Страница 5 из 13
«У меня сомнения, как христианина: имею ли я право посылать на фронт наших казаков на смерть, когда совсем неясно мне самому, какие последствия принесет эта война Украине. Я сам могу идти на фронт воевать за то, во что я верю. Но других принуждать – это, по моему мнению, неморально».
Эти взгляды в данной ситуации, когда российские большевистские армии шли на Украину красной тучей, были не от мира сего. Тем не менее, они доказывают, вне всякого сомнения, что этот премьер Правительства УНР на самом деле стремился к миру и наверняка не имел ни тени желания воевать агрессивно против России, так как, в конце концов, таких желаний не имел никто: слабая тогда в милитарном отношении Украина могла разве нападать на милитарно более сильную Россию»[26].
С точки зрения отмеченного, достаточно мотивированной выглядит Чрезвычайная дипломатическая миссия Директории в Москву во главе с С. П. Мазуренко. Связанные с ней документы сохранились и были опубликованы в специальном издании[27]. Собственно, документы предваряет довольно основательное, взвешенное, профессиональное введение, которое помогает выяснить сущность тогдашнего политического момента, обусловленность, мотивированность многих решений и шагов, причины коллизий, которые временами кажутся труднопостижимыми и т. п.[28] В подобном ключе выстраиваются и другие публикации по проблеме[29].
Серьезные историки Р. Г. Симоненко и А. П. Реент вслед за авторитетным взглядом хорошо проинформированных непосредственных участников событий[30] выводят саму идею миссии не из ситуативных, конъюнктурных потребностей, а из принципиальных соображений, которых старалась придерживаться Директория с момента своего создания. Поэтому истоки контактов руководства УНР и РСФСР они усматривают еще в хорошо известных переговорах в Киеве В. К. Винниченко с Д. З. Мануильским и Х. Г. Раковским осенью 1918 г.[31] И это не было случайностью, исключительным эпизодом. Ведь в ходе осуществления миссии в Москве С. П. Мазуренко ссылался на факты дипломатических контактов между ним и Д. З. Мануильским, Х. Г. Раковским (хотя подтверждений участия последнего в переговорном процессе нет), которые имели место в ноябре 1918 г. в Гомеле и декабре того же года в Минске[32]. Речь шла о том, что это делалось с ведома руководства обоих государственных образований и привело к соглашению, «зафиксированном в подписанном… акте». Именно этот документ с некоторыми предостережениями был положен в основу позиции Директории на переговорах, а сам акт С. П. Мазуренко сделал достоянием гласности на заседании мирной конференции[33].
Р. Г. Симоненко и А. П. Реент не только обращают внимание на эти важные моменты, но и приводят интересные извлечения из мемуаров М. Г. Рафеса, проливающих дополнительный свет на обстоятельства кристаллизации позиции руководства УНР относительно осуществления дипломатической акции. Кроме того, они придают упомянутым фактам и свидетельствам особое значение и не обходят довольно примечательного замечания П. А. Христюка относительно В. М. Чеховского: «Главной целью В. Чеховского при вхождении в кабинет было не допустить конфликта между Украиной и Сов. Россией, который уже тогда назревал. Когда конфликт разразился, В. Чеховский прилагал все усилия к ликвидации его и достижения мира между Украиной и Сов. Россией, и вышел из кабинета, когда эти усилия не осуществились»[34]. Нужно еще раз подчеркнуть, что В. М. Чеховский был не только главой правительства, но и министром иностранных дел.
А кратко переданный последовавший обмен резкими нотами между дипломатическими ведомствами УНР и РСФСР в начале января 1919 г. был не столько формальным поводом для активизации дипломатических контактов, сколько характерным этапом их продолжения, поиска не столько тактического, сколько стратегического решения. Вопреки грозным, ультимативным требованиям, обоюдно включенным в документы, оснований для компромисса оставалось все же достаточно. По крайней мере, последние в конце концов перевесили, когда в столкновение пришли аргументы «за» и «против» переговоров с Москвой.
Официальному решению о формировании чрезвычайной миссии предшествовали подготовительные совещания в правительственной среде. По утверждениям М. Г. Рафеса, в них сразу проявились значительные разногласия. В частности, правые украинские партии совсем не желали быть причастными к инициативе левых сил. «В среде украинских правительственных сфер происходила борьба, – писал лидер местной организации Бунда. – Это были последние дни, когда должна была окончательно определиться ориентация внешней политики Украины, а под ее влиянием и внутренней. Глава Совета Министров Чеховский разрывался между Директорией, которая с каждым днем клонилась все больше вправо, и Коновальцем, с одной стороны, и левым большинством ЦК УСДРП – со второй. За кулисами шли переговоры с Антантой, левому Юрию Мазуренко поручено было организовать делегацию в Москву, в Советскую Россию для ликвидации всех трений. Переговоры эти должны были быть продолжением еще прежде начатых переговоров в Гомеле между Семеном Мазуренко, с одной стороны, и Раковским и Мануильским – с другой. Директория, не учитывая изменений, которые произошли на протяжении двух месяцев, надеялась, что ей удастся спекулировать на расхождениях между «оппортунистической» Москвой и «безоглядной» группой Пятакова. Чичерин приветствовал инициативу мирных переговоров, что усилило внутри правительственных кругов влияние левых»[35].
3 января 1919 г. М. Г. Рафес получил от Ю. П. Мазуренко предложение принять участие в «чрезвычайной дипломатической миссии, которая должна немедленно выехать в Москву». В тот же день Бюро Главного комитета «Бунда» практически уклонилось от участия в правительственной делегации, предложив УСДРП «взять на себя инициативу организации социалистической делегации к социалистическим партиям РСФСР»[36].
Выжидательную позицию заняла и УПСР. На встрече с В. М. Чеховским 4 января 1919 г. М. Н. Полоз заявил, что эсеры готовы принять участие в поездке в Москву лишь с информационной целью. Не проявила решительности и Объединенная еврейская социалистическая партия, представленная на этой встрече Брегманом[37].
Кроме прочего, определенное недоверие и настороженность политиков вызвали расчеты В. М. Чеховского на осуществление в ходе планируемого визита линии украинского «нейтралитета». Учитывая международное положение УНР, окруженной со всех сторон фронтами могущественных сил с непримиримо-враждебными интересами и намерениями, это представлялось просто нереальным. «Надо было солидаризироваться с одним или с другим фронтом: с собственными трудящимися массами и Советской Россией, или с украинской буржуазией и мировым антантским империализмом» – резюмировал по этому поводу П. А. Христюк[38].
При таких обстоятельствах В. М. Чеховский предложил послать в Москву фактически две делегации – правительственную (официальную) и общественную (представители украинских социалистических партий). Относительно официальной позиции правительства (М. Г. Рафес замечал, что это была больше личная точка зрения В. М. Чеховского) глава Совета Народных Министров наставлял потенциальных посланцев в Советскую Россию: «Скажите в Москве, что мы – социалисты стоим за власть трудового народа, что всю политику определит наш Трудовой Конгресс. Он же сформирует и новое Министерство. Мы ничего не имеем против группы Пятакова, как социально-общественной группы и даже желали бы иметь их представителей в составе нашего правительства потому, что они имеют влияние на часть рабочих. Мы обещаем полную свободу всем партиям, в том числе и большевикам, но вооруженную борьбу будем подавлять вооруженной силой. Мы стоим за полнейший нейтралитет в международных отношениях. Обязательства воевать с Антантой мы на себя не берем, но не допускаем их десанта. Если же они будут стараться навязать нам свои буржуазные порядки, мы будем против них бороться. Наша борьба с Антантой остается преимущественно дипломатической. С Доном боремся силой оружия, но лишь в наших границах, в пределы Дона не идем. Мы должны считаться с реальной силой. Краснова признавать не будем. От Москвы требуем взаимного признания суверенитета»[39].
26
Стахів М. Україна проти більшовиків. Кн. 2. С. 49–50.
27
Симоненко Р.Г., Реєнт О.П. Українсько-радянські переговори в Москві (січень-лютий 1919 р.). Документи. К., 1996. 85 с.
28
Там же. С. 3–26.
29
Солдатенко В. Ф. Надзвичайна дипломатична місія УНР до Москви 1919 р. Збірник наукових праць Науково-дослідного інституту українознавства МОН України. Т. 16. К., 2007. С. 450–472; То же // Україна дипломатична. Науковий щорічник. К., 2009. Вип. 10. С. 275–305, 362–391; Он же. Упущенный шанс достижения мирного соглашения между УНР и РСФСР в начале 1919 г. // Российская история. 2010. № 6. С. 137–155; То же // Российско-украинское обозрение. К., 2015. № 3 (8). С. 27–33; 2017. № 01 (09). С. 13–27.
30
Христюк П. Замітки і матеріали до історії української революції. Т. ІІІ. С. 133–134.
31
Симоненко Р.Г., Реєнт О.П. Українсько-радянські переговори в Москві. С. 9.
32
Там же. С. 10, 33.
33
Там же. С. 33.
34
Христюк П. Замітки і матеріали до історії Української революції. Т. IV. Відень, 1922. С. 21.
35
Рафес М. Два года революции на Украине. М., 1920. С. 127–128.
36
Там же. С. 128.
37
Там же. С. 12.
38
Христюк П. Замітки і матеріали до історії української революції. Т. ІV. С. 31.
39
Рафес М. Два года революции на Украине. С. 130–131.