Страница 4 из 13
Асимметрия утверждений в дипломатических документах – вещь распространенная. В данном случае, как российская, так и украинская стороны лишний раз это с блеском демонстрировали. При этом, кроме сугубо дипломатических целей (т. е. сути дела), документы обеих сторон несли очевидную идейно-пропагандистскую нагрузку. Последний компонент нередко превышал границы разумного, что, впрочем, не приближало стороны к разрешению проблем, а переводило отношения в плоскость шумных, но вовсе неконструктивных дискуссий, банальных ссор. Так, чрезмерная апелляция к фактору «наемных латышей и китайцев» (даже к самим словам) вызывала иронию, однако в пылу полемики руководство Украинской революции этого совсем не учитывало. Авторы ноты опровергали очевидные, хорошо известные факты повсеместной борьбы трудящихся за власть Советов, и безапелляционно заявляли: «Директория ясно видит цель Правительства Народных Комиссаров: ему необходимо с помощью «большевистских Советов» захватить богатую хлебом, углем и другими продуктами Украину, а также сделать ее своей колонией, которой она была почти три столетия под властью российских империалистов. Потому-то власть в Украине в руках местного, украинского народа, главным образом крестьянства, является препятствием для империалистических целей Российского Советского Правительства и потому это правительство уже заранее не признает Конгресса Трудового Народа Украины, подвергает его насмешкам и считает причиной, оправдывающей наступление на Украину.
Директория Украинской Народной Республики доводит до сведения всего трудового народа Украины и всего мира, с какой целью нанятые советские Китайцы и Латыши идут на Украину, и повторяет, что трудовой украинский народ не позволит насиловать свою волю – нанятым Латышам и Китайцам он противопоставит свою силу и до последней капли крови будет бороться против насилия за право распоряжаться своей судьбой»[19].
Подчеркнув несколько раз стремления руководства УНР к мирному сосуществованию с соседями, украинская нота предлагала правительству РСФСР в течение 48 часов ответить на вопросы:
«1. Согласно ли правительство Российской Республики прекратить военные операции против Украинской Республики и ее трудового народа?
2. Если согласно, то обязуется ли немедленно вывести свои войска из территории Украины?»[20]
При условии выполнения выдвинутых требований Директория выражала готовность к вступлению в переговорный процесс и восстановлению товарообмена. Несогласие же советской стороны, или отсутствие ответа до 24 часа 11 января 1919 г. расценивалась бы как объявление войны РСФСР Украинской Народной Республике.
Даже тех исследователей, которые безоговорочно находятся на стороне Директории, смущают явные несовершенства ее дипломатических документов. Впрочем, часть из них, в частности М. И. Стахив, считают, что на содержание и характер («редакцию») нот влияла позиция В. К. Винниченко и В. М. Чеховского[21].
Официальная же Москва считала нужным продолжить игру-дискуссию. В направленном в Киев ответе почти словами предыдущего документа доказывалось, что утверждения Директории, в частности о латышах, китайцах, венграх – это сплошные россказни, частично заимствованные из арсенала империалистической, антисоветской пропаганды. Опровергалось и положение украинской стороны о том, что за советскую власть выступает лишь русифицированный пролетариат промышленных центров («пришельцы» – большевистские агенты Москвы, огромное меньшинство народа). Г. В. Чичерин перечислял многочисленные восстания крестьянства во всех губерниях и убеждал, что ответственность за Гражданскую войну в Украине несет Директория с ее антинародной политикой. Отбрасывались как безосновательные попытки руководства УНР представить Гражданскую войну войной между Украиной и советской Россией[22].
Вместе с тем, нота наркома иностранных дел РСФСР заканчивалась предложением: «Исходя из проявленного Директорией желания разрешить все противоречивые вопросы путем официальных и межпартийных переговоров, мы предлагаем Вашим делегатам прибыть в Москву. Несмотря на то, что Вашей последней телеграммой вместо того, чтобы идти навстречу нашему предложению, Вы грозите нам объявлением войны, мы придерживаемся нашего предложения, имеющего целью устранение столкновения между Советской Россией и Украиной. Подходящим местом для переговоров мы считаем Москву, откуда Ваши делегации, пользуясь обычной неприкосновенностью и экстерриториальностью, будут иметь возможность сноситься по прямому проводу с Директорией»[23].
Поведение Совнаркома РСФСР немало украинских исследователей склонны квалифицировать как крайне неискреннее, как стремление затягивать по возможности дольше обмен подобного рода «пустыми» нотами с показной готовностью исчерпать конфликт мирными средствами, а на самом деле использовать дипломатические акции для прикрытия продолжения военных действий, складывавшихся однозначно благоприятно в пользу Советской России и ее союзников внутри Украины[24].
Думается, это не совсем так.
Взглянем, во-первых, на оперативность, с которой внешнеполитическое ведомство РСФСР реагировало на все обращения руководства УНР. Во-вторых, дипломатическую риторику пронизывало стремление добиться от Директории легитимизации КП(б)У и вхождения ее в правительственную коалицию. Это был бы наиболее безболезненный, «менее затратный» шаг к восстановлению в Украине власти Советов. Помимо всего прочего, это бы разрешило использовать ограниченные вооруженные силы РСФСР, попадавшей во все более тесное кольцо фронтов, на критических направлениях. В-третьих, советская сторона стремилась любой ценой найти в правительстве УНР если не союзника в борьбе с объявленным походом Антанты против большевистской России, то хотя бы попробовать воспрепятствовать вероятному альянсу между интервентами и Директорией.
Что же касается последней, то здесь еще раз следует сделать ударение на определенных моментах, которые, по крайней мере для части высшего государственного органа, имели принципиальное значение. Речь о сущностных ориентациях В. К. Винниченко – Главы Директории и В. М. Чеховского – главы Рады Народных Министров.
В. К. Винниченко, судя по всему (особенно убедительны здесь дневниковые записи), с огромной ответственностью анализировал обострение нового кризиса в украинско-российских отношениях и болезненно искал пути предотвращения катастрофы по образцу годичной давности. А что к тому идет – он осознавал все более остро и наглядно. Присовокуплялся и еще один достаточно важный момент. Под влиянием поражений Центральной Рады, испытаний нации гетманщиной и тяготения масс к большевистским лозунгам В. К. Винниченко в те дни ускорил свою мировоззренческую эволюцию влево. Для него трудовой принцип оставался если и не тождественным, то близким к советскому принципу, во всяком случае, не был враждебным ему. К тому же для него переговоры с Россией были не соломинкой, за которую хватается утопающий, а принципиальной линией на единение нарождаемой народной власти (пусть в чем-то в отличных конкретных воплощениях) против сил старого мира – против империализма[25]. Далее он не просто готов был соглашаться на дипломатические варианты разрешения кризиса, а и сам как можно более стремился к этому.
Что же касается В. М. Чеховского, то здесь, кроме социал-демократической позиции, важное значение, по мнению М. И. Стахива, играли его религиозные взгляды. «Премьер Чеховский был не только руководящим членом Украинской Социал-демократической Рабочей партии, но также одновременно глубоко верующим христианином, пробовавшим проводить христианскую мораль также в межгосударственных делах, – делает замечание историк. – Он очень боялся ответственности за продолжение оборонительной войны Украины против российской советской агрессии. Когда проф. Исаак Мазепа убеждал его, что эта война неизбежна, поскольку Москва имеет явные империалистические цели и ничто ее не остановит перед дальнейшим военным походом против Украины, разве только полная капитуляция на милость и немилость Москвы, Чеховский ответил:
19
Там же. С. 44.
20
Там же.
21
См.: Там же. С. 45–46.
22
Там же. С. 46–47.
23
Там же. С. 48.
24
Там же. С. 48–49.
25
Солдатенко В.Ф. Три Голгофи. Політична доля В.Винниченка. С. 110–114.