Страница 6 из 23
– И сколько вам лет? – хмыкаю я.
– Тридцать семь, птичка. Давай двигай ножками потихоньку, без своих тупых вопросов. Потом познакомимся.
– Тридцать семь – слишком много. Мне не нравятся старые, – произношу я, сопротивляясь и упираясь ногами, чтобы взбесить этого человека и он сделал какую-нибудь ошибку, а я получила шанс сбежать, – я люблю молодых парней, которым не нужна Виагра для того, чтобы заниматься сексом с девушкой.
Он резко разворачивает меня и толкает в стену, в которую я с грохотом врезаюсь, на секунду зажмурившись. Рука стальной хваткой сжимается на горле. Теперь я вижу лицо своего похитителя. Выглядит он, как маньяк. От его внешности меня начинает трясти с большей силой. Ему действительно тридцать семь на вид – ни больше, ни меньше. Темные волосы смотрятся растрепанными, а усмешка мужчины напоминает оскал какого-нибудь хищного зверя, который любит нападать исподтишка.
– Я тебя сейчас тут трахну без Виагры, – произносит он, – Садаев не отдавал приказ тебя доставить в целости и сохранности. Поэтому лучше заткнись, маленькое трепло. Не зли никого.
Плохая была идея его злить, но попробовать стоило. Это лучше, чем просто сдаться и сложить лапки. Он хватает меня за шкирку и толкает дверь на улицу. Мы выходим на парковку, где я вижу неподалеку черную, дорогую машину с “блатными” номерами, с тремя шестерками. На такой может кататься только сам дьявол, нормальный человек обычно более суеверен. И этот дьявол, похоже, ведет меня прямо в логово другого жуткого человека.
Он открывает дверь и швыряет меня лицом вперед на заднее сиденье. Садится следом сам, машина стартует с места, а я подбираюсь на сиденье, и забиваюсь к противоположной от моего похитителя двери.
Черт. Как же легко я попалась.
Этот маньяк улыбается мне. Может быть, улыбке другого человека я и обрадовалась бы, понадеявшись, что смогу наладить контакт или договориться о чем-нибудь… но этот улыбается, как людоед.
– Не трогай меня, ладно? – произношу я на всякий случай, – про Виагру была шутка. Я хотела тебя разозлить.
– Я сидел за убийство и изнасилование, птичка. Не стоит меня злить. Но тебе, все же, удалось, – медленно произносит этот маньяк, а волосы на моем затылке встают дыбом.
Глава 9
Я сижу, вжимаясь спиной в дверь, и выдыхая из легких неожиданно ставший горячим воздух. Думаю о том, что если у Садаева работают такие люди, самые настоящие маньяки, то сам он, наверное, полный отморозок. Ест людей на завтрак, ужин и обед, и набивает из них чучела.
А конкретно этот человек – действительно маньяк, тут даже никакого физиогономиста не надо, чтобы это определить. Видимо, умение хладнокровно прервать жизнь подобного себе, и причинять с наслаждением боль, накладывает отпечаток на внешность.
Мерзость. Теперь я понимаю, что с Садаевым договориться не удастся вообще никогда. Если до этого еще была призрачная надежда на то, что он может оказаться хотя бы нормальным человеком, то теперь она испарилась, как туман в летнее утро. Мне остается только одна задача – спасти свою жизнь и жизнь набора клеток во мне.
Все пятнадцать минут, которые занимает наша поездка, я покрываюсь холодным потом, пока этот маньяк препарирует меня взглядом. Видимо, он прекрасно знает, как действует на меня, и, кажется, ему приносит наслаждение так нагло пялиться. Не думала, что черный цвет глаз может быть настолько жутким. Они как болото. Мерзкая топь, затягивающая тебя в костлявые лапы смерти. Страшно-то как мне.
– Давай вылезай, цыпа, – произносит внезапно он, а я, опомнившись, смотрю за окно. Машина тормозит на подземной парковке. Черт. Чувствую себя, как человек, приговоренный к смертной казни. До этого жилось нормально, но последние минуты – самые страшные.
Я открываю дверь, и даже не успеваю подумать о том, что у меня есть шанс сбежать, как маньяк закидывает мне руку на плечо, крепко обнимая, и ведет к лифту. До конца жизни теперь буду ненавидеть “Тайд”, которым он простирнул фуболку, дезодорант “Ахе”, который рекламируют из каждого телека, и сигареты.
– Не трясись, цыпа, – он заталкивает меня в лифт, нажимает кнопку и двери закрываются. Один глаз начинает нервно дергаться, и я тру веко, – у тебя больно невинный и испуганный видок. Месяц назад ты вела себя намного раскованнее. Отсосала мне прямо в этом лифте.
– Боже! – восклицаю я и пораженно поднимаю на него взгляд, – не ври, пожалуйста. Этого не может просто быть.
Хотя, я уже ни в чем не уверена. Если это правда – я сегодня же застрелюсь.
Его рот внезапно дергается в короткой ухмылке, а я мотаю головой.
– Даже не смей мне такое говорить. Месяц назад я была еще девственницей. Вообще-то, в ту ночь случится мой первый раз и вряд ли мне отбило мозги наркотиком настолько, что я начала себя так развратно вести!
Улыбка исчезает с лица маньяка. Он смотрит исподлобья, и я снова чувствую, как он вскрывает меня одним своим взглядом. В его глазах нет ни капли сочувствия. Пустота. Просто затягивающая, как черная дыра, пустота.
– Не надо меня наёбывать, цыпа.
– Это правда. Мне очень не повезло. Если бы я знала, что секс приносит столько проблем – до конца жизни ходила бы девственницей.
– Так ты мне начинаешь еще больше нравиться, – медленно произносит маньяк, – особенно, если ты порадуешь меня и скажешь, что это был единственный в твоей жизни перепих.
– Нет, – быстро отвечаю я, – потом было много парней. Даже и не вспомню всех.
Он весело оскаливается в ответ.
– Врешь, – произносит он, и двери лифта раскрываются за моей спиной. Я быстро выбегаю наружу и оказываюсь в красивом большом коридоре. Маньяк хватает меня за плечо, разворачивает в другую сторону и подводит к двери. Толкает ее, она легко поддается и мы заходим в чье-то жилье. Хотя, почему чье-то? Сразу могу сказать, что тут наверняка обитает Садаев.
Все вокруг такое темное. Дорогой паркет блестит, будто бы его вылизывали, но маньяк тащит меня дальше, даже не заставив разуться. Интересно, этот Рустам тут все-таки живет или работает? Я бы не позволила так нагло разгуливать в обуви по своему дому.
– Давай сюда, цыпа, – с усмешкой произносит маньяк и толкает меня к одной из комнат. Я влетаю туда по инерции, поднимаю взгляд и у меня вырывается дурацкий хрип из горла. Это должен был быть возглас удивления, но у меня не вовремя перехватило дыхание.
Рука в перчатке врезается с громким хлопком в грушу, а мне кажется, что она бьет мне под дых. Капли пота стекают по тренированному телу, на котором с каждым движением бугрятся огромные мышцы, словно Садаев до этого дня жил не в центре города, а бился за жизнь в диких джунглях.
Он опускает руку и смотрит на меня. Его взгляд прожигает до костей. А я все не могу перестать смотреть на его грудь.
Потому что там темнеет тату. Та самая, картинку которой мне услужливо подкинула память за день до нашей встречи.
Глава 10
Голос у Садаева оказывается под стать его внешности: низкий и грубый. Говорит он спокойно, будто бы знает, что весь мир может подождать, прислушиваясь к нему.
– Наедине нас с ней оставь, – кивает хозяин своему псу, который стоит позади и до сих пор разглядывает меня: чувствую его взгляд спиной. Садаев же, мазнув по мне равнодушным взглядом, снимает перчатки, подходит к столу, берет бутылку с водой и начинает пить.
Я тоже испытываю жажду, и, облизав губы, смотрю, как двигается у этого зверя кадык при каждом глотке. Он пьет жадно и неаккуратно. Вода течет по шее и по обнаженному торсу. Это не Гоша, который интеллигентно наливает воду в одноразовый стаканчик, не желая присасываться к горлышку. Мне кажется, у того вообще бы пунктик насчет обсасывания предметов. Он и мороженое на кусочки резал, и с кукурузы зернышки срезал.
За моей спиной закрывается тихо дверь. Видимо, верный пес послушно ушел ждать решение хозяина в коридоре.
– Вещай давай, – бросает мне Рустам. Он закручивает бутылку и отставляет ее в сторону, и, абсолютно не обращая на меня внимания, возвращается к тренажерам. Подходит к турнику и, размяв руки, начинает подтягиваться.