное, говорит неплохо, на принятом в Талаке, черноземельском, наряду с местным, языке.
Понятно, что страшных и уродливых Рыжие не принимали от местных подонков, в качестве добычи.
Я пока переношу все добро в комнату Старшего и начинаю осматривать свою добычу.
Впрочем, все, как и везде, в мешочках около шестисот золотых, в ящичке камни, разноцветные, разложены по отделениям и размеру. Плюс еще сто пятьдесят золотых и алмазы в ларце, немало женских, дорогих украшений.
Что же, помимо доброго дела, искоренения гадкого народца, спасения одной человеческой девушки от страшной участи быть затраханной и, потом, замученной местными нелюдями, я еще неплохо и денег поднял. Заодно вырвал ядовитые клыки у всех, кто организует поиски пропавшего клана в Асторе, без постоянного финансирования такой процесс сразу прекратится.
Хотя, придется быть наготове, что кто-то, узнавший поболее других, появится на горизонте, чтобы испытать свою удачу в вымогательстве.
Теперь я спускаюсь вниз, подбираю один из топоров. валяющихся на втором этаже и слышу, как снова воет пленник на колу, похоже, степнячка не забывает про него. Впрочем, все справедливо, тот, кто продает нелюдям для отвратительных вещей своих сограждан, не заслуживает ничего, кроме страшной и очень долгой смерти.
С долгой придется немного поторопиться, по моему плану живых в доме-крепости не должно остаться.