Страница 4 из 23
Задорожный провожает меня очень внимательным и напряженным взглядом. Я готова поставить все, что угодно – стоит нам только уйти, как он позвонит этому Рустаму. Моя беременность – проблема и для Темы, в клубе которого мне подсыпали наркотик, и для Садаева.А я в мире богатеньких людей и мажоров всего лишь мелкая мошка, которую стоит поскорее прихлопнуть, если она очень назойливо жужжит над ухом.
У меня есть единственная вещь, которая меня может спасти, и, кажется, мне как можно скорее стоит ее припрятать.
Глава 5
– Диан,– произносит Эля, выдыхая вонючий сигаретный дым, пока мы торчим возле «Небес», ожидая такси, – ты не парься так. Тема, может, Садаеву и скажет, только вряд ли тот поверит. Мало ли у него в жизни было телок, которые заявляли, что беременны от него?
Я отхожу в сторону. Молча. Стою, глядя на заплеванную отмостку клуба, дышу нормальным свежим воздухом с запахом сирени, а не табака, и думаю о том, что, может быть, таких женщин было и много, только вот я действительно беременна.
– Если тебя будут искать кто-то от него, ты просто скажи, что соврала. Чтобы снова с ним увидеться. Он же ушел после вашей ночи? – продолжает Эля, а я пожимаю неопределенно плечом.
– Ушел.
– Ну вот и все. Ты-то, кстати, сама уверена, что это действительно его? Ничего не помнишь же.
Я кошусь на нее. Как я могу быть уверена в чем-то? Я не ДНК-тест, но думать о том, что в ту ночь я круто оторвалась сразу с несколькими мужиками… о, нет, это уже будет перебор.
– Может быть, он-то предохранялся, а ты потом еще с кем-то гульнула…
– Господи, помолчи, – обрываю я ее, и замечаю, как Оксана машет нам рукой, стоя рядом с желтым такси на парковке, – не хочу больше ничего слышать об этом. Мне надо домой.
– Куда? – она едва не роняет сигарету, а я направляюсь к такси, – Ди, а отметить?! Вечер еще не кончился!
– Отметить что? – иронично отвечаю я, – мой возможный групповой секс, который закончился беременностью? Меня вырубает, Эль. Спать я поеду.
Я не вру – меня действительно сильно клонит в сон после восьми вечера, уже на протяжении недели. Такое ощущение, что рядом со мной просыпается энергетический вампир, который одним движением высасывает из меня все силы, превращая в тряпочку. Аж до головокружения.
В такси я сажусь на заднее сиденье и проверяю телефон. В Ватсаппе меня ждут несколько сообщений от Гоши. Я открываю их и чувствую жуткий стыд. Несколько милых и заботливых сообщений, где Гоша интересуется, легла ли я уже спать, сделала ли курсовую и теплое пожелание сладких снов.
От этого у меня появляется ощущение, что из моей жизни, где-то в период между прошлой и этой неделей, вырезали лет этак десять. Не знаю, что чувствуют другие матери-одиночки моего возраста, но от этого слова веет тридцатью годами, когда женщина становится взрослее, циничнее и ответственнее.
Месяц назад я еще представляла свой романтичный первый секс, гуляла с Гошей за ручку и слала дурацкие сердечки, а спустя несколько недель уже сидела за компьютером, подсчитывая, сколько денег надо на ребенка в месяц и читая, как надо разминать соски перед кормлением. Я не была готова к этому. Наверное, мне как раз хватило бы этих десяти лет, чтобы придти самостоятельно к мысли о ребенке и желать его всей душой.
– Ди… – осторожно произносит Оксана, когда такси тормозит возле моего дома, где я снимаю комнату, – ты уверена, что ты хочешь домой? Мы можем вместе обсудить ситуацию и чем-то помочь…
– Спасибо, Оксан,– вздыхаю я, открывая дверь, – вы правда мне уже сильно помогли. Но мне надо подумать в одиночестве.
– Звони, если станет грустно, – предлагает Эля, – мы сразу же приедем. До завтра?
– До завтра, – киваю я, выхожу из такси, и оно тут же трогается с места. Я стою перед темным подъездом, провожая взглядом машину. Наверное, мне надо привыкать быть в одиночестве. Вряд ли я с младенцем пойду по клубам или в гости после девяти.
Я поднимаюсь на первый этаж, открываю ключом уродливую синюю деревянную дверь, от которой уже щепки отлетают, захожу в коридор, вдохнув запах супа. Разуваюсь, складываю кроссовки в пластиковую обувницу, джинсовку вешаю на крючок и иду в свою комнату.
Там я открываю большой шкаф еще советских времен и замираю. На полке, где лежал бумажный пакет с пистолетом теперь пусто. Не поверив своим глазам, я шарю по ней рукой, будто бы пакет просто может стать невидимым.
Черт, какого хрена?
– Это ищешь? – раздается дребезжащий голосок от двери, и я, вздрогнув, оборачиваюсь.
Семидесятилетняя Вера Трофимовна стоит на пороге и демонстрирует мне тот самый пистолет. Огромная пушка грозно блестит в ее тонкой, сухонькой руке. Она сжимает ее голой рукой. Пальцами. Держит голой рукой ствол!
Теперь на моем пистолете, который Садаев умудрился оставить, будут отпечатки бабки. Великолепно просто.
– Да, – выдавливаю я. Короткое слово приходится выталкивать из горла, словно комок сухих тряпок.
Даже не знаю, у кого будет больше проблем, если Вера Трофимовна сейчас решит вызвать полицию. У Садаева, которому принадлежит этот пистолет, или у меня, потому что я прикарманила оружие себе, не сдав сразу же его в полицию.
И что сказать-то? На пластиковую игрушку, которая стреляет пульками, это оружие явно не похоже.
Глава 6
Боже, пожалуйста, дай мне пульт отмотать время назад. Если бы я знала, что Вера Трофимовна, как и все бабки, любит порыться в чужих вещах – я бы в первый день уже спрятала бы этот пистолет.
– Это зажигалка в виде пистолета, – предпринимаю я попытку соврать, – подарок. Отдайте, пожалуйста.
– Думаешь, бабка дура старая? – усмехается Вера Трофимовна, – ща в милицию позвоню, там тебя прикурить от этой зажигалки и заставят.
У меня вырывается обреченный вздох. Арендодательница окидывает меня подозрительным взглядом.
– Это все равно не моё. На нем нет отпечатков, – произношу я устало, и смотрю на пистолет, – только ваши теперь, к сожалению. Если позвоните в полицию – и с вас спросят.
Она поджимает скептически уголок сухих губ.
– А я их сотру и тебе пистолет подброшу. Доказывай потом, что не твоё. Под бандита легла, что ли? – хмыкает она, а я неопределенно пожимаю плечом. Не рассказывать же ей подробности того, что случилось со мной месяц назад? Пусть думает, что хочет, только бы оружие вернула. Это пока мой козырь, если вдруг Тема позвонит Садаеву, и он, все-таки, поверит, что я от него беременна. Или если у меня настолько разжижатся мозги, что я решу сама к нему зайти за алиментами.
– Позвоните в полицию – и я убегу, а вы не докажете потом, что я у вас комнату снимаю, – отвечаю я, – меня попросили спрятать… оружие. Отдайте, пожалуйста. Мне оно действительно нужно.
– Дура ты, девка, – тянет бабка, – ой дурная. Молодая, красивая, а с бандитом связалась. Думаешь, бабка дура старая, жизни не нюхала? Такой же была. Подставит тебя потом твой бандюк, и сядешь за него. Или в канаве утопит.
Я приподнимаю брови. Даже не знаю, что ответить. Она что, пытается меня жизни учить? Сейчас?
– Я не…
– Да не отбрехивайся ты, – усмехается она, – по глазам вижу, что нашла себе кого-то. Целыми днями пропадаешь, ночами шляешься. Ясно, что мужик завелся.
Ох. Мужик-то у меня завелся, но это явно не тот, кто оставил пистолет. Не объяснять же ей про Гошу? Я смотрю в светлые, серые глаза, в глубине которых зажигается любопытство, и понимаю, что лучше не спорить.
– Завелся… – осторожно произношу я, – вы понимаете, что если пистолет пропадет, то мне… придется плохо? Пожалуйста, верните его.
– Девка, – бабка опускает оружие и пихает его в карман халата, а потом складывает руки на груди. Я шокировано смотрю на тяжелую пушку, которая оттягивает тонкую, дешевую ткань, – еще раз говорю – дура ты. Поверь бабке старой. Плохо тебе будет, когда бандюку своему надоешь. Завалил кого-то из этой пушки?
Я снова пожимаю плечами, а Вера Трофимовна криво улыбается.